Кощей погладил меня по голове и отстранил от себя, мягко надавив на плечи.

– Если ты не уйдешь сейчас, обратной дороги не будет. Жалость – худшее, что ты можешь для меня сделать, Тая. Не жалей меня. Просто уходи.

– Я уйду, – сказала я, сумев наконец открыть рот, – но сначала встряхну этот чертов замок. И тебя вместе с ним!

1

Мы долго убирали книги вместе с Кощеем. Василиса хотела помочь, но он запретил ей и велел никого не впускать. Больше мы не разговаривали, пока царевич не поставил стеллажи туда, где они должны были быть.

– Ты не устаешь? – спросила я, с трудом разгибая спину. По утрам я предпочитала спать вместо того, чтобы делать зарядку, и сейчас жалела об этом, как никогда раньше.

– Я ведь восстал из мертвых. А мертвые не устают, так же, как не едят, не пьют и не используют другие биологические процессы, – ответил Кощей, не отрываясь от занятия.

– Я тебе завидую, – пробормотала я, усаживаясь на стул и чувствуя себя старой развалиной.

– Боль и усталость – признаки жизни. Я бы все отдал, чтобы снова их испытать. Чтобы снова съесть яблоко и почувствовать его вкус. Чтобы мое сердце билось, когда происходит что-то волнительное.

– Но ведь оно и так бьется, – возразила я, – значит, ты не совсем мертв.

Кощей посмотрел на меня странным взглядом. Его глаза не двигались дольше минуты, и я заволновалась, что с ним что-то не так.

– Кощей? – позвала я, подойдя ближе.

– Сегодня я устрою для тебя праздничный ужин, – сказал он вдруг.

– В честь чего? Ритуал ведь не сегодня?! – сердце ушло в пятки и язык прилип к нёбу.

– Нет. Сегодня мой день рождения, – ответил Кощей. – Поэтому прими советы Василисы и оденься, как подобает.

Его тон снова стал холодным.

«И на что ты надеешься? Что у этой ледышки есть чувства? Не смеши мои тапочки! – Наташка снова влезла в голову. – Все, что ему надо, – твое молоденькое тело».

Я поморщилась, отвернулась и поспешила покинуть библиотеку. Не знаю, что Кощей подумал в тот момент, но я решила дать ему один шанс. Последний перед тем, как сбегу обратно в лес.

2

Тая уходит, и Домовой появляется из ниоткуда.

– Зачем устроил бардак? – спрашивает Кощей.

– Мне было скучно, – отвечает Домовой. – К тому же, если бы я этого не сделал, она бы искала способ убежать отсюда, а не помогала бы замку.

– Возвращайся к отцу.

– Ну уж нет! Он меня сам назвал «несносным сыном», вот пусть и получает. Я должен оправдывать свою репутацию, – дуется Домовой.

– Ты не переживаешь о своей матери? – спрашивает Кощей.

– Она была слишком занята разборками с теткой, ей было не до меня, – фыркает Домовой. – Я буду жить у тебя в замке столько, сколько потребуется. Понял? И то, что мы родственники, ничего не означает.

Кощей щелкает пальцами и Домового сжимает невидимая сила, да так, что он не может двигаться.

– Семья – главное, что есть в твоей жизни. Не отворачивайся от нее. Иначе станешь таким же, как я: убитым собственными братьями из-за жажды власти.

– За последние годы они не стремились тебя по-настоящему убить! – возражает Домовой.

– Ты прав. Но они могут сделать это в любой момент. Для этого я нужен Тихой роще. А ты – нужен своим родителям. Поэтому заканчивай дуться – двести пятьдесят лет довольно долгий срок.

Кощей щелкает пальцами, и невидимая сила отступает. Домовой шмыгает носом, прячет кольцо поглубже за пазуху и говорит:

– Тогда я тебе ничего не скажу про твою невесту. Сам разбирайся! – и прежде, чем Кощей успевает что-либо ответить, Домовой исчезает.

3

Василиса пришла сразу же, как только я зашла в комнату. Не успела я выдохнуть, как она принялась расхаживать с важным видом, доставая то одно платье, то другое. Но все они были мне не по размеру: либо меньше, либо больше необходимого.

