Когда карета въехала на Садовую улицу, приближаясь к башням главного входа в Царицын сад, сердце мое колотилось бешено, пытаясь унять волнение, я уговаривала себя: это просто прогулка, предполагается, скорее всего, деловой разговор. Но как не хотелось бы моему уму разложить все по полочкам и подчинить сердце разуму, все равно в глубине души я надеялась на романтическое свидание, хотя, что предполагалось под этим понятием, представляла себе смутно.
Я не стала поднимать окна и свешиваться наружу, что бы убедиться, что меня ждут – это было неприлично и просто смешно, но, Бог свидетель, как мне этого хотелось. Наконец медлительная, неповоротливая столетняя колымага остановилась и почти сразу же открылась дверца, Георгий Федорович, приветливо улыбаясь, протянул руку, что бы помочь мне выйти.
- Добрый день, я очень рад, что вы приняли мое приглашение.
- Добрый день, рано же вам пришлось подняться, что бы его отправить.
Я спустилась на землю, опираясь о его крепкую руку. Опустила на лицо вуаль, дала указание Ивану отъехать немного от входа и ждать меня. Спрятала руки в теплую муфту. Редкий снежок кружил вокруг нас. Мы двинулись главной аллеей, держась рядом, но на некотором расстоянии. Медленным, прогулочным шагом пошли в сторону Елисейских полей. В это время года парк не был наполнен людьми, такое уединение вполне нас устраивало. Разговор начал Георгий Федорович.
- Вчерашний день утомил вас?
- Признаться честно – ужасно! Вся эта кутерьма, да еще и визит Рахиль Лейбовны…
- Она рассказала что-то интересное?
- Мне обязательно вам это пересказывать?
Георгий Федорович ослепительно улыбнулся и подхватил меня под руку потому, что мой каблук попал в какую-то ямку, я пошатнулась и может, упала бы, но крепкая рука удержала меня. Восстановив равновесие, я подняла часть многослойной вуали, что бы лучше видеть, а то не хватало еще свалиться неуклюже, ему под ноги.
- Спасибо Георгий Федорович.
- Может все-таки Георгий? Вряд ли нас подслушают, Настенька. – Теперь его улыбка была уже нежной, интимной, я подумала про себя, может же человек одними губами выражать столько разных эмоций.
- Ну, хорошо, Георгий, так что же мне обязательно передавать наш разговор тебе? Признайся, сегодняшняя встреча не просто так – это идея Семена Михайловича?
- В проницательности тебе не откажешь. А знаешь, Настенька, было бы хорошо, чтобы ты сама все рассказала Семену, так будет лучше, да и тебе, наверняка, хочется его расспросить?
- А как это сделать? В участок я не пойду. Может мне вернуться домой, а вы приезжайте под предлогом допросить нас очередной раз.
- Ну, нет уж. У тебя дома просто вавилонское столпотворение, да и тетушка-дракон, Семен ее побаивается. Но ты можешь прийти к нам на квартиру.
- Это официальное приглашение?
- Да, очень официальное, – мы остановились и посмотрели друг на друга.
- Ты понимаешь, что если меня заметят за подобным посещением, то вам с Семеном Михайловичем придется бросать жребий и посылать сватов.
Это заявление не на шутку развеселило Георгия.
- Ну, бросать жребий не придется, если что – сваты будут от меня, ты не против?
- Против, если свататься придется по принуждению.
- Так давай не будем принуждать себя. Ты можешь посетить нас инкогнито.
- Как это сделать? Мою колымагу весь город знает, такого раритета ни у кого уже не осталось.
- Так оставь ее, допустим у кафе-кондитерской, наша штаб-квартира расположена в доме на соседней улице. Дойдешь пешком, якобы по магазинам отправилась. Зайдешь с черного входа, у нас в доме квартира известной гадалки находиться, так, что посещения дам под вуалями не редкость. Просто поднимешься этажом выше. Ну как примешь приглашение?
Хоть все это было явной и к тому же небезопасной авантюрой, я решилась рискнуть, очень любопытно было взглянуть на жилище холостяков.
- Ладно, рискну, принять ваше приглашение. А скажи, Георгий, если не секрет, как ты тут оказался? Всякие сплетни, знаешь ли, ходят….
- О том, что я знатный аристократ, проживающий инкогнито? Или кто-то, вроде, Хлестакова?
Теперь уже рассмеялась я.
