- Здравствуй, Дима, - девушка равнодушно посмотрела на деверя и уставилась на носочки своих бежевых туфель.

- Что сидим, бездельем маемся? – он сделал несколько шагов в сторону, чтобы встать возле кованых креплений, и, взявшись за спинку качели, начал медленно её раскачивать.

- Да, сижу, наслаждаюсь погожим весенним днем, - Лика повела плечом, словно пытаясь показать всю нелепость такого времяпрепровождения, помолчав, она добавила, - мне не нравится, что ты зовешь меня Маркиза, у меня есть имя. Кроме того, я совсем не похожа на пресловутую героиню Голоннов.

- Какие мы нежные нынче, - ухмыльнулся Дмитрий, толкнув качели сильнее, чем хотел и девушка судорожно вцепилась в край сидения,- что же мне отныне тебя звать «губернаторская женушка»? Длинновато как-то, особенно если учесть наши родственные связи.

- А Маркиза ангелов было короче? – огрызнулась она, стараясь замедлить ногой ход качели, - ненавижу это прозвище, что ты мне дал. Теперь и Денис Владимирович меня так зовёт, вы с ним как сговорились.

- Дядька никогда не упустит случая над кем-нибудь поподтрунивать, это верно. Но мы же не со зла, любя, так сказать, - в его словах слышалась какая-то горечь, впрочем, Дима всегда был таким: жестоким ко всем, но особенно к себе самому, он высмеивал окружающих, но циничнее всех деверь иронизировал по поводу своей персоны.

- Ладно, - отмахнулась Лика, - зовите, как хотите, мне по большому счету всё равно. Хочешь, называй меня «Маркизой», хочешь «губернаторской женушкой». Хотя, насчет губернатора ты что-то торопишься, раньше времени не загадывай, примета плохая.

- Какие мы осторожные стали, суеверные. Прямо любо-дорого посмотреть, - с издевательской полуулыбкой, что кривила один уголок его рта, проронил Дмитрий, - такая осторожная сучонка, даже глаз радуется, что есть еще такие.

- Может, я и, как ты выразился, «осторожная сучонка», но только не твоя, - Лика холодно смотрела на деверя, без тени улыбки на губах, - насколько я знаю, это грех – желать жену брата своего? Или я ошибаюсь?

Она встала с качели одним плавным движением, будто кошка, соскочившая с нагретого места, готовая бежать со всех ног от этого разговора и этого мужчины. Дима отпустил спинку качели, но она по инерции всё также раскачивалась, и шагнул к невестке.

- Не ошибаешься, - он смотрел на Лику полными тоски глазами, - Лика, если бы я первым тебя встретил… - Дима неосознанно протянул руку к лицу девушки, словно хотел погладить, приласкать, ощутить пальцами нежность кожи, но Лика отступила.

- Ты не мог меня встретить первым, - жестко ответила она, - ты лечился от алкоголизма, делал очередную «кодировку», потом сорвался там же, в больнице, затем снова лечился. А я встретила Андрея и теперь буду женой губернатора, а не женой алкаша в зашивке, - её губы скривились в подобии улыбки.

На это Диме сказать было нечего, он, молча, смотрел на жену брата, такую красивую и такую жестокую. Лика так легко говорила страшные, злые слова, они слетали с её губ без малейших усилий, но в его сердце оседали тяжелыми свинцовыми пулями. Анжелика уже изрешетила все осколки разбитого ею же сердца Дмитрия, иногда ему казалось, что сердца этого уже нет, есть просто большая рваная рана в груди.

Девушка посмотрела на деверя долгим взглядом, отмечая орлиный нос, слегка длинноватый, тонкие губы, темно-русые волосы. В этот момент он так напоминал Лике мужа, что ей стало не по себе: такие же черты лица, только более заостренные, жесткие, такого же цвета волосы, только стрижка короче. Однако, если смотреть на Диму с того места, где стояла Лика, он казался ей чудовищно похожим на Андрея, и от этого Лику замутило, она со всех ног бросилась к дому, оставив Дмитрия одиноко стоять возле качелей, что всё еще неспешно покачивались.

