— Что здесь происходит?

Расступились, пропуская вперед. Бондаренко окинул взглядом подземелье, шагнул к пещерным людям, протянул руку.

— Здравствуйте, товарищи! Познакомимся…

Он вынул из кармана книжечку-удостоверение, на обложке которой при свете костра золотом сверкнули слова: «Академия наук».

В клетчатой рубахе обрадованно потряс руку Бондаренко, наведался в угол пещеры, где были свалены кучей всякие рюкзаки, вернулся, протянул начальнику экспедиции книжечку-удостоверение с надписью «Академия наук».

— Археологи! — с уважением произнес Бондаренко, заглянув в книжечку. — Очень приятно, очень приятно.

И снова стал трясти руки пещерным жителям.

— Чугуев, — представился в клетчатой рубахе.

— Бурмантов, Феодосии Феодосиевич, — представился в подпоясанных сапогах.

— Так-так. Вижу, времени зря не упускаете, — продолжал Бондаренко. — И правильно делаете. Вот повернем на юг Печору — все зальет, все уйдет на дно. Море… Нужно торопиться: лес прибрать к рукам, недра прощупать, все исследовать, все сберечь…

— Именно! — подхватил Чугуев. — Например, здесь, на Печоре, много интереснейших стоянок древнего человека, в том числе и эта — Югорская пещера. А ими, к сожалению, до сих пор никто не занимался. Теперь спохватились: зальет — придется водолазов посылать!

— Это уж точно, водолазов…

— Кстати, когда начнется строительство? Вы уже строить приехали?

— Нет. Мы гидрогеологи.

— Гидрологи?..

— Гидро-гео-логи! — поправил Бондаренко. — Вы знакомы с гидрогеологией?

— Разумеется. То есть, слышал, читал. Однако… в общих чертах. Вы уж извините, но теперь столько новых отраслей в науке, что порой растеряешься. Хотя и имеешь кандидатскую степень…

Щеки пещерного человека слегка запунцовели. При этом он украдкой покосился на Катю Смолеву.

А Катя Смолева скроила презрительную гримаску: «Тоже гусь! Правилам хорошего тона учит, а сам спутал гидрологию с гидрогеологией».

— Бывает, — кивнул головой Бондаренко. — Наша наука еще очень молода. Сюда же мы приехали затем, чтобы изучить в этом районе подземные воды: они могут стать серьезной помехой при сооружении Печорского створа. Кроме того, нужно выяснить, нет ли здесь карстовых и других явлений, которые грозят утечкой воды из будущего водохранилища. Ясно, кажется?

— Вполне, — заверил Чугуев.

А его коллега, местный житель Феодосий Феодосиевич Бурмантов, выдохнул из трубки густой клуб дыма в знак восхищения: до чего дотошные науки имеются на земле!

— Мы уже работали на Волге, Ангаре. Теперь здесь. А уж за нами последуют строители. Начнут перебрасывать технику — сила!.. Каспий воды просит: придется Печоре-матушке подсобить Волге.

«Подсобит!» — отсалютовал трубкой Феодосий Феодосиевич.

— Значит, строительство — на очереди? — снова осведомился Чугуев.

— На очереди, — ответил Бондаренко и взглянул на часы.

Он взглянул на часы, обеспокоился:

— Ну, всего хорошего! Извините за вторжение… Будем добрыми соседями.

И уже обращаясь к своим:

— Всем ставить палатки!

Гидрогеологи, дружно топоча, стали выходить из пещеры. Последней уходила Катя Смолева.

— Между прочим, палатки у нас утепленные, — заявила она. — Не то что эта ваша… берлога.

Андрей Чугуев проводил ее хмурым взглядом. Потом подобрал с полу плоскую дощечку, взял карандаш и на дощечке четко вывел: «Посторонним вход воспрещен».

Выставил дощечку у самого грота. Полюбовался. Снова скрылся в пещере, оттуда вынес пожелтевший зубастый череп, две берцовые кости, отрытые накануне в пещере. Все это расположил в установленном порядке под объявлением. Получилось не хуже, чем на трансформаторной будке: красиво, убедительно.

— Тари-ра-ра-рам, трам-да-да… — запел археолог какой-то ему одному известный мотив.

