— Боже! — только и крикнула Лиза.

— Спокойнее, мы не пропадем, — ободрил ее Владимир.

Однако он не представлял, что можно предпринять. Бороться с водой было бессмысленно. Творившееся вокруг безумие убеждало, что гибель их близка, как никогда. Мимо поток нес тела уже утонувших людей. Но тут волей Провидения экипаж прибило к трехэтажному кирпичному дому, Казавшемуся весьма крепким. В доме никого не было, никто не смотрел на них и не пытался подать помощь.

Молодой человек одной рукой ухватился за какую-то железную загогулину, находившуюся на уровне второго этажа — так высоко поднялась вода, а другой рукой он вышиб стекло. Вход был свободен!

— Не держись, отпусти руки! — крикнул Владимир девушке.

Та судорожно вцепилась в борта коляски. С трудом оторвав Лизу от экипажа, он перехватил ее поперек талии и втолкнул в разбитое окно. Затем, не медля ни секунды, подтянулся на руках и почувствовал, как уносится коляска на разъяренных волнах. Воейков повис над волнами, пытаясь подтянуться и влезть в разбитое окно. Тут из окна показалась Лиза, которая уже пришла в себя. Увидев Владимира, она протянула руки, высунувшись почти по пояс, и, ухватив его за края одежды, стала помогать ему взобраться в помещение. Через минуту он был вне опасности.

— Боже! Боже! — Дарья Матвеевна металась по дому. — Наводнение! Владимир! Лиза!

— Даша, Даша, успокойся! — Петр Петрович и сам не находил себе места, но внешне держался спокойно. — С ними ничего не произошло, я уверен…

— Что за дикая мысль отправить их на набережную! Это я, я во всем виновата!

— Это судьба… При чем здесь ты?

— Не на Кавказе, так здесь он погибнет! Мой мальчик… — Дарья Матвеевна залилась слезами. — И Лиза! Бедняжка… Боже, Боже, за что? Ее жизнь только начиналась…

— Перестань! — крикнул выведенный из себя причитаниями жены Петр Петрович. — Что ты хоронишь их раньше времени? Они живы! Живы!..

— Барыня, барыня! — позвали снизу.

Дом Воейковых находился на противоположном набережной конце города. Их место водой никогда не заливало. Они как-то счастливо были избавлены от такой напасти. Поэтому прислуга толпилась теперь внизу, оказывая помощь тем, кто сумел добраться до их дома живым.

— Что такое? — Дарья Матвеевна поспешила вниз. — Петр! Петр! — донеслось через какое-то время до ее мужа.

Петр Петрович, который до того расхаживал в волнении по комнате, спустился на зов жены. Здесь он увидел возницу, который некоторое время назад увез к набережной молодых людей. Бедняге удалось спастись. Волны выкинули его, не причинив особого ущерба. К тому же он умел плавать, что, верно, и сохранило ему жизнь.

— Барин, барыня… — дрожал возница.

— Он, он говорит… — начала Дарья Матвеевна, глотая слезы.

Возница тут же поведал барину, что его унесло водой от экипажа и он быстро потерял из виду молодых людей. Было это совсем неподалеку от набережной. Он только видел, как экипаж с барышней и молодым барином повлекло водой дольше, но что с ними случилось после, он совсем не может сказать…

— Они погибли… Погибли, — пробормотала Дарья Матвеевна и упала в обморок.

— Что это? — обомлевшая Лиза смотрела в окно не отрываясь.

— Не стой там, ты простудишься, — Владимир подошел к ней. — Да уж… — протянул он, увидев то же, что и девушка.

По воде плыл гроб. Деревянная старая домовина, тронутая тлением…

— Просто вода подмыла кладбище, — сказал он, поежившись. — Мрачное зрелище.

— О-ох… — протянула девушка. — Кто бы мог подумать…

— Что?

— Кто бы мог подумать, что я увижу такое…

Дом, в котором они оказались, был очень прочным. Где были его жители, неизвестно. Ни хозяев, ни прислуги в нем не обнаружилось. Но крепкое строение обещало перестоять наводнение. Хотя весь первый и второй этажи его были залиты водой, до третьего стихия добраться не сумела. И молодые люди сидели здесь, почти успокоившись, и смотрели вниз. Оба вымокли, но ничего из одежды на третьем этаже не обнаружилось. Владимир нашел только какую-то огромную шаль, которую и дал Лизе, дрожавшей от холода.

