Тощий, как скелет, шанхаец, бывший, очевидно, церемониймейстером этого шоу, предложил им сесть, что они и сделали, вокруг грубо сколоченного стола в большой каюте кормовой части джонки. Армия, студенты и шанхайский кадр — забавлялся Хьюго, — довольно взрывная компашка в пропитанном насилием Китае.

Вот что тут делает Вивиан — у него не было ни малейшего понятия. Все за столом говорили по-английски. Скоро тайна стала проясняться. Похоже, она выполняла раньше какие-то личные поручения — отца, связанные с шанхайцем Чжэном, который, может, в конце концов прольет свет на то, что она такого сделала, чтобы заслужить доверие отца.

Отец вынул из кармана рубашки и развернул два листка бумаги. Они видали виды, обтрепались на сгибах. Он аккуратно разложил их на деревянном столе.

Чжэн осторожно взял их в руки и стал рассматривать на свету, сочившемся сквозь высоко расположенное, мутное от грязи окошко. Остальные ждали, их лица были бесстрастными. Хьюго позволил своему лицу принять скучающее выражение. Пусть они сами разговорятся, тогда он узнает, в чем тут дело.

— Пожалуйста, объясните нам, — попросил Чжэн.

Дункан Макинтош кивнул:

— Фальшивые счета, из которых видно, как Ту Вэй Вонг — сэр Джон Вонг Ли — пытался использовать мою верфь для своих грязных делишек. Из постройки яхты выжималось на пятьдесят процентов больше реальной стоимости работ. Эту разницу он требовал себе наличными. Когда яхта передавалась в распоряжение компаньонов, официальных или нет, они оказывались ограбленными на миллионы долларов.

Чжэн, юношеского вида костлявый мужчина с резко очерченными скулами и темными глазами, казался ошеломленным. Тем не менее он сказал:

— Я не сомневался, что Ту Вэй Вонг всегда был, как это вы говорите обычно, темной лошадкой в Гонконге. И конечно, честно говоря, эти новости не гром среди ясного неба… что Вонг Ли идет на все, чтобы увеличить свой капитал.

Хьюго быстро взглянул на Вивиан Ло, казавшуюся расслабленной и уверенной, и понял, что его отец лишь слегка коснулся сути дела. Милашка До, похоже, имела некоторую власть сглаживать его прямолинейные манеры.

Дункан сложил бумаги.

— Этот милый пустячок тем не менее является моделью грандиозного мошенничества, которое он развел на верфях, субсидируемых правительством Китая. Каждый корабль, который он делает для Китая, и в самом Китае, грабит народную республику на целое состояние в твердой валюте и строительных материалах. Каждое судно в его компании «Волд Оушнз рэд шип флит» украдено у Китая.

Наступило молчание, скрип дерева был самым громким звуком в каюте.

Наконец Чжэн спросил:

— У вас есть доказательства?

— Конечно, есть.

Армейский тип прочистил горло негромким кашлем.

Чжэн заговорил опять:

— Понятно, что ему требовалась поддержка со стороны высокопоставленных правительственных лиц.

— Выше некуда.

— Кто? — спросил Ма Биньян.

— Премьер-министр Чен, — произнес Дункан, и Хьюго вдруг напрягся и выпрямился на стуле.

Два могущественных человека занимали ключевые позиции в борьбе за власть в Китае: премьер Чен, сторонник жесткой линии, крутой на виражах глава правительства, и босс Компартии Тан, лидер реформистов «Нового Китая». Режим Чена был коррумпированным, но Чен твердо держал в руках армию. Тан старался остаться в живых как можно дольше, чтобы успеть уговорить политбюро «Комитета пяти», что реформы — это единственная надежда Китая покончить с коррупцией, подтачивающей экономику страны.

«Все ясно, — подумал Хьюго. — Шанхайский кадр, вояка и студенческий лидер — послы реформистской шайки Тана». Неумолимые доказательства продажности и мошенничества политиканов из правительства утопят суровых ребят Чена и вознесут Тана. Менее ясно было, как Дункан сумел вклиниться между этими двумя воюющими сторонами.

Чжэн задал вопрос, который тоже всплыл в мозгу Хьюго:

— Но почему? Почему вы это делаете? Почему это вас волнует?

— Чтобы помешать назначению Ту Вэй Вонга на должность главы исполнительной власти Гонконга, когда в следующем году Гонконг перейдет под крылышко пекинского режима, — ответил Дункан. — Если Тан гарантирует назначение главы по моему выбору — это Аллен Уэй, все до одного согласны, что он уже сейчас сделал максимум для Гонконга, — я предоставлю Тану доказательства, которые сотрут Ту Вэй Вонга в порошок.

— Правда, что Вонг Ли оттяпал вашу пароходную линию? — холодно потребовал ответа Чжэн.

— Он еще об этом пожалеет, — также холодно ответил Дункан.

— И это все, что вы просите в награду? Месть Ту Вэй Вонгу?

Дункан Макинтош засмеялся:

— Не совсем так, черт возьми. Я бизнесмен. Я хочу иметь свою спокойную нишу в Гонконге — хочу строить отели, хочу, чтобы летали мои самолеты и, Бог даст, плавали мои корабли. Макинтоши-Фаркары нуждаются в Гонконге, но и Гонконг нуждается в Макинтошах-Фаркарах — западный бизнес чувствует себя здесь спокойно, и это выгодно городу. Бьюсь об заклад, что Тан — это лучший шанс для Гонконга.

Он улыбнулся среди всеобщего молчания.

— А я — это лучший шанс Тана свалить Чена.

— Откуда вы взяли эти доказательства? — спросил Чжэн, и Хьюго заметил, что шанхаец стал понемногу сдаваться. Но он все еще осторожничал, хотя глаза его горели.

— Их дал мне один управляющий китайской судоверфью, с которым я общался по делам бизнеса. Храбрый человек, решивший пойти против Ту Вэя. Я взял оригиналы документов и положил их в сейф. И слава Богу.

— Почему?

— Его раздавил портальный кран.

— Это дело рук Ту Вэй Вонга?

— Больше похоже на его пекинского покровителя. Гуаншан — кровавая заноза, не так ли?

— Нам нужны оригиналы.

— Тогда вы тоже должны представлять собой оригинал, — ответил Дункан. — Я не даю их заместителям кого бы то ни было. Я имею в виду, что отдам их только самому Тану.

— Невозможно, — отрезал Чжэн, и лица его партнеров посуровели.

Дункан Макинтош отодвинул назад свой стул и встал из-за стола, Хьюго — позади него.

— Думаю, это было отличное первое знакомство. И я благодарю вас, джентльмены, за то, что приплыли сквозь штормы, чтобы встретиться со мной и моим сыном.

Викки пожирала глазами джонку в бинокль. То, что ее не взяли на эту встречу, неважно по какой причине, было еще одним жестким напоминанием о том, как далеко она отошла от дел Макинтошей-Фаркаров, пока занималась своими нью-йоркскими прорывами. В своей борьбе за освобождение от влияния отца — Викки поняла это сейчас — она все же черпала силы в уверенности, что Макинтоши-Фаркары всегда готовы принять ее обратно. Она не могла быть наследницей, как Хьюго, — мог быть только один тайпан, — но все же была бы органичной частью компании. А теперь она чувствовала себя альпинистом без горы, моряком на песке.

Ее взгляд остановился на мужчине, подошедшем к рулевому, — высоком, красивом китайце с гордой осанкой. У него были рост и широкие плечи северянина, и Викки, назвав его про себя наездником-маньчжуром, вольнолюбивым жителем степей, удивлялась, как он оказался на шаткой палубе джонки в Китайском море. Он важно подошел к борту, поднял длинную подзорную трубу и направил ее поверх воды прямо на Викки. Широкая улыбка появилась на его лице.

— Он тебе только что подмигнул, — сказал Чип.

Викки уронила бинокль. Позади нее полицейский рассматривал джонку в свой бинокль.

— Как ты думаешь, кто они?

— Спроси у отца.

Люди Макинтоша помогали Вивиан Ло спуститься назад в сампан.

— Подойди поближе, Ай Цзи, — скомандовала Салли.

Сампану на этот раз пришлось туговато — волны стали выше.

— Слушаюсь, Тай-Тай.

«Вихрь» сократил расстояние до сампана, и Викки и Чип стояли и ждали. Вскоре все пассажиры благополучно прибыли на борт, обрызганные теплой водой, а сампан возвратился к джонке, пославшей его. Все эти бамбуковые навороты и обшарпанный корпус заскрипели прочь — джонка вернулась на свой прежний курс на запад, плывя по ветру.