Когда Родерик объяснил, каким он хочет видеть свой дом к приезду молодой супруги, слуги изо всех сил старались угодить ему. Для них тоже наступили лучшие времена.

— У меня есть планы относительно поместья, — рассказывал Родерик. — Я хочу открыть школу для всех детей — для детей не только фермеров, но и слуг. Почему бедняки должны быть лишены возможности получить образование? И хотелось бы, чтобы в моей школе был самый лучший учитель. Мне подойдет человек с оксфордским образованием.

Он с улыбкой посмотрел на Саймона.

— Учителю полагается небольшой коттедж. Можете занять его сразу же. Жалованье получите тотчас, чтобы вы могли содержать свою жену, пока не закончите университет.

— Но... У меня еще нет жены, — заикаясь, пробормотал Саймон, невольно глянув на Арабеллу.

Родерик усмехнулся.

— Об этом вы должны позаботиться сами, друг мой. Я полагаю, это дело времени!

Родерик схватил Луизу, и они выбежали из комнаты, оставив Арабеллу и Саймона в объятиях друг друга. Вскоре они тоже обручились.

Но лишь одно омрачало счастье Луизы. Она чувствовала, что, готовясь к ее свадьбе с графом Крэнфордом, родители ведут себя скованно.

— Они держатся отстраненно, — с горечью рассказывала она Родерику. — Я думала, что они приняли наш брак.

— Полагаю, им просто стыдно за то, как они вели себя по отношению к тебе, — сказал он. — Они боятся, что ты возненавидишь их за это.

— Но они же мои родители! Как я могу ненавидеть их?

Луиза услышала, как за дверью кто-то зарыдал. Выбежав из комнаты, она увидела в коридоре лорда и леди Хаттон.

— О моя дорогая, — всхлипывала мать, — как мы могли так поступать с тобой?!

— Мы были так напуганы, — признался лорд Хаттон. — Но это не оправдывает нас. Мы не смеем даже умолять тебя о прощении!

— Вам не нужно меня умолять, — успокоила родителей Луиза. — Я и так вас уже простила. Все, о чем я прошу, — принять моего мужа и любить меня так, как прежде. Сейчас Рождество, — весело добавила она, — время мира и любви. Давайте будем радоваться и забудем все плохое, что было между нами.

Луиза обняла родителей. Теперь она может идти под венец с легким сердцем — в ее душе царили мир и любовь.

На Рождество Луиза готова была снова ехать в церковь, чтобы стать графиней Крэнфорд.

Подвенечное платье, которое было на ней в этот раз, сильно отличалось от предыдущего. Оно было сшито из дорогого кружева, но покрой отличался аристократической простотой.

Дженни помогла ей одеться. Она пришла к Луизе и сказала, что действительно хотела бы стать камеристкой.

—Я боялась, что на самом деле вы вовсе не это имели в виду, — призналась девушка. — Вы просто говорили, пока не смогли передать мне письмо.

Глаза девушки были ясными, и Луиза поняла, что она вовсе не глупа, а просто притворялась.

— За мной ухаживает мамина камеристка, — объяснила Луиза. — Но мне действительно понадобится собственная камеристка, когда я выйду замуж. Буду рада, если ею станешь ты, Дженни.

Арабелла должна была стать подружкой невесты. Ее собственная свадьба состоится только через месяц, когда родители девушки приедут из Франции. Пока же она была рада, что наступил счастливый день в жизни подруги — они с Саймоном многое сделали, чтобы приблизить его!

Настало время ехать в церковь. Арабелла и леди Хаттон поехали вперед. В церкви граф Крэнфорд лично проводил леди Хаттон на почетное место в первом ряду. Наконец лорд Хаттон помог Луизе сесть в карету, и они поехали к церкви.

Луиза ахнула, когда увидела двери церкви, украшенные рождественскими розами. У дверей ее ждала Арабелла. Она поправила фату, разгладила юбки на свадебном платье и заняла место позади невесты.

Все обитатели поместья пришли поприветствовать молодых. Люди были рады, что хозяином поместья стал граф Крэнфорд, а не ненавистный лорд Уэстбридж, и еще больше радовались тому, что их хозяйкой будет Луиза, которую они знали и любили.

Луиза двинулась по проходу к алтарю, и органист заиграл гимн, очень тихо. У алтаря ее ждал епископ. Там же стоял лорд Крэнфорд — нет, ее обожаемый Родерик.

