Обеспечив себя с лихвой офисными помещениями, оргтехникой класса люкс, булочной «Данкин Донатс» и комнатой для групповых медитаций, «хари» пять лет спустя приступили непосредственно к порученной им работе. То есть, к проведению гуманных экспериментов над окружающей и ни в чем не повинной средой. Краткий перечень этих работ звучал примерно так:

Пункт первый. Дрессировка прибрежных акул на ловлю тунца и беспаспортных дайверов.

Пункт второй. Наведение метеорологических зондов при помощи объектов системы СОИ.

Пункт третий. Психологическое тестирование на выживаемость в условиях клаустрофобии. (Заказчик — Донецкая угольная компания).

Пункт четвертый. Преобразование бесполезной ядерной энергии в полезную термоядерную.

Пункт пятый. Четвертование — как альтернатива наглядной смертной казни. (Исключительно с участием патриотов-добровольцев!).

Пункт шестой. Сев зерновых культур по самоучителю «Агротехника за полярным кругом».

Пункт седьмой. Осушение болот и создание на их месте промышленной экологической зоны.

Вот на этом-то седьмом пункте перечня работ «Харя» наступила босой ногой на грабли. По весьма простой и незатейливой причине. На проклятом острове в целом не было не только ни одного местного календаря, но и ни одного крошечного местного болота. Это оказалось проблемой. Потому что, если вы хотите осушать болота, то их, как минимум, надо для этого иметь. Пришлось «Харе» заняться импортом. Из самых глухих чащоб Амазонки ввозились эксклюзивная грязь и речной ил. Из средней полосы России — шумящий камыш и гнутые деревья. Воду экспортировали за валюту из озера Иссык-Куль и долго варили на предмет выпаривания соли. Потом, когда дипломированные специалисты-мелиораторы (а в «Харе» иных и не водилось) перемешали все вместе и вылили посреди чистого и окультуренного зерновыми поля, как раз и получилось Вездесущее Болото.

Осушить Вездесущее Болото «хари», однако, не успели. К тому моменту, когда болото было уже полностью готово для эксперимента, сама «Харикришна-совхоз-красный-пролетарий-инкорпорейтед» перестала существовать. В общем, «Харя» сгинула с концами, а болото осталось. Заколдованная амазонскими шаманами грязь издавала зловещие звуки и наводила порчу на прохожих. Камыш шелестел матюками на уток, а утки дразнили чумных крыс, поэтому над болотом обычно стоял невообразимый гвалт. Да еще погребенные на дне окультуренные зерновые выходили наружу по ночам и стенали на луну. Ну, или, в безлунную ночь, на то место, где ей надлежало находиться. В целом Вездесущее Болото было пренеприятным местечком.

Теперь Джин Икарус Блок в свою очередь стоял на его берегу и обозревал бескрайнюю ширь. Бескрайняя ширь обвевала Джина Икаруса чудным запахом гниющего ила, беспокойные пролетающие утки знойно крякали и норовили какнуть ему на лысину. Шмыгнувшая мимо чумная крыса злобно укусила отшельника за посох.

Д. И. Блок в глубокой задумчивости присел на осоку. Задумчивость его сводилась к одному размышлению: за каким чертом он сюда пришел? Ибо это была крайняя точка его назначения. Если бы Джину Икарусу пришла на ум нездоровая идея и далее следовать курсом через-север-на-северо-запад, то идти, он и идея, вынуждены были бы аккурат по самому Вездесущему Болоту. Чего Д.И. Блоку совсем не хотелось. Поэтому он продолжал сидеть себе на осоке, и ждать: а не будет ли ему свыше, или хоть откуда-нибудь пророческого голоса, либо напутственного знака. Пускай даже, от покойного папаши-забулдыги, сгинувшего на правительственной трассе 666.

Маленький и ужасный Вонючка тоже сидел неподалеку, за кустом дикорастущего рододендрона. Изображать глас небесный или на худой конец болотный он даже не собирался. Ибо уже привел лысого отшельника куда надо. Теперь Вонючка маялся бездельем, иногда ухая на манер совы, и от скуки швыряя в уток припасенной дробью. Но вскоре, через сутки-другие, к его вящему удовольствию со стороны джунглей послышалась оптимистическая песня «Я убью, тебя, лодочник». Ее исполнял визгливый тенор, которому вторил ревущий бас.

О том, как произошла первая встреча на болоте, и о прочих интересных вещах.

