В любом случае это не очень-то здорово.
Хоуп посоветовала мне заменить бег йогой, чтобы высвободить часть энергии. Она даже выслала книгу и кассету, чтобы мне легче было начать. Все это из серии «Йога для вас», но я не уверена, что она для меня лично. Но если йога превратила Мадонну в нормальную мать, то должна же она помочь мне спать хоть немногим больше, чем три минуты, как это происходит сейчас. Сейчас моей умственной энергии хватает лишь на то, чего требует от старшеклассников Пайнвилльская школа. Это единственное преимущество моей школы, в которой чрезвычайно низкие учебные стандарты.
Тем не менее я довольно скептически отношусь ко всем этим внешним атрибутам йоги, связанным с движением «Нью Эйдж», но я все равно попробую, чтобы деньги Хоуп не оказались выброшенными на ветер. Я ценю все, что она в последнее время делает для меня, потому что не знаю, сколько это еще будет продолжаться. Ведь это всего лишь вопрос времени, когда настоящая жизнь в Теннесси, или где там она еще будет находиться, станет для нее более важной, чем все то, что она оставила в прошлом.
Четырнадцатое октября
Первый, запоздалый номер «Крика чайки» вышел сегодня. Но нигде не было видно моей статьи «Подлизы, подхалимы и неудачники: как поклонение „героям“ вредит всем старшеклассникам». Хотя заметила это, конечно, только я. Обнаружив это упущение, я сразу же направилась к Хэвиленд.
— Где моя передовица?
Хэвиленд потирала свои костлявые руки.
— Похоже, что администрация сочла твою статью слишком противоречивой.
— Что?! — воскликнула я. — Да она не более противоречивая, чем все то, что я писала раньше.
— Ну, наверное, администрация не захотела печатать материал, бичующий всех учеников.
— «Если ты не можешь вызвать ни в ком чувства раздражения, то тебе нет смысла быть писателем», — сказала я, использовав прием Мака. — Кингсли Эмис.
— Ну, в эти тяжелые времена администрация думает, что нужно быть более чуткими и поощрять мир между социальным группами. Неужели ты не понимаешь, что статья может оказать разрушительное воздействие на самооценку твоих одноклассников?
— Я пыталась помочь, — я в буквальном смысле подпрыгивала от разочарования. — Вы же хотели, чтобы я расширила свой кругозор. Я стремилась показать, как истинный героизм пропускается мимо нашего внимания в угоду тому, чтобы чествовать как богов девиц из команды поддержки и парней-спортсменов.
— Понятно, — сказала Хэвиленд.
— Именно поклонение этим якобы героям из старших классов и подрывает веру в себя у всех остальных. Так называемые лузеры ненавидят себя за то, что они не принадлежат к высшей касте. А те, в свою очередь, в школе купаются в славе, а после получения аттестата оказываются совершенно сломленными тем, что жизнь не встречает их с распростертыми объятиями, — я просто задыхалась от этой длинной речи.
— Я знаю, знаю, — она положила мне руку на плечо, при этом сочувственно качая головой, как добрая бабушка. — Но мы имеем дело с пуританами с узким взглядом на вещи, которые не понимают того, что понимаем мы с тобой. Я согласна, что острые темы поднимать нужно, они являются неотъемлемой частью диалога внутри человечества.
По-моему, у меня уже глаза чуть не вылезли из орбит, когда Хэвиленд стала нести всю эту хипповую чушь.
— И, — продолжала она, — ученики должны читать о таких проблемах, анализировать их, критиковать.
— Тем не менее вы мой руководитель. И разве вы не должны были попытаться вернуть статью на место?
Она раздраженно сморщила нос, как будто я была назойливой мухой, которая никак не хотела отстать от нее.
— Мне сказали, что если я не сниму твою статью, то они перестанут давать деньги на «Крик чайки».
— То есть пусть лучше газета будет вся такая чудесная, прямо стерильная? Или тогда вообще не будет газеты, которая имеет свою точку зрения?
Этот вопрос не имел особого смысла, так что я не виню Хэвиленд за то, что она не ответила на него. Я лучше излагаю свои аргументы на бумаге. Но теперь уже не в газете.
