У Азарова даже лоб взмок от волнения. Вот ведь на чем мог бы погореть! Как же ни он, ни те, кто готовили его к этой операции, не подумали о возможности существования такого письма? А может быть, и не одного… Нужно будет поискать повнимательней. Ведь стоит только Дыбину или майору Вейцзеккеру сличить его почерк с этим, как все станет ясным.

Но что же делать теперь? Уничтожить это письмо? А если Дыбин видел его и читал?.. Да, похоже, что читал. В нем Тимофей изливает дяде душу, повествуя о безнадежной любви своей к Галине…

Марфа давно спит уже – из смежной комнаты слышится её равномерное похрапывание. А Азаров все ходит по мягкому половику, безуспешно размышляя над трудной задачей…

Майор Вейцзеккер действительно приехал рано утром на другой день, и Дыбин сразу послал за Азаровым.

Они встретились в кабинете начальника полиции, и майор Вейцзеккер остался доволен внешним видом «Тимофея Стецюка». Его ответы на вопросы тоже вполне удовлетворили Вейцзеккера.

– А теперь я хотел бы послушать ваши собственные соображения и предложения, – говорит он Азарову.

– А можно мне сначала задать вам несколько вопросов, господин майор? – спрашивает Азаров.

– Да, пожалуйста.

– Начали ли уже строить железнодорожную ветку?

– Начали, но это будет не настоящая ветка. Будет называться так только для отвода глаз. Нам необходим лишь участок железнодорожного полотна для проведения практических занятий с курсантами.

– Но примкнуть ее к настоящей железнодорожной магистрали все–таки придётся.

– А зачем?

– Для того чтобы подать на учебный участок паровоз и вагоны. Должны же диверсанты уметь минировать не только рельсы и верхнее строение железнодорожного пути, но и подвижной состав?

– Да, конечно, это очень дельная мысль. С этим я согласен и подумаю, что можно будет предпринять. Вам надо сегодня же побывать на строительстве и подсказать, что еще нужно нам учесть.

– А учесть нужно многое. На этой ветке должны быть все элементы земляного полотна нормальной железной дороги. Особенно же выемки и насыпи, на которых эффективнее всего ставить мины.

– О, это мы слишком хорошо знаем по опыту диверсий местных партизан! – воскликнул Вейцзеккер. – А каким методом вы намерены подрывать?

– Я надеюсь, вы снабдите нас фабричными минами, и нам не придется прибегать к самодельным, типа «МУВ на шомполе». Надеюсь, вы знаете, что это такое, господин майор?

– Мне приходится бороться с саботажем местных жителей, мобилизованных для работы на железной дороге, и расследовать крушения поездов. В моем распоряжении есть, конечно, технические специалисты, но я и сам неплохо в этом разбираюсь, – самодовольно улыбается майор Вейцзеккер. – Вы учтите это и имейте в виду, что меня нелегко будет провести.

– Не понимаю вас, господин майор, – удивляется Азаров. – Выходит, что вы не очень мне доверяете?..

– Я шучу, шучу, господин Стецюк, – смеется Вейцзеккер. – Стал бы я разве говорить вам об этом, если бы не доверял? Да, я очень хорошо знаю все заводские и самодельные мины русских партизан. И «МУВ на шомполе», и «ВПФ на палочке», и различные «Колесные замыкатели» мне уже известны. Но мы снабдим вас нашими минами промышленного изготовления. Вы ведь офицер инженерных войск и должны знать, кроме советских, наши, немецкие подрывные средства.

– Яволь, господин майор! Этому нас учили, да я и сам интересовался.

– А известны ли вам наши мины замедленного действия?

– Вы имеете в виду поездные? С одной нас знакомили в саперном батальоне, в котором я служил. С той, что замедляется до двадцати одних суток и имеет элемент неизвлекаемости. Она безотказна в работе…

– Как и вообще вся немецкая техника! Но я думаю, что нам не следует пользоваться минами замедленного действия, несмотря на всю их надежность. Опыт советских партизан, который мы внимательно изучаем, свидетельствует о наибольшем успехе управляемых мин. А почему, господин Стецюк?