Джин Икарус тоже услышал мелодию, и даже разобрал слова, повествующие о нелегкой судьбе беглого каторжника на коварной реке, коего подвел нерадивый блюститель общественных плавсредств. Душу Д.И. Блока обуяла радость. Не то, чтобы он принял нестройный хор любительской песни за руководящее указание. А просто сидеть второй день в осоке наедине с раздумьями отшельнику было тоскливо. Не помогало и чтение вслух долгового списка. Поэтому Джин Икарус подобрал свой посох и парочку трофейных крысиных шкурок, сполоснул лысину болотной освежающей водичкой, дабы приготовиться к достойной встрече неизвестно кого.

Процессия, вышедшая из лесистых джунглей, на первый взгляд показалась ему странной, и вызвала некоторое бдительное опасение — а не рано ли он радовался? И не лучше ли ему, Джину Икарусу Блоку, держаться подальше от певунов? Ну, сами подумайте, какой даже полунормальный человек не впал бы в легкую панику, увидев собственными глазами такое:

Впереди, на заморенной горгулье, имевшей некогда человеческий облик, восседал высоченный небритый детина в рокерской куртке-косухе — это несмотря на сорокаградусную жару. Горгулья то и дело брыкалась и кусала небритого за штанину, после чего детина немилосердно колотил свой транспорт босыми грязными пятками и гоготал от удовольствия. За ними следом шла хорошенькая, очень чумазая девчушка с железной суковатой палкой явно не ее размера. Потом вместе весело шагали два монголоидных близнеца, ради забавы перебрасывавшиеся между собой увесистым куском стирального мыла, почему-то с номером С-4. Далее тащилось патлатое чучело с китобойным гарпуном на шее — чучело непрестанно вздыхало и то и дело повторяло варварскую присказку: «Будет, будет! Шашлык из вас будет!». По пятам чучела катился колобком толстяк с пустой бутылкой из-под «Хенесси» и устрашающе жевал на ходу кусок кровяной колбасы. А вот за толстяком, слава богу! Показалось смутно знакомое лицо. И не лицо даже, кому оно нужно! Но хорошо знакомая кепка с огромной оранжевой блямбой «Предайся в руки Господа!» и обнаженной женской грудью шестого размера.

— Чак, дружище! — кинулся на шею пришельца-из-джунглей Д.И. Блок.

— Джин, старый черт! — обрадовано уткнулся ему в пупок малорослый Кац-Бруевич.

— Какими судьбами? Откуда путь держишь? Что привело тебя через север на северо-запад?

— Вот он привел, — Чак с пейсами показал пальцем на патлатое чучело с гарпуном. — Обещал мне концертный белый рояль в кустах и рекламный контракт с ИРА для Клары Захаровны. (Сноска. Для тех, кто не в курсе: ИРА — это Ирландская Республиканская Армия, организация экстремистская и близкая по духу Аль-Каиде. Конец сноски). А ты за каким фигом здесь?

— Мне был глас свыше, и он велел идти сюда. Чтобы наставлять на путь истины погрязших во грехе. Вот я и пришел, но кроме меня здесь никого нет, потому наставлять некого, — объяснение Джина Икаруса было логически правильным по форме, но маловразумительным по существу.

— Может, твой голос имел в виду меня и моих друзей из самолета? — предположил Чак с пейсами и покосился на остальных спасателей.

— А вот и нет! Вас-то я мог наставлять прямо на пляже! Зачем же гласу свыше было посылать меня в болото? — возразил ему Джин Икарус, логика и на сей раз его не подвела.

Тут по счастью вмешался бывший смотритель Сэнд Муд, которого по ошибке странствующий отшельник принял за патлатое чучело.

— Как же, знаю я этот глас! — проворчал недовольно Муд, и снял с шеи гарпун. — А ну-ка, выходи! Руки за голову, ноги на ширине плеч! Иначе, стреляю без предупреждения!

Бедному Вонючке, попавшему как бесприютный рак в кастрюлю с кипятком, ничего не оставалось, как вылететь с протяжным воем из-за куста. Однако эффект от своего появления привидение, маленькое и ужасное, явно не рассчитало наперед. А эффект был велик.

От неожиданности явления из зарослей дикорастущего рододендрона чего-то белого, прозрачного и вдобавок издающего сугубо непотребные звуки, в рядах спасателей случился беспорядок. Лошади от испуга понесли. (Читай: Робин галопом поскакал обратно в лесистые джунгли, но наскочил на пень от баобаба и дальше уже покатился кувырком). Всадники поспешно спешились. (Читай: Самты слетел с шеи Робина еще раньше, чем тот достиг баобабного пня, и теперь валялся в камышах по косуху в грязи).