Было и еще одно небольшое затруднение. А именно. Приводить в благоустроенный поселок сразу всю дикую орду хоть и дорогих, но незваных гостей было неразумно. Военнопленные они там, или нет. Здесь надо отдать должное уму и дальновидной проницательности ПД. У людей, не столь изощренных в повседневном управлении всяческими маломасштабными островами естественно возникает вопрос. Особенно, когда они смотрят со стороны всяческие фантастические сериалы. А почему, если Лэм Бенсон или еще какой диктатор, такой хороший, то сразу же не пригласил бедных оставшихся в живых в свой поселок? А потому. Что даже сериалы иногда не врут, но показывают истинное положение вещей.

Представьте, что вы скромно и тихо живете себе на Таинственном острове, и вас всех ровным счетом человек полста. Как вдруг трах-бах! Вам на головы сваливается еще полсотни таких же бездельников, о которых вы рады бы были знать не знать, и слыхом не слыхивать. Допустим даже, что ваша глупость и неуместное сострадание заходят так далеко, что вы из любезности приглашаете их к себе. Временно пожить и принять посильное участие в делах поселка. И вот сплоченная общим несчастьем, посторонняя толпа приходит в ваши дома. Заметьте, если бы пришло, скажем, человека два-три, или даже четыре-пять, их быстро бы удалось призвать к порядку. А попробуйте призвать к порядку сразу полсотни человек! Которые обижены катастрофой и испорченным отдыхом, а потому считают, что им все и везде должны. У них есть свои выборные Избранные, свои корейские шпионы с пластидом, свои взгляды на справедливое распределение и профсоюзные объединения, и даже проповедник сайентолог. Как долго при этих условиях вы сохраните спокойную жизнь? А ваш Пожизненный Диктатор власть над вашей спокойной жизнью? Догадываетесь? Тогда не задавайте глупых вопросов.

Поскольку Лэм Бенсон сроду не задал ни одного глупого вопроса, и уж кончено не такой был дурак, чтобы добровольно устраивать в поселке монголо-татарское нашествие, то…

— Вы двое, направо, — и ПД небрежным жестом указал на обоих Избранных. — А также вы, вы, и вы! Тоже направо! — небрежный жест настиг мисс Авас, Пита с дредами и Чака с пейсами.

Все, на кого указал небрежный жест, послушно перешли направо.

— А зачем? — хором спросили перешедшие.

— А затем, что вы пойдете со мной, — ласково ответил им Лэм. — Остальные свободны. В ограниченных пределах, само собой. Ты, Фломастер, ступай с ними и проводи на пляж. И скажи, пусть сколько угодно пьянствуют и предаются разнузданным скучным оргиям. Но не переходят черту!

— Какую черту? — не понял Данила Марамоевич, и от растерянности добавил: — Аз есмь?

— Какую хочешь. Главное, пусть не переходят. Даю тебе полную свободу действий. Заодно выведи из запоя Пфуя и скажи, чтоб впредь не безобразничал. Иначе уволю из мясников и назначу смотрителем общественных биотуалетов.

Но тут плаксивым голосом принялся нудить Чак Кац-Бруевич, бывший пианист и действующий рекламный производитель:

— И мне нужно на пляж! Ну, пожалуйста! Там осталась Клара Захаровна! Дядечка, я плохого ничего не делал! Я больше не буду!

Лэм Бенсон решил смилостивиться, к тому же вспомнил про грядущий обмен своей доченьки Дулечки, и потому согласился:

— Ладно, вы, гражданин иудейской национальности, катитесь на пляж! И возвращайтесь вместе с вашей Кларой Захаровной! А вместо вас пойдет… пойдет… пойдет…

Тут у ПД возникли некоторые колебания. Небрежный жест его превратился в неопределенное помахивание, как в детской считалочке «эники-беники». Честно говоря, с наибольшим удовольствием неопределенное помахивание остановилось бы на беглой губернаторше Тимбукту. Ибо знойная женщина уже успела сообразить, что законный Пожизненный Диктатор куда лучше в смысле обустройства, чем ирландский террорист без определенных занятий, хотя и с гарпуном. И поэтому последние десять минут вовсю строила глазки ПД. К тому же нижнее диктаторское белье с радужным призывом «Зри в корень!» произвело на нее неизгладимое и правильное впечатление.

Но и напоминание под фонтаном «Лэм! Помни о тяжелых последствиях легких увлечений!» то и дело приходило на ум ПД. Потому что, рука его вышивавшая, была отнюдь не легка! Лэм с сожалением посмотрел в последний раз на пышные знойные формы губернаторши Розы и произнес:

— Вы, любезный, тоже направо! — и небрежный жест указал на скромного Робина Конфундуса Гуда. — Сэнд, можешь начинать отправку по этапу.

Сэнд Муд поправил свой гарпун и начальственным голосом приказал:

— По двое, гуськом становись! Взяться за руки, застегнуть пуговицы, у кого есть! По пути следования ядовитых грибов не собирать, тарантулов не дразнить, впереди идущих не дергать за уши! Кто захочет в уборную, пусть хочет про себя! Или в крайнем случае, в штаны.

Избранные для отправки по этапу построились. Самты уже намеревался оседлать покорного своей судьбе Робина Конфундуса, но тут опять вмешался Сэнд Муд.

— Арестованным конный транспорт не полагается. Особенно, симулянтам. К тому же, тогда вы не сможете построиться по парам.

— Мы и так не сможем, — пробурчал недовольный Самты, беря за руку Джина Икаруса. — Нас нечетное число.

Тут опять пришлось вмешаться изобретательному на выдумки ПД:

— Ничего, еще как сможете! Верхом поеду я! — и без лишних рассуждений оседлал на все уже согласного Робина, который Гуд.

После некоторых несущественных пререканий обе процессии, наконец, тронулись с Вездесущего болота. Одна на запад, под чутким руководством ПД. Другая, всего-навсего с маляром Фломастером, на восток.

— Эй, Марамой! — прокричал на прощание маляру Фломастеру ирландский террорист Сэнд Муд. — Передай там привет Океичу! Скажи, что от Мудыча! А еще скажи, что станции вместе с рулеткой и четвертым энергоблоком настал кирдык! Поэтому пусть на обратном пути захватит с собой бананового самогона!

Лэм Бенсон ехал себе неспешно верхом и рассуждал. Что передвигаться на Робине куда комфортней, чем таскаться пешком, и чем на мяснике Пфуе, у которого был неприятный ход мелкой рысью. И даже удобней, чем на любимой «ладушке-малинушке». Кстати, потерю последней Лэм пережил с куда большей легкостью, чем бывший смотритель Муд. Оттого, что в любое время мог заказать себе новую такую же. И оттого, что существенная потеря для одного — сущий пустяк для другого.

Робин Конфундус Попадопулос Гуд шел себе неспешно низом и тоже рассуждал. Что везти щуплого Пожизненного Диктатора, куда приятнее, чем здоровенного доктора. Тем более что нынешний его всадник не лягался, не дергал Робина за волосы и не крутил в шутку ему нос. Напротив, ободряюще похлопывал по темечку и приговаривал: «Умница, молодец! Доедем, получишь арестантский паек по усиленной норме!». Жизнь для Робина Конфундуса вроде бы начинала налаживаться. Если бы только не полутонная якорная цепь! Но Робин утешал себя мыслью, что цепь — явление временное, и в поселке ему наверняка выдадут хорошую кожаную сбрую.

Опять из дневника ПД, спустя смутно определенный промежуток времени, после отбытия с Вездесущего болота и прибытия в поселок «Новые Змеюки».

«Третий день живу в лодочном сарае. А что делать? Согласно Женевской конвенции (и откуда только пронюхали!) моим военнопленным полагается трехразовое питание, удобный барак для содержания и ежедневная прогулка на свежем воздухе.

Тетушка Изаура ругается, на чем свет стоит по поводу трехразового питания и грозится уйти со службы. Что же, ее можно понять. Она почтенная пожилая кухарка-сводня, а не бармен-вышибала в Кейптаунском порту.

Нестареющий Дик и Невменяемый Том тоже ворчат почем зря. Это из-за ежедневных прогулок на свежем воздухе. Бедным конвоирам достается будьте-нате. Снимать с груши застрявшего в дупле толстяка-индейца удовольствие ниже среднего. Или увещевать этого поганого хромого докторишку, чтобы не кидался своей суковатой железной палкой в мирно пасущихся кур-бенедиктинок и не стрелял гаванские сигары у Дика, без ведома последнего. Впрочем, о докторе Клаусе отдельный разговор.