— Простите, — сказала я, старательно изобразив на лице раскаяние. — Я заблудилась. Мне нужно в Сент-Маргаретс-Хуп.

— Боюсь, что вам туда довольно долго придется добираться, — сказал полицейский. — Прошу прощения за наши дорожные указатели. Мы всегда знаем, куда едем, понимаете, но иногда дорожные знаки не слишком заметны, а должны были бы. Это особенно часто встречается за пределами Керкуолла. Вы следуете согласно дорожным указателям туда, куда вам надо, и вдруг все знаки куда-то исчезают.

В этот момент возле нас остановилась парочка пешеходов.

— Ей нужно в Сент-Маргаретс-Хуп, — сказал им полицейский.

— Вам надо дальше проехать, — объяснила одна из женщин.

— Ага. По крайней мере, минут двадцать, может, больше, — добавила другая. Очевидно, в тот момент они имели в виду нечто противоположное по значению. Я уже хотела вставить, что дома в химчистку я обычно добираюсь за двадцать минут на машине.

— Я знаю, что повернула неправильно, — сказала я. — И еду не в ту сторону.

— Мне жаль. Здесь не так-то легко найти дорогу, — сказала другая женщина. Затем последовало вежливое несогласие с тем, чья вина в том, что я очутилась именно здесь. Я не верила своим ушам, я же — канадка, но как такое возможно: «Простите меня за то, что вы наступили мне на ногу». Эти люди уверяли, что это их вина в том, что я поехала в неверном направлении по улице с односторонним движением. Более того, когда они объяснили, как мне ехать, полицейский заставил двух водителей, которые ехали по всем правилам, свернуть, чтобы я смогла продолжить движение! В некоторых странах к этому времени на меня бы уже надели наручники. Что-то с этими людьми не так.

Примерно через пару минут я выехала из шумного Керкуолла и снова отправилась в путь. Шквал любезности, свидетелем которого я только что стала, начисто лишил меня присутствия духа, однако, несмотря на то что мне разъяснили направление, я опять заблудилась и очутилась на дороге, где был указатель не на Сент-Маргаретс-Хуп, а на Орфир. Но мне было уже плевать. Мне даже нравилось название этого места, оно придавало моему путешествию некую экзотическую атмосферу. Никакой экзотики там, конечно, не было, хотя само местечко — несколько домов на обочине дороги — оказалось очень милым. Я едва успела снизить скорость до положенной в населенном пункте, как мне снова пришлось надавить на газ.

На выезде из Орфира мне попался указатель, что далее находится нечто под названием «Бу» и «Центр Оркнейской саги», и не имея представления, что все это может означать, но испытывая любопытство, я заглушила мотор и решила посмотреть. Я обнаружила руины старой церкви и трапезной, «Ярлс-Бу»[5], когда-то служившие викингам жилищем и где произошло страшное убийство, как рассказывалось в фильме, который крутили в пустом зале центра для посетителей. В фильме, показ которого, очевидно, запускал датчик движения, потому что вокруг не было ни души, но как только я села в кресло, демонстрация фильма началась сама собой, пересказывалось повествование из некой Оркнейской саги, истории оркнейских викингов-ярлов, которые жили в довольно жестокие времена. Но в общем и целом фильм мне показался довольно милым, если не считать той части, где рассказывалось об убийстве, особенно меня встревожил тот факт, что орудием убийства были топоры. Я с удивлением узнала, что Оркнейские острова были важной частью мира викингов, которые долгое время оставались скандинавами, не ассимилируясь с шотландцами. Я сделала вывод, что местные весьма гордились своими скандинавскими корнями и наследием. Не знаю, что именно удивляло меня больше, учитывая что еще несколько часов тому назад у меня было вообще довольно смутное представление об Оркнейских островах, но факт остается фактом.

Вскоре, уже гораздо лучше информированная, я возвращалась назад. Слева от меня было море, оно было прекрасно, а справа — холмы. Дальше в море виднелись высокие горы, скрытые туманом. Дорога была живописной и успокаивающей. Но людей нигде не было видно. Я начала размышлять, уж не разъехались ли жители островов куда-нибудь в этот выходной или вдруг, после того как я выехала из Керкуолла, наступил конец света, и каким-то образом я этого не заметила. Меня догнала и обогнала одна машина, но это все, что я видела на дороге. Затем я обнаружила, что спускаюсь с холма в направлении небольшого городка, который, судя по дорожному знаку, назывался Стромнесс.

