— Почему? — не понял он. Правильно. Я бы тоже не поняла.

— Не интересно. Ты мне что обещал? Красивые уголки показать. А там что?

— Тоже красиво, — сообщил несколько сбитый с толку остроухий и предпринял попытку внести меня в „нумера“ на руках.

— Что красиво? — возмущённо вывернулась я, с трудом сдерживая ехидный смешок. — На какие-такие уголки ты мне там полюбоваться предлагаешь? Я тебе не проктолог.

— Кто? — не понял тот.

— Ладно, проехали, — не начинать же описывать особенность этой профессии? А вдруг ему такое нравится? Кто их тут, загадочных знает. — Всё равно, не пойдёт.

— Это почему же? — несколько изумлённо спросил остроухий соблазнитель. — Я тебе не нравлюсь?

— Почему? Ты — парень симпатичный и очень даже сексуальный, но, — тут я доверительно наклонилась к его уху и интимно сообщила, что предпочитаю рыжих, чем ввергла его в полушоковое состояние.

— Что, правда?! — вместо шёпота у него получился сдавленное сипение.

— Правда-правда. Ты лучше подскажи мне, где у вас тут бар или таверна, где выпивку подают? — чем же я его так напугала? Молодой эльф смотрел на меня, так, словно был сапёром-дальтоником, а я — бомбой замедленного действия с кучей разноцветных проводков.

— В Малом Цветке Лотоса сегодня вечеринка намечалась, — пробормотал он наконец.

— То, что надо! — обрадовалась я. — Веди, отрок.

— Меня Мириэль зовут, — угрюмо буркнул „отрок“, но с приставаниями завязал, мы опять куда-то пошли, и на этот раз пришли туда, куда нужно.

Пользуясь отсутствием Зариэля и тем, что старейшины вновь отправились в отключку (конопля по-прежнему цвела), верные подданные решили хорошенько поддать и оккупировали один из залов на втором уровне. Выпивка текла рекой, а на длинных деревянных столах в лучших традициях извивались вполне человеческие танцовщицы.

Принц представил меня тусовке, зачем-то упомянув о рыжих предпочтениях.

Надменные эльфы, вчера даже не удостоившие меня и словом, возбуждённо переглянулись и предложили выпить. Похоже в отсутствие розовых рюш я выглядела старше пятнадцати, и вопрос „детям не наливать“ не поднялся.

Через час я объясняла собутыльникам, что такое абсент. Полынь в этом мире не росла, а потому о „легендарном эльфийском напитке“ никто и слыхом не слыхивал. Вот облом!

После двух-трёх бокалов вина, меня осенило идеей настаивать самогон на конопле. Оскорблённо поджавшие губки светозарные поначалу и слышать о таком кощунстве не хотели. Потом один, самый прогрессивный, всё же согласился пожертвовать любимой флорой во благо науки и убежал, вернувшись через полчаса с бутылкой и набухающей здоровенной шишкой на благородном лбу — Ориэль был недоволен, что его поднимают с постели ради эксперимента.

Настоянная магическим образом на цветах конопли самогонка произвела впечатляющий эффект: у эльфов начисто снесло крышу, зато буйным цветом зацвела фантазия.

Те, кто постарше и поопытнее, материализовали фантомных танцовщиц с такими объёмами, что человеческие их коллеги с позором ретировались. Я тоже поучаствовала, внеся пару конструктивных предложений, на столах появились шесты, и фантомы томно закружились вокруг, медленно сбрасывая с себя одежду. Такое ощущение, что стриптиз с шестом — это общемировое явление.

Я свистела наравне со всеми, потихоньку выдавая синему (в прямом смысле этого слова, потому что под воздействием ТАКОГО количества и качества выпитого все, без исключения, эльфы, почему-то, посинели!) Мириэлю государственный секрет преферанса, а тот, вяло отгоняя вполне реальных фей оленьими рогами и жёлтыми крылышками, настырно круживших над его головой и упорно норовивших забодать, всё порывался узнать, что же я такого нашла в орках. Потому что они рыжие. Потом кто-то пошёл за второй…

Кто-то из остроухих полез на шест… шест тоже оказался иллюзорным, так что начинающий стриптизёр попросту провалился сквозь него и грохнулся на пол по другую сторону стола. Но не сдался, пошатываясь, встал на ноги и что-то пробормотал. После чего вновь полез на стол. Шест, судя по результату, приобрёл некую материальность. Издав победный клич, эльф взмахнул волосами. Вскоре к нему присоединился второй конкурент… потом третий… На люстре повисли штаны и сапог. Музыканты, я думаю, уже давно играли с зажмуренными глазами.