– Уж это–то яснее ясного, господин майор. Неуправляемая мина взорвется ведь под любым паровозом, как только сработает ее часовой механизм. А управляемая по выбору, по воле минера–диверсанта. А он выберет только тот, который…

– Правильно, господин Стецюк! Мы, однако, не имеем пока возможности пользоваться всеми теми способами, какие применяют партизаны. Они держат под угрозой чуть ли не каждый километр нашего рельсового пути и изобретают всё более изощренные средства его разрушения. У нас, к сожалению, нет еще такого количества диверсантов, поэтому мы должны выбирать лишь самые эффективные методы подрывания советских воинских поездов. Следовательно, пока только с помощью управляемых мин.

– Но для этого, господин майор, потребуются очень смелые, самоотверженные подрывники, – осторожно замечает Азаров. – Ведь нужно будет сидеть в засаде у самого железнодорожного пути и выдергивать чеку из взрывателя только в тот момент, когда паровоз поравняется с вами. А по путям ходит охрана… И даже когда произойдет крушение, не все же погибнут. Оставшиеся в живых сразу же начнут прочесывать местность…

– Знаю, знаю! – смеется Вейцзеккер. – Мы сами это делаем. Потому–то и нужны нам такие надежные люди, как вы.

– А во мне почему так уверены?..

– Опыт и интуиция, – снова смеется Вейцзеккер. – А попросту говоря – нюх. Я ведь за время войны не одного предателя разоблачил и отправил куда следует, а точнее – на тот свет.

– С предателями разговор, конечно, короткий, – соглашается Азаров. – Но неудачи при осуществлении диверсии и оттого ещё будут происходить, что кое у кого нервы могут подвести…

– А для меня трус и предатель – одно и то же, – жестко говорит майор, решительно вставая из–за стола. – Ну, на сегодня всё! Господин Дыбин отвезет вас после обеда на строительство ветки, и вы там ко всему по–хозяйски присмотритесь. А пока идите отдыхать. Где, кстати, вы его устроили, господин начальник полиции?

– Пока в доме Куличева, господин майор. И вообще, по–моему, там лучше всего. На легальном положении, так сказать… И ведь это естественно – родной племянник Куличева, прямой наследник его имущества…

– Ну ладно! – прерывает его Вейцзеккер. – Пусть пока живёт там. Обеспечьте только ему охрану. Я не задерживаю вас более, господин Стецюк.

Как только Стецюк–Азаров ушел, Вейцзеккер спросил начальника полиции:

– Вы не знаете, господин Дыбин, не сохранилось ли среди бумаг Куличева какого–нибудь письма, присланного Стецюком своему дяде из Миргорода?

– Одно, помнится, обнаружилось в архиве покойного.

– Ну так пришлите его мне. А Стецюку дайте написать какую–нибудь заявку и обязательно расписаться.

– Понимаю вас, господин майор. Он, значит, вызвал у вас подозрение…

– Наоборот – произвел очень хорошее впечатление, но, как говорится, доверяй, да проверяй.

– Тоже понятно, господин майор. Я дам ему заполнить анкету по учету кадров.

– Я же сказал вам – пусть напишет какую–нибудь заявку. На необходимую для обучения диверсантов взрывчатку, например. И никаких анкет. Пусть считает, что он у нас вне подозрений.

После сытного обеда, приготовленного Марфой, Азаров в сопровождении Дыбина выехал на его персональной машине к месту прокладки железнодорожной ветки. Так как ни подводить её к городу, ни присоединять к главной магистрали не предполагалось, строительство велось на полпути между станцией и городом, километрах в трех от Овражкова.

Сделано пока немногое. Главным образом – земляное полотно, которое должно послужить основанием для верхнего строения пути. Из механизмов тут только тракторный скрепер да грейдер–элеватор. На работе занято всего человек двадцать пять.

– Из тех, что в твоей школе будут, здесь лишь пятеро пока, – сообщает Азарову Дыбин, кивая в сторону рабочих. – Я тебя с ними сейчас познакомлю.

– А они знают уже про эту школу?

– Я наметил их по списку твоего дяди, но с ними будет еще Вейцзеккер беседовать, и они пока о школе этой ничего не ведают. Так что смотри не проговорись. Может, Вейцзеккер ещё и забракует кого–нибудь из них.