– А я, по-твоему, шпана с Привоза? – печально покачал головой Данил. – Я ж тебе сказал, что я – Черский… Который ключ, спрашиваю в последний раз?

– Ну, этот…

Не обращая больше на него внимания, Данил прошел в конец коридора и повернул ключ в замке. Вошел. Та же убогость скудной обстановки, на окне ажурная, но явно прочная решетка, на столе початые бутылки. Осторожненько потряс за плечо спящую. Она пробормотала что-то, вскинулась, чуть не завопила, и Данил торопливо прикрыл ей рот ладонью:

– Тихо, тихо… Зоя?

Но спрашивал исключительно по инерции – несмотря на размазанную косметику, нетрудно было определить, что перед ним и есть загадочно исчезнувшая Зоя Лавецкая. Облегченно вздохнув, сказал:

– Я сейчас уберу руку, только не ори, ладно? В ушах и так звенит…

Договорились?

Она испуганно кивнула. Данил убрал руку, присел на краешек постели, проследил направление ее взгляда, хмыкнул и спрятал пистолет в карман:

– Это мы так, плюшками балуемся… Собирайся, Зоя, домой пора. Мама с папой с ума сходят…

– Вы кто? – спросила она, веря и не веря.

– Дед Пихто, – сказал Данил. – А если серьезно – служба безопасности «Клейнода».

– Но там же Багловский…

– Теперь я за него, – кратко разъяснил Данил, не собираясь растолковывать ей все сложности субординации. – Ну, ты долго будешь на меня таращиться? Я сказал, собирайся, домой пора.

– А… эти?

– Бог ты мой, нашла о ком думать, – пожал плечами Данил. – Когда я их видел последний раз, их все еще били… Зоя, у нас мало времени. Одевайтесь в темпе, я могу отвернуться…

Досадливо покачал головой, видя, как она морщит лицо, вот-вот собираясь зареветь в три ручья. Недолго думая, решительно встал, взял со стола бутылку и налил ей треть стакана. Сунул в руку, прикрикнул:

– Ну-ка, залпом!

Она покорно осушила стакан. Поднеся ей сигарету – на столе валялась пачка и бычки в помаде, значит курит, – Данил щелкнул зажигалкой и какое-то время наблюдал, как она, кашляя, справляется с первой утренней сигаретой. Реветь, кажется, не будет, проехало…

– Еще плеснуть?

– Плесните, – сказала Зоя слабым голосом. – Башка с похмелья лопается, шведы были вчера… Вы не врете?

– Только у меня и забот, чтобы врать.

– Может, это издевка такая… Они…

– Делать им больше нечего, – сказал Данил, стараясь, чтобы голос звучал как можно авторитетнее и увереннее. – Сейчас сама посмотришь, как они в коридоре на карачках ползают. Можешь, если накипело, пнуть пару раз, только не увлекайся… Под замком держали?

Она закивала:

– Я и не представляю, что за улица, где я вообще…

– Город-то хоть знаешь?

– Город-то я знаю… – ее, наконец, повело от выпитого. – Приехала отдохнуть, дура, на выходные…

– И что?

Он внимательно слушал стандартную, в общем-то, историю: в баре познакомилась с обаятельнейшим плейбоем, воплощением европейской галантности, провела прекрасный вечер, без всяких колебаний уселась в его тачку, дабы продолжить веселье в еще более приятной обстановке. Но там, куда они прибыли, обнаружились еще несколько мужиков, уже бесконечно далеких от европейского политеса, да и кавалер на глазах переродился, даже не грянувшись оземь, подобно сказочным героям. Паспорт забрали, запугать сумели качественно, начались суровые будни на обочине жизни… Пока что здесь решительно не за что было ухватиться. Никаких Америк не открываешь: со многими смазливыми дурочками частенько именно так в Европах и случается…

– Ладно, одевайся, – сказал Данил, посчитав, что услышал достаточно. – Одежонку-то, я вижу, не отобрали…

Она вскочила с постели и, совершенно его не стесняясь, стала в темпе облачаться. Данил все же вышел в коридор – не галантности ради, взглянуть, как там обстоят дела.

Дела обстояли, как и следовало ожидать – оба Гоблина лежали на полу мордами вниз под присмотром молчаливого стража. Януш отвел Данила в сторонку:

– Ну что, едем к тому, кто этими обезьянами руководит? Нужно же забрать ее документы…

– Не спеши, – сказал Данил, усмехнувшись. – Мы к нему обязательно поедем.

Но – немного погодя. Когда эти мальчики, размазав слезы и сопли, успеют пожаловаться каждому встречному-поперечному, то бишь коллегам по нелегкому и неблагородному труду… Когда вся местная бражка узнает, что некий Черский промчался по их заведению, как пьяный орангутанг. И не ранее того.

– Дело твое. Я, конечно, помогу всем, что в моих силах, но ты, чует мое сердце, рискуешь…

– Возможно, – сказал Данил без улыбки. – Но такова уж игра. А в несерьезные игры я никогда и не играл. Бог ты мой, старина, я еще в такую игру не играл, пожалуй… с такими ставками… – Он достал пистолет, подошел и отдал его Янине. Позвал громко:

– Зоя! Скоро ты там?

Двое молчаливых парней при галстуках, так и не представленные Данилу по именам, – впрочем, его тоже им не представляли, соблюдая одно из золотых правил конспирации, – подошли к машине со стороны опущенного окна. Януш вопросительно оглянулся на Данила.

– Если он все же живехонек, заберите паспорт и легонько надавайте по физиономии, сопроводив это приветом от пана Черского, – сказал Данил. – Если там все же покойник, побыстрее уходите, чтобы не вляпаться…

Тот, что был пошире в плечах, кивнул, и они энергичным шагом направились к крайнему подъезду блока. В польском языке слова «дом» удостаивается лишь обиталище, предназначенное для одного хозяина. И совершенно справедливо, по мнению Данила. Бетонные же ульи именуются «блоками», потому что удачнее слова просто не подберешь…

– Думаешь? – спросил Януш. Данил ухмыльнулся и процитировал:

– Pytali Go: «Gdzie, Panie?» On im odpowiedzial: «Gdzie jest padlina, tam zgromadza i sepy» <И спросили у него: «Где, Господи?» Он им ответил: «Где падаль, туда слетаются и стервятники» (польск.). (Лука, 17, 31).>.

– Янина, обрати внимание, – сказал старый друг. – Приятный симптом москали начинают ссылаться на Библию…

– Что поделать, – сказал Данил. – Ежели там про всех нас было написано еще в самые что ни на есть незапамятные времена. «И послал Иисус, сын Навин, из Ситтима двух соглядатаев тайно, и сказал: пойдите, осмотрите землю в Иерихон»… Что ни говори, Даллес оказался прав: приятно быть освященным библейской традицией. Бог ты мой, как бы меня за подобные речи взгрели в незабвенные года, когда мы были молодыми и мечтали… Вы не знаете, Янина, о чем мечтали молодые лейтенанты, только что попавшие в охрану генсеков? Ваш шеф улыбается так, словно подсмеивается над собой, но здесь нечего стыдиться – плох тот солдат, что не мечтает стать генералом. А мечта телохранителя была проста: внезапно появляется злыдень с огромным черным пистолетом или бомбою, но ты в великолепном прыжке, а главное принародно, сшибаешь его с ног и завязываешь узлом. Хорошо еще при этом получить ранение – конечно же, легкое, почти царапину… Старина, тебя никогда не упрекали, что ты не использовал случай и не пальнул в спину пану Гереку?