- Насколько я знаю, строгого ревизора в тебе не углядели, а вот про знатность, действительно идут разговоры.
- Все намного прозаичней. Я родился и вырос в Петербурге. Привык к шуму и суете большого стольного города, от того мне тут все так экзотично кажется – он усмехнулся своим воспоминаниям – моя мать из малоземельных дворян, Наталья Аркадьевна, живет в Петербурге. У нас свой, небольшой дом, она сдает некоторые комнаты жильцам, скорее от скуки, нежели из желания заработать. Отец, ординарный профессор истории, Федор Лукьянович, преподавал в свое время на историко-филологическом факультете в Императорском Санкт-Петербургском университете, уже умер. – Георгий замолчал, собираясь с мыслями. – Так как у нас отцы, как правило, направляют сыновей по своим стопам, я тоже стал изучать историю, сдал магистерский экзамен и занял должность приват-доцента в университете. Защитил магистерскую диссертацию и готовился к защите докторской.
- О, насколько я знаю это очень большие достижения, многие преподаватели наших университетов не имеют даже магистерской степени, не говоря уж о том, чтобы замахнуться на докторскую.
- Тут надо учесть, что мой отец, тоже изучал историю, мне были доступны многие собранные им материалы. Мой отец верил в истинность старого девиза профессуры «кто двигает науку тот и учит», поэтому не оставлял своих изысканий до последних дней. К тому же сам предмет мне очень нравиться, это моя страсть, вот, к примеру, подземелья Раковки, ты знаешь, что они начали строиться еще во времена набегов татарских набегов, люди рыли подземные укрытия и уходили туда со всем скарбом и, даже, скотом? Это совершеннейшее с инженерной точки зрения сооружение. Представляешь сколько загадок и открытий находиться там для человека изучающего историю. – Георгий говорил с таким воодушевлением, даже восхищением, древними строителями, что я подозрительно спросила:
- Уж не спускался ли ты в эти ненадежные укрытия?
Восхищенное выражение его лица ответило само за себя.
- Там же опасно, насколько я знаю, в подземельях прячутся порой, жители Раковки спасаясь от погромов, я слышала о несчастных случаях, когда бедняг засыпало обвалами, сооружениям этим не одно столетие.
- Вот в этом и есть их прелесть, а подземелья Одессы? Официально считается, что они якобы были образованы добыванием камня, ракушника, для строительства города, но многие историки, склоняются к мысли, что одесские катакомбы куда старше города. – Моего друга явно несло в сторону, надо бы свернуть его на первоначальную тропу, поэтому я невпопад выдала:
- Знаешь, а моя тетушка, тоже считает, что в нашей стране сыновья, как правило, идут по стопам родителей.
Георгий моргнул, удивленно посмотрел на меня и понимающе улыбнулся:
- Меня уносит в мой предмет? Ну что ж когда-нибудь у нас будет время, и мы поговорим еще об этом.
- Ты был преподавателем университета, имел блестящие перспективы, что же тебя занесло сюда, так далеко от столицы?
Только, что оживленный Георгий, вдруг замкнулся, молчание затягивалось и я думала уже не получу ответ на свой вопрос, когда он заговорил.
- Слышала ли ты о студенческих волнениях?
- Ну, конечно, отказ многих студентов присягнуть нашему императору, все эти студенческие братства с радикальными взглядами, да что там говорить о студенческой забастовке начавшейся восьмого февраля в Петербургском университете не знает разве что глухой и слепой.
- Ты хорошо осведомлена.
- Не забывай мой отец – банкир, он считает, что даже самое ничтожное политическое колебание влияет на финансы, поэтому он всегда в курсе всех движений и меня научил держать нос по ветру. Неужели ты как-то связан со всем этим, ты же уже полгода живешь здесь, далеко от столицы?
- Все эти движения начались не сегодня, просто восьмого февраля случилось то, что стало горящей спичкой для бикфордова шнура, уже давно валявшегося рядом. В сентябре прошлого года в университете произошла неприятная история связанная нарушением университетского устава и запрещения студенческих объединений, одно такое объединение действовало в стенах университета. Могу поклясться, что мои студенты не были революционно настроены, не собирались свергать самодержавие, это было обыкновенное землячество, на собраниях обсуждались разные вопросы, от чисто практических, например как помочь нуждающемуся товарищу, до иногда и политических дискуссий.