– Если Арнос поведет себя так, как сказал, Насаг нанесет нам урон. Значительный.

– Три месяца, – сказал Гай. – Постарайся продержаться три месяца.

– Что? – тихо, сбивчиво спросил Тави. – Почему три месяца?

– Потому что к тому времени война с Каларом будет закончена, его восстание сойдет на нет, и в нашем распоряжении будет достаточно командиров легионов. Как только "чрезвычайное положение" Сената закончится, Арнос вернется к тому, чтобы управлять солдатами, сидя за песочным столом, где ему и следует быть.

Тави моргнул.

– И как же это произойдет, сэр?

Первый Лорд изогнул седеющею бровь, глядя на него. Тави отметил, впервые, что сейчас их глаза были на одном уровне

Глаза Гая сверкнули недобрым весельем на мгновение.

– Пока не могу сказать. – Он бросил взгляд на беспорядок, порожденный высказываниями Арноса. – Задача, поставленная мною, незавидна. Ты справишься?

Тави взглянул на царство раздора, разраставшееся вокруг Сенатора, и сузил глаза. Он слишком хорошо знал, насколько дорого легионерам приходится платить за ошибки, допущенные их лидерами, пусть даже относительно небольшие и непреднамеренные.

То, что предлагал Арнос, было недалеко от безумия, и страдания, которым в результате его действий могли подвергнуться мирные жители на оккупированной территории, не снились молодому капитану даже в кошмарах. Необходимо было что-то предпринять.

– Да, сир, – тихо сказал Тави. – Я справлюсь.

– Что ж, – проворчала Амара, обращаясь к Первому Лорду, когда они покинули здание командования. – Это могло бы пройти и получше.

– На самом деле, – произнес Гай, – всё прошло так, как ожидалось.

Он твердо шел к квадратной площадке, обычно использующейся Рыцарями Воздуха для взлетов и посадок. Эта часть лагеря всегда содержалась в чистоте и порядке, чтобы сократить до минимума количество мусора и обломков, которые могут быть подняты в воздух потоком.

Амара ускорила шаг, чтобы поддерживать темп Первого Лорда, который был намного выше нее.

– Я надеялась, что молодой капитан сможет держать себя в руках.

– В этом он даже перестарался, – раздраженно ответил Гай. – Фурии – свидетели, кто-то должен сбить эго Арноса до приемлемого уровня, но эта задача не для Сципио. Мне он нужен там, где он сейчас.

Амара покачала головой.

– Вчера я какое-то время провела в местных питейных заведениях, собирая информацию.

– Амара, сейчас ты выступаешь в качестве моего атташе, а не разведчика, – упрекнул ее Гай.

– Привычка, сир, – ответила Амара. – Его люди свято верят в то, что свежая трава начинает расти в отпечатках его сапог, и цветы зацветают там, куда он плюнул. Они никогда не встанут за его увольнение.

Гай задумчиво хмыкнул.

– Серьезно? Он настолько высоко ценится?

– Вчера я была свидетелем трех драк между легионерами Гвардии Сената и Первого Алеранского. Причиной каждой были высказывания о Сципио.

– Ну и как его люди?

– Были на высоте все три раза, – Амара покачала головой. – Они держатся друг за друга, сир.

– После двух лет здесь без поддержки – само собой, – пробормотал Гай. – Я хотел послать им подкрепление, но напряжение на всех участках слишком высоко. Особенно на Защитной Стене.

Амара оглянулась вокруг, убеждаясь в том, что поблизости никого нет.

– И это ограждает Сципио от всего остального, что происходит в Империи.

Гай резко взглянул на нее.

Амара пожала плечами.

– Ходят слухи, сир.

– Слухи, – сказал Гай.

– О Сципио. О том, кто может быть его отцом, – Амара сделала глубокий вдох. – Говорят, что он имеет поразительное сходство с Принцепсом Септимусом, сир. А еще говорят, что человек по имени Арарис, который может быть самим Арарисом Валерианом, – его персональный сингуляр.

– Слухи, графиня. – Сказал Гай.

– Я тоже так думала, – ответила она. – Пока не увидела лицо капитана Майлса, когда Т… когда Сципио вошел внутрь, – она посмотрела на Первого Лорда. – Оно было таким, будто он увидел призрака.