— Когда вы впервые предложили мне писать для газеты, вы сказали, что «Крику чайки» нужен мой голос. Наверное, вы ошиблись. Я ухожу.
Второй раз за две недели я повернулась спиной к человеку, стоящему с открытым от изумления ртом. Мои слова и действия наконец-то приобрели синхронность. Пол Парлипиано гордился бы мною!
Я кардинально изменила свое мнение по поводу ухода откуда-то ни было. Теперь я считаю, что это не признак слабости. Проявлением слабости было бы как раз продолжать журналистскую деятельность и продолжать бегать. Гораздо труднее сделать что-то совершенно противоположное тому, чего все от тебя ожидают.
Только одна проблема: что мне делать со всем этим свободным временем?
Семнадцатое октября
Мне кажется, что мама втайне очень рада, что я бросила бег и газету, потому что у нее теперь больше возможностей мучить меня своими пошлостями.
— Сегодня пришло письмо от твоей сестры! — пропела она, не успела я снять с плеч рюкзак.
— Как культ?
Челюсти и шея матери напряглись.
— Я просила тебя не говорить так, — сказала она. Затем ее улыбка стала шире, глаза ярче (это перевоплощение достойно самого мистера Потейто Хед). — Она хочет, чтобы мы приехали к ним в гости на День благодарения.
— В Калифорнию? Ты что, с ума сошла? — завопила я. — Да даже если бы я согласилась сесть на самолет, чего я совершенно не хочу, то я все равно не поехала бы к этим безумцам в их коммуну.
— Не заставляй меня снова делать замечание. Ты знаешь, что я расстраиваюсь, когда ты называешь это так.
— Ты расстраиваешься, потому что это правда, — сказала я.
Я ездила в Калифорнию прошлой весной во время каникул, чтобы посетить Стэнфордский университет и Беркли. Тем не менее, посетив еще и коммуну, я поняла, что не переживу еще четыре дня, не говоря уже о четырех годах, в этом штате.
Бетани и Г-кошелек недавно потеряли значительную часть своего капитала, но у них на счетах все еще было больше денег, чем родители заработали за всю свою жизнь. Вместо того чтобы наслаждаться жизнью парочки моложе тридцати лет, принадлежащей к высшему классу, каковыми они и являются, они предпочитают представлять себя в роли основателей духовного/финансового движения, суть которого заключается в том, что бывшие работники сферы Интернета противопоставили показному материализму «простую жизнь». Только их идея опрощения оказалась… дорогостоящей. Письмо Бетани наверняка было написано чернилами, вручную выжатыми из кальмара, выловленного в Индийском океане, на толстой льняной бумаге, настолько мягкой, что ею можно было бы подтереть даже самую нежную задницу.
Почтовая бумага — это всего лишь вершина айсберга, сделанного из очищенной родниковой воды, выкачанной специальной ирригационной системой, на установку которой был затрачены сотни тысяч долларов. Стремление к «простой жизни» заставило их также продать свою квартиру и переехать в сельскую местность, на ранчо площадью в 1 гектар, в графстве Мэрин, вместе с двумя другими сумасшедшими парочками. Зачем им столько земли, если они не будут обрабатывать, ее? Мне не нужна консультация моей мамы, которая строит из себя знатока недвижимости, чтобы понять, что это все равно очень много земли. Еще они считают, что благороднее и экономнее покупать такие предметы первой необходимости, как лососевая икра и вино «Вдова Клико», оптом на шестерых, а не только на себя двоих. Все их дурацкое существование вызывает во мне желание нецензурно ругаться. Хочешь быть богачом — так будь им, а не строй из себя невесть что!
Еще хуже хвастливого минимализма сестры и ее мужа был весь тот бред, который мне приходилось выслушивать каждый вечер за ужином. Им промывал мозги некий Фрэнсис Т. Апбин, кандидат наук, лидер культа и самонареченный Доктор экономических проблем, которого они повстречали на семинаре под названием «Инвестируй в себя». Доктор Фрэнк помогает им бороться с синдромом «Потери внезапного богатства».