Когда они опустились на колени перед алтарем и епископ провозгласил их мужем и женой, Луизе показалось, будто сам Господь благословил их.

Теперь Родерик и Луиза прилюдно повторили клятвы, которые уже принесли друг другу наедине, — и теперь весь мир знает о том, что они принадлежат друг другу.

Луиза не представляла себе более прекрасного и восхитительного мига. Наконец она стала женой человека, которого любила и боготворила.

—Я люблю тебя, люблю! — повторяла она мужу снова и снова.

Она знала, что и он в душе говорит ей те же слова.

Наконец орган заиграл триумфальный гимн. Когда молодожены вышли из церкви и остановились на пороге под лучами бледного зимнего солнца, деревенские дети осыпали их цветами. Собралась большая толпа. Все поздравляли невесту и жениха — и крики неслись за молодоженами, пока те ехали к дому. Новобрачные поднялись по ступеням, ведущим к парадному входу в особняк, и помахали руками всем собравшимся. Раздались аплодисменты и радостные крики, от которых, казалось, дрогнули стены. Некоторые желали счастья, другие поздравляли с Рождеством. Заиграл приглашенный в деревню оркестр.

Невеста и жених скрылись в доме. Всех, кто не вошел в дом, угощали пирогами и глинтвейном. Возвращаясь домой, люди пели песни о любви и счастье, которые всегда поют на Рождество.

Когда граф и графиня вошли в банкетный зал, где их ожидали гости, Родерик тихо, чтобы слышала только Луиза, сказал:

—Теперь, дорогая, ты знаешь, что ты моя навсегда и мы никогда не должны расставаться.

—Я никогда не потеряю тебя, — вздохнула Луиза. — В тот миг, когда мы обвенчались, я почувствовала, что Господь стоит рядом — он благословил нас.

—Я тоже это почувствовал, — ответил муж. — Дорогая моя, можем ли мы просить о чем-то большем, если нашу любовь благословили именно на Рождество! Мы с тобой оба знаем, что это время любви.

— Я люблю тебя, — тихо прошептала Луиза.

Он взял ее руку и поднес к губам.

— Я позже расскажу тебе, как сильно люблю тебя и как счастлив, что ты моя навеки.

Родерик не позволял ей заходить в дом, пока готовился к свадьбе, говорил, что хочет сделать ей сюрприз. Теперь, увидев убранство особняка, Луиза удивилась, как много он успел сделать, чтобы доставить ей удовольствие.

Теперь Крэнфорд-Мэнор ничем не напоминал тот дом, который принадлежал ненавистному лорду Уэстбриджу. Повсюду были цветы — на каждой картине, каждая колонна была увита цветами сверху донизу.

— Я будто во сне, — прошептала она на ухо мужу. — Как тебе удалось сделать все за столь короткое время?

—Я делал это для тебя, любимая, — прошептал Родерик и добавил: — Должен тебе сказать, что никто и никогда не выглядел прекраснее и желаннее, чем ты сейчас. Я хочу только одного — сжимать тебя в объятиях и целовать. Но придется ждать момента, когда мы сможем остаться наедине.

Она вспомнила, как он целовал ее прежде, то ощущение волнения и страсти, которое дарили ей его поцелуи. Будто прочитав ее мысли, Родерик произнес:

—Я хочу снова целовать тебя, дорогая, пока мы оба не поймем, что в мире нет ничего и никого — только мы с тобой. Мы с тобой будем чувствовать это всю нашу жизнь.

— Я люблю тебя, я тебя обожаю, — выдохнула Луиза. Ее чувства были столь мощными и чистыми, что ей было трудно дышать.

Когда они стояли, преклонив колени, у алтаря, она молилась, чтобы ее муж всегда любил ее так же сильно, как сегодня. Сейчас же она дала клятву, что всегда будет для него самой лучшей женой. Луиза понимала, что трудности, которые им пришлось преодолеть, чтобы быть вместе, укрепили и любовь и узы, связавшие их.

Молодожены сидели рядом за свадебным столом, улыбаясь гостям, но в душе мечтая остаться наедине.

Луиза благодарила Господа за свое счастье и за счастье тех, кто, как и она, пережил это трудное время. Был среди гостей и Джордж. Он оставил работу в сумасшедшем доме и работал теперь на лорда Крэнфорда. Тут был и его отец, которого освободили из тюрьмы.