Хоть я и злилась на нее, в то же время я понимала ее беспокойство. Я пыталась поставить себя на ее место и спрашивала себя, что чувствовала бы я, если бы думала, что мою пятилетнюю дочь изнасиловали в лесу? Что насильник за молчание дал ей серебряное кольцо? Что если проверить малышку у гинеколога – значит сломать ребенку психику?

Но теперь, когда я вспомнила, что Кощей пришел за мной и спас из болота, мне стало невероятно легко. Словно до этого я все время спала и вдруг решила проснуться. Это чувство клокотало в животе. Обычно так описывают движение крыльев бабочек, но мне жутко хотелось есть.

Я пробиралась в кухню, когда заметила одинокую фигуру, стоящую в саду. В лучах лунного света Кощей выглядел еще более болезненно. Он прогуливался медленной поступью, сцепив руки в замок на пояснице и вглядываясь в собственную тень.

Я спряталась за колонной. Впервые его лицо не казалось мне сухим и черствым, а напротив – одиноким и полным печали.

«Как царь Кощей над златом чахнет», – всплыли в голове строки.

Слова Леди-колодца об испорченном золоте вернули меня к реальности. Кощея уже не было, а я стояла одна в коридоре и вслушивалась в отдаленное карканье ворон.

7

Я вспомнила о Наташе. Ее голоса давно не было в моей голове и из-за этого я начинала тосковать по дому. А уж если я скучаю по Наташке, значит, все плохо. Я отправилась в тронный зал царевича.

Было тихо, когда я вошла. Кощей сидел на троне, подперев рукой голову. Его глаза не двигались, словно он был погружен в раздумья.

– Почему твои скелеты такие странные? – спросила я вместо того, что собиралась спросить на самом деле.

«Почему ты еще меня не убил? Почему я должна делать выбор: ломать иглу или нет? Почему я вообще тебя вижу? Почему ты меня спас?»

– О чем ты говоришь? – Кощей повернул голову и посмотрел мне в глаза.

Кожу обожгло мурашками. Они проползли от затылка до кончиков пальцев на руках и ногах. Я открыла рот и не смогла издать ни звука. Это чувство…оно очень похоже на то, что я уже ощущала. Словно дежавю…

– Почему один хромает, а другой без ног? Кем они были при жизни? – я застыла рядом с пыльным столом и оперлась на спинку стула.

– А ты как думаешь?

– Я…не знаю. Поэтому и спрашиваю.

– Ответ лежит на поверхности, – Кощей встал с трона и медленно пошел ко мне. Он остановился рядом, взял гнилое яблоко и откусил. – Они – мои верные слуги.

Укус на ноге противно разболелся. Я вспомнила, как Безногий остановил мой побег, и поморщилась, опустив взгляд.

– Лучших ищеек тебе не найти… – буркнула я.

Прикосновение Кощея оказалось холодным и неожиданным. Он взял меня за подбородок и наши взгляды встретились. На мгновение мне показалось, что в его глазах плещется бескрайнее море, только разукрашенное художником не тем цветом. И это море называлось «грусть».

– Исцели этот замок, Тая. И я отпущу тебя, – сказал Кощей.

– Как я могу тебе верить?

– Я отдал тебе свою жизнь. Иглу. Что может служить еще большим доказательством того, что ты обязана мне верить? Или в человеческом мире жизнь теперь ничего не значит?

Я отступила и его пальцы остались сжимать воздух. К горлу подступил противный комок, глаза защипало.

– Значит! – я развернулась и побежала к выходу из тронного зала. На бегу я ударила ладонями по дверям. Руки отозвались болью, а двери не раскрылись. Удар был таким мощным, что меня откинуло назад.

«Я падаю, – пронеслось в голове, – и сейчас расшибу себе череп!»

Но вместо звона в голове меня обдало холодом. Затылок приложился к груди Кощея. Его руки держали меня, обнимая плотным кольцом.

Под левым локтем я ощутила слабое движение: у Кощея билось сердце.

1

Ягиня смотрит в бочонок и хмурится. Ее верный слуга Вурдалак сидит за столом и разглядывает ее голодными глазами, налитыми кровью. Его острые зубы опасно выпирают поверх нижней губы. Он стирает рукавом слюни и качает головой.