– Эх, если бы Иван не сжег мою шкурку, я бы сейчас наколдовала тебе наряд, – вздохнула она, подперев зеленой лапой лицо, – а теперь придется сшивать ткань этими несчастными подобиями пальцев.

Я взяла ее за руку и улыбнулась.

– Дай мне нитку с иголкой, и я сделаю все сама.

– Ты умеешь шить, царевна? – Василиса округлила и без того огромные глаза.

– Да. Бабушка учила меня шитью. Правда в последний раз я делала это много лет назад, – я виновато засмеялась, – но все же лучше так, чем ломать твои пальцы.

– Спасибо, – она отдала мне податливую хлопковую ткань, – царевна…

– Да? – улыбнувшись ей, я засунула нитку в игольное ушко.

– Я хочу рассказать тебе кое-что. О нашем мире.

Я хотела сказать ей, что сегодня какой-то слишком сказочный день, но передумала. Борясь с местами, которые нужно было подшить, я предложила ей начать свой рассказ.

Василиса прочистила горло, несколько раз громко квакнув.

– Ну, про нелегкую жизнь царевича ты уже знаешь. Так знай, что была у Яги сестра. Звали ее Кикимора. Как-то раз она вышла погулять, да заблудилась. Искали ее три дня и три ночи, а нашли в замке у Лешего. Кикимора отказалась уезжать и сказала, что отныне будет жить в замке и станет супругой царевича Густой рощи.

– Так вот, как это вышло, – я уколола палец иглой, слизнула выступившую каплю крови, и посмотрела на Василису. – Бабушка никогда не рассказывала мне о том, что у Лешего была жена.

– Сказки не всегда попадают в мир людей такими, какие они есть, – ответила лягушка, – поэтому я и рассказываю тебе эту историю. Яга и Кикимора – две родные сестрицы, прекрасные, как солнце и луна. Когда Кикимора уезжала к Лешему, то говорила Яге, чтобы та не убирала ее вещи из дома, ведь они будут служить оберегом. Год прошёл, второй, третий…загрустила Яга, взвыла волком, собрала вещи сестричкины, да выкинула их в болото ближайшее. Как сгнили вещи, так захворала избушка на курьих ножках, так и сердце Яги зачерствело и стала она Ягиней Залесья, хранительницей леса. Как сама себя называла.

Я покачала головой. Не про ту Ягу мне бабушка рассказывала.

– И что же случилось потом?

– Влюбилась она в царевича. В доброго молодца, что должен был жениться на ней, – ответила Василиса. – Приехал Кощей, но о свадьбе и слыхом не слыхивал. Погостил у нее, поел, попил и спать улегся. Все, как положено. На утро же просил он помощи от Яги в последний раз. И согласилась она помочь, но попросила полцарства и его сердце в придачу. Задумался царевич, размышлял долго. Полцарства пообещал, а жениться не обещал. И обманула его Ягиня, сказав, что направление неверное он выбрал, и показала, куда скакать надо.

– И что было потом?

– Забродил его конь славный, Буян, да погряз в снегах. Замерзли оба насмерть, а очнулись только по велению темной магии. Привязать к себе царевича хотела Яга, да не смогла. Просчиталась и не добавила в заклинание помыслы самые чистые. Испортилась ее магия, как и сама Яга. И напало на Залесье проклятие жуткое, что каждый год грозит уничтожить каждую рощу и всех лесных обитателей.

– Так это из-за нее! – я выронила платье с иглой и стала искать последнюю на полу в ворсинках ковра.

– И самое главное, – добавила Василиса, – забрало проклятие человечность кощееву. Пять веков он не находил себе покоя и вот у него снова забилось сердце. Человечность царевича проснется тогда, когда явится девушка юная, красивая, посмотрит на него глазами влюбленными, и скажет: «проси, чего хочешь, все выполню!»

У меня сперло дыхание. Подняв иглу, я уставилась на лягушку, забыв распрямиться.

– Эта девица – я?

Василиса кивнула.

– Но одной девичьей силы недостаточно, – сказала она, – нужно ещё кольцо, Кощею от матери доставшееся. Серебряное оно, с гравировкою тонкою. Есть ли у тебя что-то подобное?

Я схватилась за кольцо на груди…и только потом поняла, что его нет. Вспомнила о Домовом и нахмурилась.

– Нет, – ответила я, – ничего нет.