Наутро, бдительно следящий за ходом моих поисков Ориэль очень интересовался — что же это такое вчера было, почему ему всю ночь не давали спать обдолбанные недоумки и почему некоторые „священные“ стебли ощипаны почти налысо.

Однозначного ответа я дать не могла, поскольку щеголяла опухшей физиономией и нежно-салатовым цветом лица, стараясь не выдыхать в его сторону.

— И ещё, Ориэль… — уже по пути назад, в замок, замялась я, являя округлившимся глазам алхимика пушистый беличий хвост. Ну, пошутил кто-то. Узнаю кто — уши оборву.

— Не хочу знать, что ещё мне предстоит в порядок приводить, — ворчал он, избавляя меня от пятой конечности. Хвост возмущённо извивался и был явно против экзорцизма.

За полупустым столом во время ужина я попыталась разговорить задумчивую Мару.

— Чем тебе Зариэль не угодил? Красавчик, правитель, упорный, опять же.

— Да ну его, — подавила невольную улыбку девушка четырёхсот лет отроду. — Как его только правителем избрали? Сто лет балаган разводит.

— Ты что же, за него совсем не беспокоишься? Мало ли что с ними случиться может. Знаешь же, какие ваши подземники? — лично я волновалась. Хорошо, что хоть полную бутыль мёртвой воды с собой из замка прихватила на всякий случай.

— Переживаю. И даже нервничаю, — спокойно отозвалась она. — Но накручивать себя не собираюсь. Зариэль — очень опытный воин, Мор тоже. Ты не смотри, что он проклят. Особенно теперь, когда воды достаточно. С ними справиться очень и очень нелегко. Уж поверь мне.

— Вот видишь. Есть всё-таки в эльфе что-то положительное.

— Ну есть, — неохотно признала девушка.

— Так дай ему шанс, — не сдавалась я. — Глядишь, увидишь ещё что-нибудь, что тебе понравится.

— Да что там видеть? — досадливо отмахнулась Мара. — Нам, оборотням, не нужно время, чтобы „увидеть“. Достаточно поцелуя, чтобы понять — тот, не тот.

— Тогда в чём дело? — не поняла я. — Эльф, вроде, всегда готов.

— А вдруг не тот? — невесело усмехнулась она. — Лучше пусть так…

Второй раз за три дня на меня взглянула своими грустными глазами вечность.

Моему разуму оказалось сложно переработать философскую концепцию „Отказаться от гипотетического счастья, дабы избежать не менее гипотетического несчастья“, но я честно старалась. Всё равно не спалось. Похмелье вкупе с беспокойством смешались в такой коктейль, что пять чашек крепкого кофе по сравнению — снотворное.

Когда я почти сдалась, память услужливо подбросила в костёр бессонницы эпизод с „экспериментом“ Моррина. Меня-то по какой причине проверке подвергли? Мы вообще к разным биологическим видам относимся, да и за то время, что я провела в компании оборотней, он не проявил ко мне ни малейшего интереса такого рода. Тут я сама себя поправила — по крайней мере я ничего такого не заметила. Кто их, нелюдей, знает? Мара вон уже сто лет в снежную королеву играет. Не подходить же с прямым вопросом: какого помидора, и что получилось? Опять-таки, а вдруг ответит? Проблему с овчаркой ещё никто не отменял, не смотря на то, что от продолжения „эксперимента“ — хоть сейчас буду с собой честной — не смогла и не захотела бы отказаться.

Ну, помечтать-то можно. Я с улыбкой обняла подушку.

Наши герои, как выяснилось, вернулись „со щитом“ этой ночью, изрядно проредив поголовье вредителей леса, и дружно отправились в лазарет на техобслуживание, но уже к обеду собрались за столом, щеголяя живописными повязками на всех конечностях, включая уши. Моррин „блистал“ пятью глубокими царапинами через всё лицо. Впрочем, на завтра они затянулись, а впоследствии и вовсе исчезли. Вот такая регенерация.