Но за день до отъезда в Англию Беленький, неожиданно для всех, своими шуточками довел-таки флегматичного Василия до белого каления. Тяжеловес, пыхтя, грузно топая, гонялся за Аркадием по стадиону и рычал: «Поймаю – убью!» Однако поймать расторопного «мухача» ему было не под силу. Набегавшись по гаревой дорожке и футбольному полю, Аркадий помчался в угол стадиона, где за волейбольной площадкой штабелями стояли железобетонные плиты, привезенные для строительства спортивного зала. Тяжеловес, поняв маневр, бросился наперерез. Аркадий, чтобы не попасть к нему в лапы, с ходу нырнул в одну из щелей между плитами. Не раздумывая, Василий ринулся за обидчиком и – застрял! Ни туда, ни сюда. Попытки раздвинуть плиты ни к чему не привели. Почувствовав себя в полной безопасности, хитрый «мухач» вылез с противоположной стороны и долго читал мораль своему другу: «Не злись на шутки и будь человеком», пока Василий не взмолился и не запросил пощады. Тогда Беленький позвал товарищей, и они сообща помогли тяжеловесу выкарабкаться из западни.

И вот сейчас, как показалось Рокотову, «мухач» что-то мелет иностранцам. Валерий поправил сползающий с плеч халат.

– Ну, я пошел, – сказал он тренеру.

Аркадий остановил Рокотова, который направился в раздевалку:

– Валера, постой, не уходи!

Рокотов остановился. Беленький, не обращая внимания на весьма выразительный взгляд товарища, – «Неужели не можешь подождать, пока оденусь?» – подвел к Рокотову представительного англичанина и его спутницу.

– Валера, познакомься! Мистер Фрейд Грэндисон, судья международной категории по боксу. А это его племянница Джоан.

– Очень приятно, – произнес Валерий, по очереди пожимая им руки.

– Мистер Грэндисон наш старый знакомый. Помнишь, я рассказывал про одного судью, который на чемпионате Европы… Ну, помнишь? Так это он и есть! Честнейший! Любит справедливость. И к нам хорошо относится, хотя и капиталист. У него в Ливерпуле свой ресторан, – быстро пояснил Беленький. – Его племянница – журналистка, по-русски немного знает. Без нее мы с мистером Грэндисоном ни в зуб ногой…

– Простите, мистер Рокотоф, – начала Джоан и наградила Валерия долгим взглядом. – Я, может, плохо изъясняюсь, простите. Мы восхищение ваш победой. Отшень красивый нокаут. По-русски тоже будет нокаут?

– Конечно, – Беленький опередил Валерия. – Нокаут – это международное слово!

Джоан даже не повернулась к Беленькому, словно его и не существовало, и обращалась лишь к одному Рокотову:

– Простите, мистер Рокотоф. Вы разрешайте, я буду делать у вас маленькое интервью… Несколько слова для наш журнал.

– Пожалуйста, – ответил Валерий, ему понравилась молодая англичанка, смешно говорящая по-русски.

Беседу прервал тренер. Игорь Леонидович, поздоровавшись с судьей и его спутницей, велел Валерию тотчас же отправляться в раздевалку.

– Прошу прощения, господа, но у него завтра финал!

– О! Финал. Мистер Рокотоф… прима-майстер вери гуд! – Фрейд Грэндисон, широко улыбаясь, поднял кверху большой палец. Джоан не отпускала Валерия:

– Простите, одна минут… Делать интервью…

– Отпустите его, пусть оденется. Так неудобно же, – тренер легонько подтолкнул Валерия в плечо. – Я отвечу на все вопросы.

– О! Мистер тренер… Благодарью. Отшень рада. Но я… Но мы, простите… хотель мистер Рокотоф.

– А Рокотов будет завтра. Завтра! После финала.

– Пусть будет зафтра, – согласилась Джоан. – Я отшень будут ждайт!..

– Вот тебе и щенок! – произнес Хельмут, напоминая Рудольфу слова, сказанные им перед поединком. – Распотрошил в первом же раунде.

Рудольф, поглощенный своими мыслями, молча смотрел на выключенный экран телевизора.

Зазвонил телефон. Тренер снял трубку.

– Алло! Да, да, это я, Хельмут… Что? И главный судья тоже?.. Великолепно, герр Бломберг! Конечно, конечно… Все будет в порядке. Желаю удачи!

