— За Сергея, — как будто он должен был знать всех Сергеев на свете.

— Кто он? — выбил Александра из колеи такой ответ.

— Он живет в Кривом Рогу, металлург.

— Металлург? — автоматически повторил Саша, удивляясь, что в это время уцелели такие экзотические, далекие от его издательской деятельности, профессии.

Ларисе показалось, что он жалеет ее. Это было не так, в его тоне обозначилось недоумение и досада. Но ей и самой очень не хотелось покидать Киев, новую родительскую квартиру. Она подозревала, что ей будет страшно жить в отдельном коттедже где-то на окраине Кривого Рога, и ей мерещилось, что ее все жалеют.

— Не волнуйся, у него все в порядке! — с вызовом ответила она.

— А я и не… — он не успел договорить, цокот ее каблуков уже стремительно удалялся вниз.

Да, он видел несколько раз, как Лара садилась в шикарный «Мерседес», но мало ли кто предупредительно открывал перед нею дверцы. Может, этот видный, импозантный парень, которого он хорошо запомнил, был их семейным шофером. Теперь он знал, что это не так, то был Сергей.

Приглашения на свадьбу от Ларисы не последовало, видимо, она не хотела доставлять ему лишних сожалений. Может, и правильно. Однако перед отъездом зашла попрощаться, оставила свой адрес и телефоны, записала его номера.

Прошло совсем немного времени, где-то с полгода, и они встретились вновь. Причиной встречи стала трагедия, случившаяся с ее родителями. Возвращаясь с дачи на машине по мокрой дороге, отец не справился с управлением и разбился. Вместе с ним погибла и Ларисина мама. Помнится, говорили, что аварию спровоцировал водитель, выехавший из-за поворота к ним на встречную полосу и скрывшийся с места происшествия. какое-то время Лариса посвятила тому, чтобы найти этого водителя и привлечь к уголовной ответственности. Но к Александру при этом не заходила. Не нарушал ее покоя и он, понимал, что не имеет на это морального права. А вскоре, не найдя виновника аварии, она продала родительскую квартиру и уехала отсюда навсегда. Перед отъездом они попрощались тепло, как люди, связанные давними и надежными узами взаимопонимания.

— Саша, навещай иногда могилу моих родителей, — попросила она. — Я теперь не смогу часто приезжать сюда, — только тут он понял, чем объясняется ее полнота — Лариса ждала ребенка.

— Конечно, обещаю. Можно звонить тебе? — ухватился за подвернувшийся повод к тому, чтобы иногда слышать ее голос, для него даже такая малость была бы праздником.

— Да.

Потом настал день его тридцатишестилетия: впервые приехавшие в его киевскую квартиру родители, гости, суета и заботы. События, вихрясь и уплотняясь в ком, закрутили, завертели его и на некоторое время отвлекли от тоски по Ларисе. Действительно, пока были живы ее родители, ему казалось, что и она где-то рядом. Это успокаивало, создавало иллюзию, что для него еще не все потеряно.

Но вот все разъехались, он снова остался один, и как-то сразу стал замечать, что перешел в категорию старого холостяка, и что его упорно сватают. «Досиделся! — досадовал на себя. — Все считают, что я сам жениться уже не в состоянии». Его обуяла тревога, даже страх, и он стал, как вот сегодня, чаще заглядываться в зеркало.

Сначала их главный редактор, находящийся в его прямом подчинении (как ему казалось — славная и скромная женщина), намекнула, что у нее выросла дочь — чистая тебе красавица. Потом эта дочь (действительно, девчонка что надо!) зачастила к матери на работу. И чем больше Александр ее узнавал, тем больше грустилось ему о чем-то упущенном, отошедшем навсегда. Он пытался понять, что же ушло: шанс, который случается раз в жизни; возраст, в котором кажется, что время вечно, что его просто нет, а есть только странный счет минут, часов, дней…

Вскоре открылась причина этой сосущей грусти: он упустил свое поколение, и прежде чем это знание возникло в сознании, оно уже томило его безотчетную душу не так потерей, как невозвратностью. Да, стоящие девчонки его поколения давно замужем. А эти компьютерные дивы, хорошенькие умницы, интеллектуалки с фигурами топ-моделей выросли не для него. Они из другого времени.

