Когда Бэрт с Коллинзом пришли в полицейское управление за наградой, я был дежурным. Я уже говорил вам, что у меня были серьезные сомнения насчет этой пары — и не столько в отношении Коллинза, который казался мне слабохарактерным, но в общем добропорядочным парнем, сколько в отношении Луизы Бэрт: мне казалось, что для семнадцатилетней девушки она… Ну, словом, что это особа, за которой надо понаблюдать. Я провел их в другое помещение и велел подождать, а сам сел работать в соседней комнате и благодаря одному акустическому устройству, имевшемуся там, слышал все, о чем они говорили. И все записал. Сначала они молчали. Потом Коллинз спросил этаким испуганным голосом: «А деньги-то мы получим?» — «Не волнуйся, Эд, как пить дать получим, — холодно ответила ему Бэрт и добавила: — Мы бы и больше могли получить». — «Как так?» — спрашивает он. Она рассмеялась: «Ты бы немало удивился, скажи я тебе, что я знаю». Коллинза это встревожило. Он опять некоторое время молчал, потом, точно попугай, который без конца твердит одно и то же, спросил: «А Мэфри в самом деле тот человек, Луиза?» — «Да замолчи ты, слышишь! — прикрикнула она на него. — Сейчас уже поздно давать задний ход. Мы же ничего дурного не сделали. Против Мэфри столько улик, что с ним все равно бы расправились. И потом его ведь не повесили. Неужто ты не понимаешь, дурень, что нельзя идти против полиции? Да к тому же мы на этом столько можем выиграть, сколько тебе и во сне не снилось. У меня кое-что оставлено про запас, — мечтательным голосом продолжала она. — Я так полагаю, Эд, что скоро буду жить как настоящая леди, может, даже как королева, и мне будут слуги прислуживать, и посуду будут мыть, и помои выносить, представься мне только случай — я на весь мир поклеп возведу и уж больше чужие рубашки гладить не стану».

Суон помолчал, переводя дух. Затем снова заговорил, глядя в лицо Полу:

— На этом их беседа и окончилась. Но я слышал достаточно: мои худшие подозрения подтвердились. Бэрт сама все выболтала. Она видела убийцу и описала его. Но поскольку описание не совпадало с внешностью Мэфри, она быстро перестроилась. Ведь в управлении ей предстояло пройти дознание и выдержать перекрестный допрос, так почему же не принять этот план, раз все и так указывает на то, что Мэфри виновен. Потом ей не хотелось портить отношения с властями и вообще приятно выступить в роли этакой примадонны. Да еще получить награду. Она и сбила с толку Коллинза. Может, она и в самом деле убедила себя, что видела Мэфри… С такими это случается. А позже, когда все кончилось: исчезли заголовки в газетах, реклама, похвалы — весь этот кошачий концерт — и у нее было время подумать, она удивилась, что какие-то факты не всплыли на суде, и начала сомневаться, видела она Мэфри или кого-то, кого встречала в Элдоне на пути в прачечную и из прачечной. И вдруг догадалась… кто мог быть этот человек… Она поняла, что перед нею — неповторимый случай… золотая возможность.

Мне следовало бы пойти к начальнику, но я не пошел… Слишком я надоедал ему на первых порах, так что он, может, не стал бы и слушать; и потом всего за неделю до этого он выговаривал мне за медлительность, и нельзя сказать, чтобы у нас были наилучшие отношения. Итак, некоторое время я таил про себя все, что узнал, а потом отправился за советом к адвокату по имени Уолтер Джилетт. Я любил его и доверял ему, и, кажется, он тоже любил меня. И что бы вы думали, он мне сказал? Не вмешивайся в это дело! Он знал, что в полиции я не на очень-то хорошем счету. И может, потому, что знал о моем пристрастии к рюмке, не слишком поверил в достоверность того, что я ему сообщил. Он сказал: «Джимми, Бога ради, не тревожь ты осиного гнезда». Ну и что же я сделал? В голове у меня был такой сумбур и такое смятение, что я напился до бесчувствия, пришел на дежурство пьяный в стельку и… словом… остальное вам известно. А когда я вышел из-под ареста, мне уже на все было наплевать…

Суон говорил все глуше и глуше. А после длительного приступа кашля и вовсе умолк. Жестом он дал понять, что больше ему сказать нечего.