Однако на следующее утро, выйдя из пещеры для физзарядки и водных процедур, Андрей Чугуев обнаружил на дощечке с объявлением приписку: «Довольно глупо». В оскале черепа торчал окурок.

— Тари-ри-ра-рам… — спел Андрей Чугуев. Он ни минуты не сомневался, чьих рук проделка.

И тут же, спустившись к речке, увидел невозможную эту девицу в пыжиковой шапке.

Девица в глубоком раздумье стояла на берегу, разглядывая плотишко, на котором охотники обычно переправляются через Югор. Плотишко этот давал немало поводов для раздумий: три куцых бревна, две железные скобы. Шест — отталкиваться. И хотя через речку Югор даже у самого устья можно, изловчившись, переплюнуть, охотничий плот выглядел не слишком надежным средством переправы…

Андрей Чугуев присел у воды, щедро намылил лицо, шею, а сам поглядывал искоса: что, дескать, задача?

Девица уловила этот иронический косой взгляд, сердито фыркнула и, фыркнув, преисполнилась отваги. Ступила на зыбкие бревна плота, подняла шест, со страшной силой воткнула его в глинистый берег…

И все получилось именно так, как предполагал Андрей Чугуев: шест остался торчать в глине, а плотишко вылетел пулей на середину речки. Здесь он покружился на одном месте, а потом не спеша поплыл по течению. Прямо к устью поплыл, прямо в Печору.

Девица в пыжиковой шапке, боясь переступить, стояла на утлых бревнышках и, спасая равновесие, размахивала руками, будто канатная плясунья. Только выражение ее лица было не похожим на то, с каким выступают канатные плясуньи: испуганным, беспомощным, отчаянным было выражение.

Плотишко тем временем плыл себе и плыл. Уже проплывал мимо Андрея.

— Кланяйтесь моржам в Ледовитом океане! — напутствовал Андрей проплывающую мимо девицу. — Жалко, что Печору еще повернуть не успели, а то бы до самой Астрахани…

— Помогите же! — закричала на него девица. — Ведь я утону…

— А здесь не очень глубоко, — успокоил археолог.

Даже на расстоянии было видно, как дрожат от страха округлые девушкины колени. Андрей Чугуев позволил себе роскошь еще несколько мгновений наслаждаться видом перепуганной девицы, а затем побежал за шестом. Снова догнал плот, протянул шест.

— Держитесь.

И стал осторожно подтягивать плот к берегу.

— Куда вы меня тащите? — того пуще закричала девица. — Мне на другой берег нужно…

Нет, удивительные все же существа — женщины!

Андрей полез в воду. Осенняя вода была холодной. И хотя Югор действительно неглубок, пришлось окунуться в ледяную воду по пояс. А потом осторожно, чтобы не искупать девицу, подталкивать плот к противоположному берегу.

Спасенная девица прытко соскочила на землю и тут же осведомилась:

— А обратно я как буду переправляться?

Андрей Чугуев только плечами пожал. У него от озноба стучали зубы, в три ручья текла с одежды вода…

— Ой, не могу! — расхохоталась вдруг девица. — До чего вы на мокрую курицу похожи…

Андрей едва не задохнулся от злости. Но девица тут же свой невежливый смех прекратила и, дотронувшись до рукава Андреевой мокрой рубашки, сказала:

— У нас в палатке утюг есть — угольями греют. Принесу после работы. Хотите?

И еще сказала:

— Меня Катей зовут.

Было это в день субботний.

Гидрогеологи закончили работу, пообедали. Затем некоторые стали читать художественную литературу, некоторые сели играть в шашки, некоторые повели между собой интересные разговоры о том о сем.

А Катя Смолева отправилась в гости к пещерным людям, прихватив обещанный утюг.

Войдя в пещеру, Катя увидела следующую картину.

Ее спаситель Андрей Чугуев сидел на спальном мешке, обхватив руками колени. Вид у него был вполне обсохший и приличный. Взор устремлен в шероховатый потолок пещеры, па котором колыхались, змеились отблески костра, зажигая то там, то здесь искры вкрапленных пород. Лицо Андрея было напряженным, сосредоточенным, хмурым…

А у ног его стоял патефон — маленький, вроде дамской сумки. На том маленьком патефоне крутилась большая пластинка с красной этикеткой.

Феодосий Феодосиевич Бурмантов тоже присутствовал в пещере: сидел, смотрел на огонь.