– Ну? Когда мне уже можно будет сожрать девку? – спрашивает Вурдалак. – Ты же знаешь, я люблю девственниц. У них кровь чище.

Ягиня смеряет его презрительным взглядом, берет яблоко со стола и швыряет в Вурдалака. Яблоко отскакивает от его лба и закатывается под комод.

– Заткни свой рот, болван! – Яга не замечает, что у нее с плеча сползает лямка платья. – Ее нельзя жрать. Ты должен сделать все, чтобы она умерла, но вдали от Кощея и Тихой рощи!

– Так вот, в чем дело. Ты все питаешь надежду, что мой братец-тугодум вернется к тебе? Поздно, милая Яга, – Вурдалак встает, подходит к ней сзади и поправляет лямку платья, сжимая плечо Яги морщинистой серой ладонью. – Он уже умер и забыл про тебя. Его не тронула даже та жертва, которую ты принесла. Лучше бы ты стала моей суженой и правила Болотной рощей, как царица.

Ягиня отмахивается от него и хмыкает.

– Больно мне она нужна! Своего болота хватает! А ты, скользкий, как червяк, и лысый, как моя коленка, мне не нужен, – она отходит от него в другой конец кухни. Ее глаза сверкают от разочарования.

– Если так пойдет и дальше, я призову Берендея, – пригрозила она, – его медвежье чутье уж точно сможет придумать, что делать с этой тупой девчонкой. Она, как кость в горле, – никак от нее не избавиться!

– Тебе стоит только попросить, моя царица, – Вурдалак берет Ягиню за руку и целует ее, покрывая кожу слюнями. – Я выполню твое желание. А потом ты выйдешь за меня.

– Да-да, удиви меня, – холодно отзывается она.

Вурдалак кивает на прощание, оборачивается летучей мышью и улетает через дымоход в безлунную ночь.

2

Первое прикосновение Кощея я едва ощутила, когда он взял меня за подбородок. Но после его объятий я поняла, что у меня не все в порядке с головой. Его сердце билось медленно, а мое стучало, как сумасшедшее. Я слышала свое учащенное дыхание и его размеренное дыхание. Мы были как две половинки чего-то, чему не суждено было совпадать в ритмах. Но в один момент руки Кощея показались мне такими теплыми, что его объятия не хотелось покидать. Я закрыла глаза, чтобы не рушить момент.

– Когда ты вернешь мне накидку? – тихо спросил Кощей.

В ушах раздался звон бьющегося стекла. Я отпихнула его руки, дрожащими пальцами потянула завязки и ткнула плащом Кощею в лицо.

– Забирай! – пока он возился с тканью, я убежала из тронного зала.

Щеки горели, в горле пересохло, а в ногах не прекращалась дрожь. Я долго плутала по коридору, решив избежать встречи с Василисой в кухне. Способность ясно мыслить вернулась ко мне тогда, когда я почувствовала запах старых пыльных книг. Он бередил старые раны, связанные с ценными воспоминаниями о детстве и бабушке, и я поспешила обойти стеллажи. Они упирались в потолок, и я не видела, где кончается один ряд и начинается другой.

Устав от блуждания, я взяла первую попавшуюся книгу и провела по обложке рукой. Тисненые золотом буквы вычерчивали странное название на древнеславянском, и я не могла его прочитать.

– Черт…конечно же, это ведь замок самого Кощея! Откуда здесь могут быть обычные книги? – пробормотала я, потирая рукой лоб и размазывая по нему книжную пыль.

Кольцо обожгло ключицу.

– Что с тобой не так? – я сняла цепочку с шеи и посмотрела на свой трофей.

Вместо ответа роспись кольца засветилась бледно-синим пламенем, как горели во сне глаза Кощея. Я положила кольцо на стол, чтобы оно остыло.

– Чертовы сказки…лучше бы я тебя никогда не слушала, ба… – пробормотала я, собираясь закрыть книгу.

Но взглянув еще раз на название, поняла, что оно читается. Просто, как дважды два.

– Сказание о бессмертии, – прочитала я вслух, чтобы убедиться, что все это мне не мерещится.

«Не все то сказка, что ты видишь.

Не все то истина, о чем слышишь.

Не все то мертво, что гниет».

Я посмотрела на кольцо, лежащее на столе.