Поражало обилие дерева. Каменные лишь некоторые храмы, еще с дотатарских времен. Практически все постройки внутри были бревенчатыми, отличаясь главным образом размерами. Городская мэрия представляла собой «избу воеводы» и выглядела как изба. Редко где в окнах стекло, чаще слюдяные пластины, а то и вообще бычий пузырь. После Риги с каменными домами и мощенными булыжником улицами, и даже после Полоцка, где камня тоже было довольно много, Смоленск казался селом-переростком, по недоразумению обнесенным стеной.

Даже мостовые были бревенчатыми, между бревнами весело чавкала непросохшая весенняя грязь. А где не было бревен, выезженные тележными колесами улочки радовали глубокими лужами да колеями. Французские послы еще не знали, что примерно так выглядели в ту пору практически все русские города.

Зато одним из первых сооружений, пусть деревянных, которое отстроили русские после освобождения Смоленска от католических войск Сигизмунда, была баня, топившаяся по-черному. Смыв дорожную усталость, Олег лег на лавку, закрыл глаза и начал выборочно просматривать фильм, снятый Тиитом на живописном иртышском берегу.

Жители города Зайсан, заселенного китайцами, казахами, русскими и представителями десятка других народов, не задумывались, что еще в 2030-х годах на этом месте располагалось крупное озеро. Потом со стороны Китая появилась плотина, и река, питавшая водоем, целиком ушла на промышленные нужды Поднебесной. Болото высохло, на его месте уже к концу века рванула ввысь городская застройка.

В XVII веке Зайсан оставался проточным озером, через которое проходило течение реки Иртыш. Около устья верхнего, или, как его еще называли, Черного Иртыша, сидел на камушке и снимал увиденное диковинный рукотворный жук.

Если кто-либо взял бы насекомое в руки, удивлению не было бы предела. Но то, что увидели Тиит и Олег глазами инсекта, поразило их не в меньшей степени.

Черный Иртыш по интенсивности движения судов если не догонял Темзу, но уж, во всяком случае, намного превосходил привычные Рону и Сену. Французские реки были оккупированы мелкими лодчонками, а к Зайсану спускались джонки до тридцати метров длиной. Они шли по ветру и вниз по течению с поднятыми прямоугольными парусами, а возвращались без парусов и с характерным буруном за кормой. Торжественно продефилировала сорокаметровая баржа с явно металлическими бортами. Вниз шли порожняком, вверх везли руду, бревна, бочки, контейнеры. Ни одного судна российской постройки. При увеличении заметно, что все лица на кораблях — азиатские.

— Тиит, что ты думаешь о репортаже с пляжа? Охреневаешь, как и я?

— Смотри прямое включение, там еще круче.

Камера жука развернулась к озеру. В сторону Черного Иртыша глиссировал сторожевой катер, ощетинившийся крупнокалиберными пулеметами. Повинуясь Тииту, камера сначала показала гюйсшток, на нем трепыхался красный флаг с одной большой желтой звездой и четырьмя малыми. На корме — с такой же звездой и тремя штрихами. Иероглифы на транце, где обычно пишут название, комп воспроизвел как «Тайкунжэнь Ян Ливэй».

— Твою мать, что это значит? — спросил Олег, будто расшифровка надписи имела сейчас решающее значение.

Компьютер воспринял матюги как приказ на комментарий и ответил:

— Ян Ливэй — первый китайский тайконавт, совершивший орбитальный полет пятнадцатого октября две тысячи третьего года на космическом корабле «Шеньжоу-5».

Миссионеры смотрели вслед катеру Народно-освободительной армии Китая, попавшему в семнадцатый век из двадцать первого, и понятия не имели, что делать дальше.

21. ЗЕМЛЯ-1. 24.04.2321. ТИБЕТ

Читая донесения из «нижнего» мира, Штрудель пожалел, что не уговорил Михаила еще позавчера отправить его на Землю-2. Там кипела жизнь, прогресс опережал все мыслимые графики и разумные сроки, зона влияния на местное население в той или иной степени охватила Западную Европу, французские, английские, испанские и нидерландские колонии. Дел было настолько много, что между членами Миссии за все эти годы не возникло ни одного сколько-нибудь серьезного конфликта, каждый занимался своим направлением. Добрый и человеколюбивый ван Нааген, мудрый Голдберг, хитрый Родригес, показушный, но по-своему порядочный Джонс, грубый и веселый Сартаков, жесткий Мохаммед, застенчивый убийца Тиит и другие посланцы Земли-1 умудрялись находить язык в самых сложных и противоречивых ситуациях.

Покоряло чувство товарищества, которое распространялось не только на командированных, но и аборигенов Земли-2, которых приняли в круг своих. Олег с риском для жизни повел драгун на превосходящего по численности противника, чтобы вытащить раненого Родригеса. Тот полгода спустя кинулся на пулемет, спасая Джонса, который, в свою очередь, был готов спалить последнюю исправную платформу, выручая французского посла от обезумевшей испанской регентши. Мохаммед несся вокруг всей Европы, рискуя взорвать котел на «Эноле», ради попытки спасения Дирка и других моряков с «Миссури», захваченных пиратами.

— Франк, можно к вам? — Начальник службы безопасности был менее удачной фигурой, чем Михаил Заречный. Но глава комплекса прекрасно понимал, что, находясь в разгаре и эпицентре скандала по поводу самоликвидации галактических агентов, не самое подходящее время менять свой ключевой персонал.

— Да, Герберт, заходите.

— Наши программисты закончили анализ алгоритма перехвата управления над энергостанцией и ускорителем.

— Настолько быстро?

— Там нет ничего сложного. Стандартная система безопасности основана на отсутствии физической связи между внутренней и глобальной сетью. Сеть комплекса могла быть взломана только при наличии двух условий: злоумышленник находился внутри Тибета и знал коды невероятной сложности для управления и доступа. В первом случае диверсию совершил галакт, имитировавший моего заместителя. Он допускался к кодам. Активация внешнего управления прошла через компьютер Заречного, отправивший команду от имени самого Михаила. Далее, при передаче власти вам внедренный галакт сделал дубль-ключ, поэтому перехват управления Сартаковым произошел как бы по вашей санкции.

— Вы хотите сказать, что он использовал инопланетного агента, чтобы на время завладеть комплексом и спуститься вниз?

— По крайней мере, полковник Сартаков воспользовался дубль-ключом и известными ему кодами. Имелось ли между агентами взаимодействие, у меня нет возможности проверить.

— Герберт, вы хотите сказать, что подозрения в отношении полковника усиливаются?

— Да, шеф. Он по-прежнему не сообщает о промежутке между выходом из медицинского саркофага и телепортацией в Тибет не только нам, но и товарищам по экспедиции. Это еще не все тревожные новости.

Штрудель вздохнул. Теоретически служба безопасности должна ликвидировать все угрозы чуть ли не в зародыше и дать спокойно работать. На самом деле наибольшие проблемы либо проистекают из самой системы безопасности, либо озвучиваются ее сотрудниками.

— Что еще?

— Физики пока не подготовили доклад, перепроверяют, но они с высокой степенью вероятности готовы утверждать, что воздействие на пространственно-временной континуум в результате акции Сартакова локализовано в виде сферы радиусом не более одного светового года. Кроме того, оно кратковременное. Иными словами, наше пространство-время вернулось к исходному состоянию, а уничтожение галактских посланцев произошло только в Солнечной. Устойчивый эффект остался лишь относительно связи с Землей-2.

— Лев обманул и тут.

— Именно.

— Получается, что, в лучшем случае, мы приобрели супероружие, способное уничтожать экипажи галактских кораблей в радиусе светового года?

— Если они вначале не пришлют полностью самоуправляемый крейсер, который разрушит Тибет. И, надо отдать должное Льву, у нас снизились затраты по доставке на Землю-2, причем посылка прибывает в любое желаемое место. Простите, шеф, вас ждет третья неприятность, менее глобальная, но более насущная. И в весьма агрессивной форме.