Положив трубку, тренер прошелся по комнате, потирая от удовольствия руки.

– Ты слышал? Клюнули… Ха-ха! Молодчина Бломберг, побольше бы таких судей! Собрал на «чашку кофе» заправил федерации и, самое главное, вытащил председателя жюри с коллегами… К кофе полагается коньяк, а там и клятвы в верности… Сувениры… Не сувениры, а целые подношения. Кто устоит! И все накануне финала. Великолепно!

– А что им еще остается делать? – прервал его Рудольф. – Через несколько месяцев первенство Европы, и оно должно состояться в Берлине. Так что тут особой заслуги Бломберга и не видно. Просто люди смотрят в будущее и понимают, что настала пора Западу объединить свои усилия против Востока.

– В тридцатых годах тоже объединялись, – мрачно заметил тренер. – А что из этого вышло? Расплачиваться пришлось нам, немцам…

– Теперь такое не повторится. Америка с нами!

– Дай Бог победы над русским! Сначала спортивной, потом и… – Хельмут, не договорив, мечтательно поднял глаза к потолку.

Рудольф рывком выпрыгнул из кресла и закружил по ковру, нанося удары с обеих рук по воздуху, мысленно представляя перед собой русского чемпиона.

– Отлично! Повтори контратаку… Еще раз! С шагом в сторону… Превосходно! – Хельмут Грубер снова становился тренером. – Меллу Джефферсону давно пора дать под хвост. Все закономерно, и в победе русского никакой сенсации нет. Сенсация будет завтра! Ха-ха-ха!

Шилленбург сбросил халат и, все более увлекаясь, продолжал бой с тенью, с воображаемым противником.

Поглядывая на часы, Грубер следил за бегом секундной стрелки.

– Тайм! Время! – он жестом остановил боксера и направился к журнальному столику с установленной на нем киноаппаратурой. – Пленку с сегодняшним боем принесут только завтра. Но у меня приготовлен сюрприз, – он сделал паузу и посмотрел на Рудольфа, – два ролика! Личное первенство красной России.

В сузившихся глазах Шилленбурга запрыгали огоньки, как у пантеры перед прыжком.

– И там есть он? – вздрогнув, спросил Рудольф.

– Только он! – утвердительно сказал Хельмут. – Сотрудники посольства в Москве сумели заснять все первенство. По моей просьбе в фильмотеке сделали монтаж. А сегодня утренним самолетом из Бонна киноленту доставили нам…

– Парни из посольства не зря едят хлеб, – Рудольф, накинув халат, уселся в кресло. – Умница, Хельмут!

Грубер погасил свет. Аппарат тихо застрекотал, на стене появился светлый квадрат. Тренер подправил фокус, и сразу же пошли кадры боксерского поединка.

Игорь Леонидович, помогая массажисту, склонился над Рокотовым, который распростерся на низком гимнастическом столе. В четыре руки тренер и массажист тщательно проминали каждую мышцу и связку, разогревали их, заставляя живее двигаться поток крови по жилам. От их теплых, грубовато-ласковых ладоней и пальцев исходила энергия, которая вливалась в тело боксера, пробуждая дремавшие в клетках силы.

Валерий, упершись подбородком в свои тяжелые кулаки, сосредоточенно смотрел перед собой и видел не край гимнастического стола, а ринг, мысленно он уже вел поединок с пруссаком, с фон Шилленбургом. Рокотова нисколько не беспокоило то обстоятельство, что его противник оказался в более выгодных условиях и накануне финала имел день отдыха. На турнире всякое бывает. Мучила досада, что за время соревнования ему так ни разу и не удалось посмотреть знаменитого западногерманского чемпиона в бою. Как сложится встреча? С какой стороны ждать подвоха? Какой «подарочек» готовит ему баронский отпрыск? Наверняка уже все продумал, взвесил и подготовился… А Валерию придется все взвешивать и решать на самом ринге.

– Готово! – тренер ласково хлопнул боксера по плечу. – Одеваться.

Иван Никандрович, массажист, подал красную, из тонкой шерсти, майку с гербом на груди, белые шелковые трусы и заботливо накинул на плечи боксера халат:

– Тепло не теряй…

– Попрыгай немного. Только без напряжения, – велел тренер и, читая мысли Рокотова, добавил: – Расслабься! И не думай так напряженно… Ничего страшного он из себя не представляет. Не зарывайся и следи за его правой. Русские прусских всегда бивали!