Так прошло довольно много времени. Они имели возможность наблюдать разгул стихии, людей, ею застигнутых, несущиеся деревянные домишки, приплывшие с окраин Петербурга, первых пострадавших от наводнения. Даже Владимир, живший в столице всю свою жизнь, не мог припомнить такого сильного бедствия. Наконец, когда воды поуспокоились, появились лодки, в которых сидели спасенные люди.

Владимир, увидев, что скоро подоспеет помощь и для них, обернулся к Лизе:

— Скоро нам помогут.

Девушка ничего не ответила, только посмотрела на него. Вода стерла с него весь лоск столичного жителя. Намокшие его волосы уже почти высохли и беспорядочными прядями вились вокруг лба. Она подумала, что, верно, и сама выглядит подобным же образом. Что осталось от светской барышни, выехавшей на прогулку? Волосы ее распустились, платье было безнадежно испорчено водой. Лиза сидела на каком-то стуле и укрывалась найденной шалью.

— Нам больше не предоставится случая говорить, — сказал Владимир. — Поэтому я хочу… я должен сказать…

— Не надо, — Лиза покачала головой. — Я все знаю…

Он подошел к девушке и опустился перед ней на колени.

— Ты знаешь, это верно… Но простишь ли ты меня? — Владимир взял ее руки в свои. — Обещай мне, что ничего не станешь предпринимать… Не отправишься в монастырь, не уедешь никуда… — Он с глубокой печалью смотрел на ее лицо.

— А ты? Ты можешь обещать мне, что не будешь подвергать свою жизнь опасности? — спросила, в свою очередь, Лиза. — Как могу я находиться в покое, зная, что тебе будет плохо? — Она в ответ сжала его руки. — Обещай и ты, что откажешься от мысли отправиться на Кавказ…

Владимир опустил голову. Отказаться он мог, но сердце его было неспокойно. Решение его было вполне взвешенно, далеко от сиюминутного порыва. Но теперь она просит его жить… Для чего?

— Ты должен жить, потому что я люблю тебя, — сказала Лиза, угадав его мысли. — Ты найдешь отраду и покой, я знаю…

— Милая, — прошептал он.

Лиза склонилась к нему, и их губы встретились. Это был спокойный, прощальный поцелуй. В нем не было ни страсти, ни страдания. Девушка провела рукой по его волосам и устало вздохнула. Владимир взял эту нежную руку в свою ладонь и поцеловал ее. Потом он поднялся и подошел к окну.

— Посмотри! — вдруг воскликнул он. — Да это же…

По волнам реки, разлившейся по улицам столицы, военный генерал-губернатор Петербурга граф Милорадович плыл на двенадцативесельном катере, помогая пострадавшим по мере своих возможностей. Владимир, лично знавший графа, высунулся в окно, и жестами и криком стал привлекать к себе внимание. На катере он тут же был замечен. Вскоре до него донесся ответный крик:

— Воейков! Владимир!

— Михаил Андреевич!

Не прошло и получаса, как молодые люди были посажены на катер и уже удалялись от дома, спасшего их от стихии.

Дома их ожидала самая радостная встреча. Дарья Матвеевна, лежавшая до того в обмороке, как-то услышала, что сын ее и Лиза вернулись живые и невредимые. Тут же она вскочила, выбежала из своей комнаты и бросилась на шею Владимиру. Плач, крики радости и недоумения наполнили дом.

Как? Что? Что с ними было? Как им удалось спастись?

— Мать твоя уже тебя схоронила, — смеясь, говорил Петр Петрович. — Того гляди, и сама бы Богу душу отдала!

— Маменька! — Владимир нежно обнимал матушку.

Дарья Матвеевна крепко ухватилась одной рукой за сына, а другой за Лизу:

— Детки вы мои… — бормотала она сквозь слезы радости. — Но вы же все мокрые! Скоре, скорее! — Материнские обязанности тут же взяли в ней верх. — Быстро наверх и переодеваться! В постель! Грелки несите, грелки! — это уже было обращено к слугам.

Вскоре Лиза была уже у себя в комнате. Ее переодели, заботливо укутали в плед, принесли несколько грелок и горячее питье. Тут же натопили печь, и уже через полчаса ей стало так жарко, что даже трудно было дышать.