Второе сватовство случилось позже, когда пришлось сдавать очередной квартальный отчет. Его пригласили зайти к заместителю начальника Печерской налоговой инспекции. Он знал и немного побаивался ее, строгую и неулыбчивую, пропускающую мимо ушей шутки и остроты. Она была немногословной женщиной, предпочитавшей короткий ответ на корректно поставленный вопрос. Корректный в математическом смысле, то есть — грамотно и четко.

— Вы, кажется, у нас — парень холостой? — спросила вдруг после ничего не значащей беседы об отчете.

Александр начал было теряться в догадках, с чего такое внимание. Не иначе, как она готовит ему неприятности — уж очень издалека заходит да мягко стелет. А если нет, то зачем этот пустой разговор? Оказывается, вот оно что: «вы у нас — парень холостой».

— Да, но это мне не мешает, то есть, не мешает нормально работать.

— Недостатки не могут не мешать, — изрекла та с угрожающей категоричностью.

«Недостатки?» — хотел спросить Александр, но она не дала ему высказаться.

— Правда, это легко поправимый недостаток.

— Да, — согласился на всякий случай.

— Вам ведь где-то тридцать — тридцать пять?

— Где-то, — улыбнулся он. — Тридцать шесть, если быть точным.

— О, прекрасный возраст. У меня дочь — ваша ровесница, — она нахмурилась. — Простите, что отнимаю у вас время. Захотелось поговорить, поделиться… — она искусно замялась, ожидая вопроса.

Александр начал нервно теребить новую книжку Сидни Шелдона — оригинал, американское издание, — которую купил по дороге. Он и не предполагал, что, затягивая, таким образом, паузу, помогает ей, а не себе.

— Вот-вот, Шелдон, английский, Америка, — ухватилась «налоговичка». — Стася только что вернулась оттуда. Неудачный брак. Я страшно расстроена.

Он продолжал молчать, понимая, к чему клонит собеседница.

— Свой дом, своя машина, прекрасная работа. Казалось, у нее есть все для счастья. А вот видите…

— У нее там есть свое дело?

— Нет, она работает в частной страховой кампании программистом-консультантом.

— Да-а!

— Язык С ++, чрезвычайно престижная специализация. Его мало кто знает в совершенстве. И поэтому Стася весьма прилично зарабатывает.

— Интересно, — поддержал он разговор.

— Двенадцать тысяч долларов в месяц, это не считая, так сказать, дополнительного заработка, когда случается срочная работа, оплачиваемая отдельно.

— Да, — Александр не знал, как уйти отсюда невредимым.

— Впрочем, я расстраиваюсь напрасно, ведь она — завидная партия. Здесь найдется немало желающих уехать вместе с нею в США. Верно? — закрепила она далее некуда прозрачные намеки. — Извините еще раз.

Провожая его из кабинета — ого! — она, как бы в шутку, обронила:

— Вы уверены, что у вас в издательстве все в порядке? Учебники — соблазнительный бизнес. Говорят, на районных типографиях можно легко делать подпольные тиражи.

— Может быть. Я, как вы, вероятно, знаете, заместитель директора по работе с авторами. Типографии, сбыт — не по моей части. Думаю, однако, у нас все хорошо. Директор — народный депутат Украины, член Национального Союза писателей. Зачем ему неприятности? Учебники — не газ и не нефть. Здесь криминальный риск ничем не оправдан.

— Посмотрим, — неопределенно сказала налоговичка. — Авторские права, гонорары, выбор авторов — тоже темы интересные. И при творческом подходе… — она не договорила фразу. — Всего доброго.

Ему явно угрожали, и это не могло нравиться. Конечно, в издательстве есть нюансы в работе с авторами, и при желании можно что-нибудь «накопать». Но это гораздо труднее, чем проверить, скажем, бухгалтерию. Мысль, что проверку легче начать не с его участка работы, успокоила Александра. «А дочь, видно, не ахти какая красавица, раз мама так напирает. Интересно, почему именно я попал в ее поле зрения? Ах, английский! Капитальный научно-технический поиск, грандиозно!» — догадался он. Да, английским языком он владел в совершенстве и для поддержания формы постоянно читал в оригинале популярных англоязычных писателей, так как основную классику давно прочел.