ГЛАВА 3

Лиза Соколова видела, как её брат потянулся к лицу невестки, видела она и как отшатнулась от Димы Лика. «Как странно, - подумалось ей, - некоторые женщины притягивают мужчин, заставляют их влюбляться, забыть обо всем на свете, а другие наоборот, только отталкивают, их не замечают, чтобы они не делали». К другим, Лиза относила, прежде всего, себя, у неё катастрофически не клеилось с мужчинами. Будучи с детства мнительной, Лиза во всем винила только себя, считая, что какие-то черты её характера отталкивают представителей противоположного пола. Поэтому она всегда удивлялась, когда встречала истинную мужскую любовь, это её интересовало и притягивало. Хотелось сразу узнать, за что так сильно полюбили какую-то женщину, что в ней такого особенного? Почему ей так повезло в жизни? А самое главное – почему так не повезло самой Лизе, почему ей не встретился подобный мужчина? Иногда глядя какой-нибудь романтичный фильм, девушка вздыхала и с грустью понимала, что у неё не было ни одного свидания, которое могло бы ей запомниться, да что там у неё вообще никогда не было свиданий. У кого-то они есть, а у кого-то никогда не было и вряд ли будет – такова жизнь, как это не грустно.

Лиза вот уже третий год наблюдала за молчаливой агонией младшего брата, видела, как любовь к Лике сжигает его изнутри, заставляя терпеть любые оскорбления, лишь бы оставаться в доме и иметь возможность каждый день быть рядом с женой брата. А это было поистине подвигом. Диму не особо жаловали, он был постоянным источником напряжения и страха для родителей. Запьет он или нет, сорвётся или сможет удержаться, насколько его хватит, сколько времени будет до очередной «кодировки»? Эти вопросы не давали покоя Соколовым – старшим. Но почти три года Дмитрий держался, что заставило Валерия Владимировича и Валентину Ивановну вздохнуть с облегчением, и только Лиза понимала, что Дима держится ради Лики. Чтобы просто находиться рядом, и это Лизу удивляло, заставляло поверить в чудеса.

Несмотря на жалость к Диме, Лизе было интересно наблюдать за полными отчаяния и тоски взглядами брата, брошенными на Лику, иногда та смотрела на брата мужа тоже задумчиво, чуть склонив голову, но никогда, ни словом, ни делом она его не поощряла. Это изумляло Лизу, ну как может мужчина настолько любить женщину, что готов быть рядом с ней, не питая никаких особых надежд, не получая авансов? Неужели такое возможно в обычной жизни, в наше циничное время, когда одной женщиной легко заменяют другую? Когда во главе угла стоит секс, ставший доступным до омерзения? Видимо, это было возможно, или её брат был последним по-настоящему влюбленным мужчиной. А еще Лизе было очень интересно, как может Лика так держать оборону, не сдаваться, не пасовать перед такой любовью, которую к ней испытывал Дима?

Однажды Лиза была свидетельницей того, как Дима просидел два часа, слушая бездарное бренчание Лики на фортепиано, и даже не поморщился, когда девушка сбивалась. По правде сказать, играла Лика из рук вон плохо, но Дима, видимо, был рад и этой малости, лишь бы побыть с ней наедине, в малой гостиной, куда мог зайти кто угодно, потому что двери были предусмотрительно открыты настежь.

От наблюдения подобных картин сердобольное сердце Лизы сжималось от жалости к брату. Дима был не соперником Андрею, они были в разных «весовых» категориях. Успешный старший брат, для которого жизнь готовила лишь приятные сюрпризы, и бывший пьяница, который каждый день боролся с собой, чтобы не запить снова, уже от неразделенной любви. Ситуация была ужасной и самое главное – со временем она не разрешалась, а становилась всё более запутанной и трагичной. Самое интересное, что лишь Лиза видела всю картину в целом, только она одна из всех Соколовых смогла понять то, что происходило между Димой и Ликой. Возможно, причиной была наблюдательность девушки, способность к анализу поступков людей, масса свободного времени, когда можно было спокойно размышлять на любые темы, а может быть, причиной этого было то, что Лиза очень любила брата и чутко реагировала на малейшие изменения его настроения.

Лиза вздохнула, скоро часы в холле пробьют 18 раз и семья начнет собираться к ужину. Сегодня должен был приехать в гости Станислав Макаров – лучший друг старшего брата Лизы – Андрея. Мужчины дружили с детства, и Стас всегда был частым гостем в доме Соколовых, его даже считали почти третьим сыном. Все кроме Лизы. Она отнюдь не питала к Стасу сестринских чувств, она его безумно любила, вопреки всем доводам рассудка.