Голос Гая стал немного тверже.

– Слухи, графиня.

– Слухи, которые вы предпочли бы раздуть, – тихо произнесла она. – Именно поэтому вы устроили Совет здесь, вместо того чтобы вызвать всех обратно в столицу. Здесь, где он окружен своими людьми, уверен в себе, особенно в своей команде, и где никто из вызванных вами не сможет обладать властью, превышающей его, и здесь вы можете наблюдать за ситуацией. Вы готовите их к принятию его как кого-то большего.

Первый Лорд посмотрел на неё, и уголки его рта дрогнули, хотя голос оставался суровым.

– Я уже знаю, что вы умны, графиня. Вы не должны мне это доказывать. Считается хорошим тоном умалчивать о подобных вещах.

Амара удержалась от улыбки и низко склонила голову.

– Конечно, сир. Я буду иметь это в виду.

Гай оглянулся через плечо на здание командования.

– Они действительно о нём так много думают?

– Они любят его, – сказала она.

Гай вышел на чисто подметённые камни взлётной площадки.

– Знаете, это было совсем как с Септимусом, – тихо сказал он.

Амара молча вслушивалась, склонив голову набок.

– В нём были те же самые качества. Люди его обожали. Он дал им… – Гай покачал головой. – Что-то. То, что заставило их почувствовать, что они могли бы сделать больше, чем когда-либо раньше. Что воодушевило их. Сделало их значительнее. Он дал им…

– Надежду, – подсказала Амара.

– Да, – сказал Гай спокойно, и его голос стал озадаченным. – Это не было какое-то заклинание фурий. Это был он. Я никогда не понимал, как ему это удалось, – Первый Лорд пожал плечами. – Должно быть, ему это передалось от его матери.

– Сир, – начала Амара.

Гай поднял руку в усталом жесте.

– Я не такой, как Септимус. Или Сципио. Я по-прежнему пользуюсь уважением у некоторых. Большинству, однако, я внушаю лишь страх, – его взгляд был рассеянным, а голос задумчивым. – Я не такой уж хороший человек, Амара. Я пользуюсь определенным успехом в качестве Первого Лорда, но… я не вызываю в них сочувствие. Только решимость.

Амара лишь смотрела на Первого Лорда, продолжая молчать. Он редко говорил о своих чувствах.

В моменты, подобные этому, Амара ощущала реальную разницу в их возрасте, ибо, хотя Гай выглядел, как мужчина средних лет, которого, пожалуй, украшала ранняя седина, его возраст на самом деле приближался к восьмидесяти. Он видел в жизни интриги и предательства, и пережил немало своих личных трагедий.

Она уже привыкла к образу, который он создал – мужчины с фантастической мощью, нечеловеческой волей, и не заботящегося о своём личном и политическом благополучии.

И лишь в моменты, подобные этому, она вспоминала, кем он действительно был, – измученным и почти жестоким одиноким стариком.

Амара в молодости сделала достаточно ошибок, обременивших её небольшим, но постоянным грузом сожалений. От решений Гая пострадало гораздо больше людей, чем от её собственных. Сколько сожалений взвалил этот старик на свои ноющие плечи?

Насколько мрачнее были сны, которые пришли, чтобы преследовать его? Сколько раз, на протяжении десятилетий, в предательском мире алеранской политики, он жаждал обернуться к кому-нибудь, чтобы поговорить, чтобы опереться – зная, что там никого не было, и никогда не будет. Никого, после смерти жены и сына, последнего из древней династии Дома Гаев.

Все смотрели на Первого Лорда и видели именно то, что он желал им показать: лидера Империи, его власть и богатство.

Только в последний год работы с ним Амара поняла, каким смертельно одиноким Гай был в действительности.

Потребовалось необычайное мужество, чтобы вести жизнь, какую он прожил, сталкиваясь со всеми проблемами, врагами, требованиями, предъявляемыми к нему. Даже если бы она была заклинателем фурий, способным на это, Амара не хотела бы стать Первым Лордом за все богатства Алеры.

Она выпрямилась, повернулась к нему лицом и сказала: