— Майор, я — журналист, пишу цикл очерков об убийствах. Которые совершил этот ужасный зверь. Я был бы вам очень признателен… — добавил я, призывно обмахиваясь купюрами.

Мент, бросив на меня изучающий взгляд, с намёком пробормотал, отводя глаза:

— Это нарушение закона…

Я вытащил ещё пару бумажек, меня забавляла жадность мента.

— Хорошо, — наконец, согласился он, и купюры перекочевали ему в карман. — Мы можем сейчас проехать в участок.

Перед гостиницей стоял новенький Форд «Виктория» с мигалкой.

— Скажите, майор, вы верите в существование этого оборотня? — спросил я, когда мы тронулись в путь.

— Конечно. Его многие видели.

— Он мог совершить эти убийства?

— Эта тварь очень сильная, агрессивная и злобная. Вы увидите по ранам, которые он наносил жертвам. Совершенно очевидно, это большой, дикий зверь.

— А вы не рассматривали версию, что убийства были инсценированы?

Майор усмехнулся и бросил на меня презрительный взгляд.

— Кому бы пришло в голову делать подобную глупость? — поинтересовался он, скривившись.

— Чтобы завуалировать истинную причину. К примеру, месть.

Машина вдруг подскочила на ухабе и осела на левую сторону. Майор, тяжело пыхтя, вылез из машины. Последовав за ним, я обнаружил спущенное заднее колесо. Мент копался в багажнике, пытаясь отыскать домкрат в куче барахла, я увидел дырявую запаску, две канистры машинного масла, коробку из-под генератора, ржавые инструменты, сигнальные огни, маленький пылесос, бутылку моющего средства, наполовину опустошённую, несколько упаковок синтетических салфеток, домашние тапочки из шерсти яка. Ума не приложу, зачем ему все это понадобилось. Майор грязно выругался, на ногу ему упал свёрток, из которого вывалились огромные клещи для перекусывания толстой проволоки. Он небрежно завернул их в полотенце в грязных, бурых пятнах, и сунул обратно. Захлопнув крышку, он полез в машину. Наконец, выловив из-под заднего сиденья домкрат, начал менять колесо. Через четверть часа, мы вновь оказались в машине, майор завёл мотор и пробормотал сквозь зубы:

— Господин Верстовский, эти дела тщательно расследовались. Приезжал эксперт из центра. Не думайте, тут идиоты не работают.

Я решил больше не задавать глупых вопросов. Майор остановил машину около двухэтажной бетонной коробки с зарешеченными окнами. Мы прошли в тесный кабинет, пахло старыми бумагами, заплесневевшим деревом. По стенам тянулись ряды унылых шкафчиков-бюро, выкрашенные темно-серой, кое-где облупившейся краской. Майор достал несколько папок, выложил передо мной. Я быстро записал в блокнот имена, фамилии, адреса. Увидев фотографии жертв, я решил, что такое мог сделать только огромный, сильный зверь. Изуродованное горло, вырванное сердце. Я углубился в исследование. Участковый легкомысленно оставил меня в одиночестве, вышел в коридор. Я молниеносно вытащил фотокамеру и быстро переснял фотографии. В деле содержались отчёты несколько экспертов. Несмотря на разные фамилии, выводы они сделали на удивление одинаковые. Смерть наступила вследствие повреждений, не совместимых с жизнью, нанесённых крупным животным. Скрипнула дверь, я быстро спрятал фотик и, сделав задумчивый вид, наклонился над папкой.

— Скажите, майор. А вы сами видели это существо?

— Видел пару раз. Мельком, — сухо ответил он.

— Но почему его до сих пор не поймали? — спросил я.

— Господин Верстовский, если вам удастся это сделать. Вы прославитесь на всю страну, — саркастически произнёс майор. — Его многие пытались изловить, но зверь очень хитёр, быстро бегает.

— Интересно, почему он выбрал именно этих людей? — проговорил я с намёком.

— Не думаю, что эта тварь обладает разумом и может кого-то выбирать, — насмешливо изрёк майор, откинувшись на спинку стула. — Кто ему попался под руку, то есть под лапу, тот и стал жертвой.

— Понятно, — недоверчиво протянул я.

— Господин Верстовский, вы получили информацию, какую хотели? — холодно поинтересовался он.

Я понял, что меня выпроваживают.

— Благодарю, майор, — произнёс я, вставая. — Вы мне очень помогли.

Черт, что он скрывает? Думал я. Явно что-то недоговаривает. Я вышел из участка, вдохнул свежего воздуха, и сразу ощутил себя гораздо лучше. Зарешеченные окна действуют на меня угнетающе. Полгода я просидел в тюрьме. Этот старый скупердяй Арманд Миллионис (клянусь, у него действительно такое идиотское имя) подал на меня в суд. Видите ли, я влез в его сад и помял уникальные орхидеи. Ну, какие в задницу орхидеи? Там росли одни сорняки. Миллионис выставил мне такой иск, что я предпочёл отсидеть, чем платить этому скряге. Когда я выходил, начальник тюрьмы мне сказал: «Больше не попадайся ко мне, Верстовский, иначе в следующий раз задушу тебя своими руками». Так и сказал, ублюдок. И это всего-навсего за то, что я от скуки накропал пару карикатур на него. У человека совсем нет чувства юмора.

До вечера было далеко, я решил посетить библиотеку и просмотреть подшивки. В читальном зале было пустынно и тихо, где-то по углам прилепилось несколько школьников. Я читал скупые, описания преступлений маньяка-убийцы и не переставал удивляться. Если бы такое произошло в Москве, все СМИ пестрели бы красочными фотографиями жертв и рассказами очевидцев. Тут информация излагалась в нескольких абзацах: совершенно убийство уважаемого члена нашего общества, у тел повреждено горло, и внутренности. Чем повреждено — зубами, когтями? Ни слова о кошмарном звере, наводящем ужас. Краем глаза я стал замечать, как зал заполняется, вокруг меня расцвёл розарий из особей женского пола разной комплекции и возраста. Молва о том, что город посетил журналист из Москвы, собирала свои плоды. Провинциальные барышни очень застенчивы, поэтому я не боялся, что они все разом кинутся на меня. Кроме того, ни одна из них не шла ни в какое сравнение с Дарси. В женщине, как заметил классик, должна быть загадка. А что может быть более таинственного экзотического имени, средневекового фамильного замка и кладбища, пусть даже на нем похоронены попугайчики и кошечки?

Я аккуратно выписал в блокнот информацию о жертвах: преуспевающий стоматолог, хозяин бакалейной лавки, директор средней спецшколы, управляющий банком, владелец автомастерской, инспектор по воде, хозяин ресторана. Из этого списка я понял, оборотень решил свести счёты с городской сферой обслуживания. Как-то инспектор по воде принёс нам такой счёт в редакцию, будто мы, по крайней мере, прачечная. Крокодил пытался объяснить — мы не стираем грязное белье, а лишь трясём им. Но инспектор непреклонен. Наш главный редактор намеревался повеситься, потом решил убить инспектора и всерьёз настраивал меня сделать это незамедлительно. Слава богу, сам инспектор опомнился и объяснил, что перепутал показания счётчика канализации с водой. Осторожно снимайте показатели, господа. Иначе это может стоить вам жизни.

Я решил посетить дом директора, от убийства которого у меня возникло в душе невольное злорадство. Школьные годы моей жизни оставили неприятные воспоминания. Естественного, я недолюбливал нашего директора, который заставлял меня после занятий тысячу раз переписывать очередную чудовищно банальную фразу. Знал, ублюдок, я ненавидел это делать. Я частенько встревал в драки, за это и горел. Учился я неважно, домашних заданий не делал никогда. Но мозги позволяли мне успевать по всем предметам, особенно по литературе, где меньше, чем пятёрок с плюсом я никогда не получал. Ещё я почему-то любил биологию, хотя для работы, где я встречался в основном с существами, неизвестными науки, мои знания не пригодились.

Семья Темкина жила в роскошном, двухэтажном, каменном доме, который выделялся среди остальных особой респектабельностью. Меня не удивляло, что директор, получающий пятнадцать тысяч в год, имел подобное жилище. Жена директора встретила меня неласково и произнесла сакраментальную фразу: