— Артисты, значит? — спросил он и подмигнул остальным. — А почему, спрашивается, я вам должен верить? Изобразите что-нибудь, тогда подумаем. Что у тебя в футляре? Балалайка?

Петя отступил на шаг и прижал скрипку к груди. Вдруг в разговор вмешался пожилой шофер в форменной фуражке.

— Ты, Говоров, брось балабонить! — сердито сказал он. — Видишь, людям не до шуток.

Он обратился к Пете:

— Ну, растяпа, говори: далеко ехать?

— На Красную площадь, в Кремлевский театр.

— Далековато… — вздохнул шофер.

Он внимательно оглядел нас и задумчиво добавил:

— Все равно моя машина в хвосте… Я так или иначе хотел в центр перебираться…

Мы затаили дыхание.

— Ладно, садитесь, — наконец сказал шофер. — Только схоронитесь так, чтобы вас никто не видел: я с зеленым огоньком поеду.

— По машинам! — заорал Женька и под общий смех кинулся к такси.

Машина шла на большой скорости.

— Во дает! — восхищался Женька. — Говорил тебе, с нами не пропадешь!

Мы сидели сзади, на полу, скрючившись в три погибели. Рядом с Женькой на корточках примостился Петя. Он все боялся сломать скрипку. Меня вообще приперли к полу, да так, что дохнуть было невозможно.

— Вам к каким воротам? — спросил водитель.

— К Спасским, — ответил Петя.

Машина круто повернула, потом резко затормозила, и дверца распахнулась.

— Выходи, артисты, прибыли!

— Спасибо вам, дяденька!

— Есть за что! — весело ответил шофер. — Бегите, а то опоздаете.

— Может, хотите на концерт? — спросил Петя. — Я вам билет дам.

И Петя вытащил из кармана целую пачку пригласительных билетов.

— Как-нибудь в другой раз с удовольствием, — ответил шофер. — А сейчас не могу — работа!

— Ну, возьмите на память.

— На память можно…

Он сел в машину и укатил. А мы вприпрыжку побежали через Спасские ворота прямо к театру.

Не помню, как мы втроем оказались в артистической. Это случилось в тот самый момент, когда к выходу на сцену готовили квартет и все бегали и искали Петю.

И тут мы увидели Кузю-барабанщика. На нем была чистая рубашка, явно с чужого плеча. Синяк под глазом тщательно припудрен.

Нас моментально вынесло из артистической.

— Хорошо, что он нас не заметил, — сказал я, еле переводя дыхание. — Вот было бы шуму!

— У тебя уже и душа в пятки ушла?

— Так ведь и ты задал стрекача!

— Ладно, ну его, Кузю! Пошли в зал. Послушаем, как они там квартет играют…

КВАРТЕТ И БАРАБАННЫЕ ПАЛОЧКИ

Мы с Женькой пробрались в зал и почувствовали себя здесь в полной безопасности. Зал был битком набит, и мы с трудом разыскали себе места.

Как раз объявили выступление Петиного квартета.

Я старательно слушал, но мне, откровенно говоря, не очень все это нравилось.

Женька тоже весь извертелся и наконец стал приставать ко мне:

— А что такое квартет?

Справа от Женьки сидел довольно взрослый парень и внимательно слушал. Сразу было видно, что квартет ему нравится. Иначе чего ради он уставился на сцену и почти не дышит?

Мне даже стало обидно: рядом сидит человек, которому музыка доставляет удовольствие, а ты хлопаешь ушами и ничего не понимаешь. Словно уши тебе залепили пластилином.

Я тоже решил внимательно послушать. Может быть, и я найду что-нибудь интересное в Петином квартете?

Но разве Женька даст послушать по-человечески? Он стал дергать своего соседа за рукав. Тот склонился к Женьке.

— Что такое квартет? — шепнул Женька. — Ансамбль из четырех музыкантов.

— А если бы их было пять, тогда как бы они назывались?

— Квинтет… А вообще оставь меня в покое и не мешай.

В это время Петин квартет перестал играть, и все стал аплодировать. Мы хлопали громче и дольше всех. Особенно Женька. Когда в зале стихло, Женька щелкал ладонями один. Парень покосился на него:

— Что, очень понравилось?

— Еще бы! — ответил Женька. — Там играл мой знакомый — Петька Люлькин. Я его на такси привез!

— Да ты, я вижу, тонкий ценитель музыки, — насмешливо сказал парень и отвернулся.

Я бы на Женькином месте обиделся. Женька на своем месте, видимо, тоже собирался обидеться. Но в этот момент на сцену вынесли стол, покрытый деревянными пластинками разной величины. Под столом висели, словно сталактиты, металлические стаканчики, тоже разной величины.

Таинственный стол сразу завладел нашим вниманием

— Это для фокусника-иллюзиониста? — спросил Женька соседа.

— Сам ты фокусник! Это концертный ксилофон…

И вдруг на сцену вылез Кузя! Собственной персоной!

Женька чуть не задохнулся от злости. У него, по-моему, зачесались руки. Он сунул два пальца в рот, как бы собираясь свистнуть. Но не решился.

Я бы тоже не решился. Попробуй-ка тут свистни! Тебе так свистнут, что на веки вечные разучишься свистеть.

В следующую минуту я перестал думать про Женьку потому что ужасно удивился. Смотрю — и не верю ни своим глазам, ни своим ушам.

Покосился на Женьку, а он тоже сидит разинув рот А не разинуть рот было просто невозможно, до того здорово Кузя играл на ксилофоне!

Кузины палочки с непостижимой быстротой мелькали над инструментом, и от плоского стола с металлическими стаканчиками отскакивали звуки, похожие на искры.

«Хорошо, что Женька не отнял у Кузи ксилофонных палочек!» — подумал я.

А позади нас кто-то тихо произнес:

— Талантливый мальчик. Вы послушайте, какая техника, какая легкость, какие нюансы!

«Ай да Кузя! Вот так Кузя!» — подумал я.

Вдруг Женька встрепенулся и толкнул локтем соседа:

— А оркестр будет выступать?

Парень молча кивнул.

Женька обеспокоенно спросил его:

— А без барабана оркестр может обойтись?

— Не может.

— А барабанщик без палочек может обойтись?

Женькин сосед вышел из терпения.

— Между прочим, — сердито сказал он, — этот концерт может спокойно обойтись без такого слушателя. Замолчи, или я тебя вытряхну отсюда.

Но Женька сам неожиданно покинул свое место и стал пробираться по ряду. На него зашикали. Меня тоже потянуло за Женькой.

На меня тоже зашикали и даже раза два хорошенько толкнули — из-за того, что я всем наступал на ноги. Когда мы наконец выбрались в фойе, я спросил:

— Ты куда, Жень?

Не отвечая, Женька устремился к артистической. Он остановил первую попавшуюся девочку и спросил ее:

— Ты Кузю знаешь?

— Кузю? Никакого Кузи у нас нет.

— Ну, такой… барабанщик… Ябеда жуткий!

— А-а! — воскликнула девочка. — Ты про Сметанкина?

— Сметанкин! — фыркнул Женька. — Передай вашему Сметанкину эти палочки. Передашь?

— Ой мальчики, мне некогда! Сами передайте!

— Да что тебе, жалко, что ли, в самом деле? Выступление же оркестра сорвется!

— Так сразу бы и сказали… Давай скорей палочки… После этого мы с Женькой вернулись в зал.

Парень, увидев нас, замахал руками, видимо, хотел сказать: «Не смейте и близко подходить ко мне!» И даже погрозил кулаком.

Пока мы шмыгали по проходу в поисках места, на сцену вышел мальчик-баянист.

Вдруг Женька остановился как вкопанный:

— Смотри!

ВСТРЕЧА С ГЕНЕРАЛОМ

Я посмотрел туда, куда мне показывал Женька, и увидел генерала в полной парадной форме, с двумя звездочками Героя Советского Союза.

Ноги сами понесли нас по тому ряду, в котором сидел генерал. А он, чуть повернув крупное ухо к сцене, слушал мальчика-баяниста. Лицо его было неподвижным, жестким, словно из гранита, а глаза были спокойные и добрые.

Мы смотрели на него не отрываясь, забыв, что стоим в проходе, что на нас обращают внимание.

Вдруг генерал повернул к нам голову. Несколько секунд молча рассматривал нас, а потом поманил пальцем «Что, мол, стоите, тут же есть свободные места!»

В одно мгновение мы очутились возле генерала. Причем Женька оказался проворней меня и занял место рядом, а мне пришлось сесть подальше.