Стромнесс был построен на крутом холме, под которым располагалась гавань. Там был небольшой порт-терминал, куда заходил паром, и действительно в тот момент большой белый паром отчаливал от пристани. Дома были преимущественно каменные, улицы, также мощенные камнем, были еще уже, чем улицы Керкуолла. Я осторожно, на первой скорости, двигалась по городу. Мне приходилось внимательно следить за дорогой, поскольку в нескольких местах главная дорога сужалась до одной полосы из-за выступающих на проезжую часть углов зданий. Заехав в глубь города, я решила, что вождения на сегодня достаточно, и решила остановиться в Стромнессе, чтобы собраться с мыслями и понять что к чему, а также посмотреть, действительно ли городок так мил, как выглядит. В конце концов, к чему спешить?

Я оставила машину на стоянке, которая оказалась еще и бесплатной, во что с трудом верилось. Я не смогла найти способа заплатить за нее, хотя, возможно, это сделано специально для иностранцев: счетчики нарочно спрятаны, чтобы можно было потом отбуксировать проштрафившуюся машину. Гуляя вверх-вниз по главной улице, любуясь красивыми серыми каменными домами, мощеными улицами и очаровательными крутыми узкими улочками с забавными названиями, такими как, «Хайберский проход»[6], и последними цветами уходящего сезона, еще цветущими в ящичках на окнах, а также заметив, что мне улыбнулось несколько прохожих, я остановила свой выбор на гостинице, где можно было снять номер с завтраком, и которой управляла некая миссис Олив Браун. Не слишком охочая до разговором, наша миссис Браун оказалась довольно милой женщиной, а сама гостиница — очень чистой. Она даже нашла место, куда можно было поставить мою машину, хотя там, где я уже оставила машину, тоже было неплохо, да и парковка действительно оказалась бесплатной. Я сказала, что задержусь на день-два. Она не попросила у меня залог, но я настояла на том, чтобы заплатить за две ночи вперед. Хочу отметить, что есть люди, которых просто необходимо защищать от себя самих, и миссис Браун была одной из них.

Еще раз прогуляться я отправилась ближе к вечеру. На причале в переоборудованном пакгаузе расположилась весьма милая художественная галерея, в которой я обнаружила работы великолепных британских художников двадцатого века, среди которых оказались скульптор Барбара Хепуорт и живописец Бен Николсон. Еще я нашла симпатичное бистро внизу у доков парома и вволю поела местных морепродуктов. Когда я поднялась на третий этаж в свою комнату под крышей и начала рассматривать через окно гавань, то решила, что Оркнейские острова просто не могли быть тем тихим болотом, коим Тревор считал место своего рождения. Великолепные произведения искусства и потрясающая еда не оставили и следа от этого мифа. Мне эти места показались просто великолепными. Даже моя крохотная комнатка была просто чудесной, оформленная в розовых, фиолетовых и белых цветах и что самое замечательное — с прекрасным видом из окна. Я могла разглядеть улицы, гавань, доки парома и небо, теперь чистое и звездное. В банном халате и со стаканом неразбавленного солодового виски, любезно предложенного мне миссис Браун, я устроилась у окна поудобнее и наблюдала, как паром заходит в гавань. Улицы были почти пустынны, не считая одного-двух случайных прохожих, вероятно, вышедших из бара, расположенного внизу улицы.

Некоторое время я сидела и думала о Блэре и секретере Макинтоша, а также обо всех доказательствах и снова решила, что все будет хорошо. Я подумала, что само место располагает к таким умозаключениям, спокойное гостеприимство миссис Браун, вид из окна, окружающая меня красота. Я еще никогда не была в таком приятном месте и поэтому решила непременно узнать, откуда появился этот секретер. Моя репутация была бы восстановлена, не говоря уже о чувстве собственного достоинства, а еще мне бы удалось вытащить из тюрьмы Блэра-Мультимиллиардера, который в действительности был неплохим парнем, несмотря на его нрав. Я уже представляла, как он извиняется за то, что накричал на меня дома и в полицейском участке.