Пол сидел весь напрягшись, не шевелясь. Наконец он спросил:

— А они живут по-прежнему здесь — Бэрт и Коллинз?

— Коллинза вам не найти: он женился несколько лет назад и эмигрировал в Новую Зеландию. А вот Бэрт все еще здесь… Да, Бэрт… маленькая Луиза Бэрт — Бог мой, ну и особа! У нее ключ к разгадке. — Суон помолчал. — Но всего лишь один шанс из миллиона, что вам удастся что-то выпытать у нее.

— Где мне ее искать? — вырвалось у Пола.

— Она работает в одной очень уважаемой семье… Вот вам еще одно доказательство ее способности околпачивать порядочных людей.

Суон достал из-под подушки листок бумаги, на котором было что-то написано, и молча протянул его Полу.

Вот! — сказал он глухо. — Хотя это едва ли принесет вам большую пользу. А теперь оставьте меня в покое. Я достаточно сделал для вас и большего сделать не могу. Мне плохо, и я хочу спать.

Он повернулся на бок и натянул одеяло до подбородка, явно давая понять, что беседа окончена.

Пол поднялся.

— Благодарю вас, — взволнованно и просто проговорил он. — Я скоро опять к вам приду.

И, бросив последний взгляд на иссохшее, неподвижное тело, повернулся и вышел из палаты. Спускаясь по лестнице, он чувствовал, как сердце у него забилось новой надеждой. От Суона он узнал больше, чем ожидал. И тем не менее Пол не мог отделаться от ощущения, что больной утаил что-то, чего не хотел или боялся открыть. Обо всем этом Пол решил дознаться в следующий свой приход.

Глава XII

На другой день, после работы, Пол встретился с Марком у «Бонанзы» — они договорились об этой встрече заранее по телефону. Булия, казалось, был рад видеть Пола и, когда они обменялись рукопожатием, нетерпеливо воскликнул:

— Значит, сегодня приступаем к делу?!

— Да, — сказал Пол. — Как насчет того, чтобы сначала поесть?

— Нет, благодарю. Я уже перекусил. Итак, что слышно?

— Все в порядке.

— После нашего телефонного разговора я с трудом дождался вечера, — взволнованно заговорил Марк, когда они двинулись по запруженному народом тротуару. — Расскажите мне про Бэрт.

Пол молчал. Веселый нрав Булия, то, как он относился к делу, видимо, считая это забавным и увлекательным приключением, побудили Пола призадуматься: а стоило ли брать его с собой? Однако весьма ощутимая помощь, которую тот великодушно оказал ему, в какой-то мере обязывала Пола. А потому он после небольшой паузы сказал:

— Бэрт живет в прислугах. Насколько я понимаю, жизнь у нее сложилась не слишком удачно. Сегодня вечером она свободна. Я примерно представляю себе, как она выглядит и где ее искать.

— А вы неплохо потрудились! — воскликнул Марк и добавил: — В каком состоянии вы оставили Суона?

Пол сокрушенно покачал головой и искоса взглянул на Булия. Тот сразу изменил тон.

— Ему хуже? — шепотом осведомился он.

— Я ездил в больницу в обеденный перерыв. Суон настолько плох, что мне даже не разрешили пройти к нему.

Оба умолкли. Путь их лежал через парк; они миновали раковину для оркестра, на зиму забитую досками и призрачно белевшую в сумерках, обогнули декоративный пруд и достигли высоких холмов, громоздившихся на севере, над Городской художественной галереей и Национальным историческим музеем. Перед ними вздымался холм Бримлок — одна из лучших частей города, где на значительном расстоянии друг от друга среди спускавшихся уступами садов стояли красивые особняки с подъездными аллеями из высоких каштанов. К этому прекрасному району примыкал, однако, нелепый пережиток прошлого — настоящий лабиринт узких улочек и тупичков, мощенных булыжником, пустыри, крохотные лавчонки и кабачок «Королевский дуб».

— Вот то, что нам надо, — сказал Пол, когда они подошли достаточно близко и уже можно было прочитать название на вывеске. — Мне нечего предупреждать вас, что надо быть осторожным. Если не знаете, что сказать, лучше молчите.