Нагнувшись, чтобы поцеловать ее, он всем своим существом почувствовал ее невинность. Она доверилась ему беззаветно, и оскорбить ее он не мог. Медленно, словно через силу, он поднялся на ноги. Задув обе свечи в маленьком канделябре около ее постели, он взял третью и вышел в коридор, освещая себе путь.

Оказавшись в своей спальне, Дрого еще раз спросил себя, не свалял ли он дурака. Его тело жаждало нежности и молодости Теклы. По правде говоря, ему казалось, что она, пока они были вместе, все время его провоцировала. Как я могу быть таким идиотом и не переспать с нею, что сделал бы любой на моем месте? Спрашивая так себя, Дрого забрался в постель.

Заснуть он долго не мог - все его тело горело от страстного желания обладать ею.

Господи, ну какой же я дурак. Просто набитый дурак! Так ругал он себя, ворочаясь с боку на бок…

Ненадолго забывшись на рассвете, Дрого был разбужен стуком. Сначала он подумал, что стучат рабочие-строители или ремонтники. Потом понял: пришел Маниу, а поскольку все двери заперты на засовы, он не может войти.

Выбравшись из постели, Дрого надел халат и спустился на кухню.

В окна светило яркое солнце, и он подумал, что страхи и тревоги вчера были сильно преувеличены. Как мог он поверить Текле, когда она сказала, что домой возвращаться опасно?

Сейчас при свете дня ему оставалось только смеяться над своей глупостью. Вот уже несколько месяцев он, можно сказать, не видел женщин. И после этого он отверг подарок богов, поступил как последний простак! Как бы потешались над ним его друзья-офицеры, если бы узнали об этом.

В Индии, если белая женщина знала правила, с ней велась честная игра. В Симле, куда в жаркое время приезжали жены офицеров, тех полков, что были расквартированы в долине, «крутилось» множество романов - между женщинами, которые были не прочь нарушить священные узы брака, и мужчинами, считавшими долгое воздержание невозможным при таком климате. «Любовь», по мнению Дрого, было слишком благородным словом для романов такого сорта.

В то же время мужчина всегда должен быть мужчиной. А он вчера сам лишил себя огромного наслаждения.

Нельзя оправдать женщину, которая вместо того, чтобы с нетерпением дожидаться его, заснула. Сейчас он нисколько не верил, что Текла удивилась бы, увидев его. По своему опыту он знал, что, когда входишь в спальню привлекательной женщины, а та, лежа в изящной позе при свете свечей или ночника делает вид, что читает, не следует верить этому. Как и ее словам типа: «О, как вы сюда попали? Я не ждала вас!» Все это лишь игра - игра, которая, правда, если муж ревнив, становилась опасной.

Но эта игра была легкой забавой в сравнении с той, в которую ему пришлось играть позже. Здесь каждое движение было непредсказуемым, в каждом слове слышалась опасность, каждый его вздох мог оказаться последним…

Господи, ну почему я свалял такого дурака вчера вечером? Продолжая терзать себя этим вопросом, на который он и не надеялся найти ответ, Дрого вошел в кухню, отодвинул оба засова и впустил Маниу.

- Ты запереть дверь! Очень хорошо, мистер! - сказал слуга. - Дела плохой. Ты оставаться дом.

- Почему плохо? Что случилось? - спросил Дрого.

- Революция, - ответил Маниу. - Много люди убивать! Красные стрелки стрелять по дворец!

- Они стреляют по дворцу, - повторил Дрого почти беззвучно. Потом спросил: - Это так серьезно?

- Очень серьезно, сэр, - ответил Маниу. Многий солдаты присоединиться к красной стрелки.

Дрого нахмурился. Меньше всего ему хотелось быть втянутым в революцию. Особенно сейчас, когда необходимо добраться до относительно безопасного места, откуда он мог отправить в Лондон срочную информацию.

Войдя в дом, Маниу запер дверь и задвинул оба засова.

- Я делать завтрак, сэр? - спросил он. Только тут Дрого вспомнил, что Текла спала наверху.

- Да, приготовь завтрак, - сказал он. - Для двоих - у меня ночевал друг.

Дрого вышел из кухни и, поднимаясь по лестнице, решил разбудить Теклу. Он хотел отвести ее туда, откуда она сбежала, и как можно скорее самому уехать из Козана. Ему понадобятся деньги, но он был уверен, что в сейфе брата найдется достаточно, чтобы добраться до Румынии. Или, поскольку Ампьюла находилась на берегу Черного моря, ему удастся найти судно, которое доставит его в Болгарию, даже в Турцию. Прорабатывая эти планы в голове, он поднялся на третий этаж.

Дрого распахнул дверь без стука, будучи уверенным, что в этот ранний час Текла еще спит.

Он не ошибся. Она лежала в той же позе, что и вчера вечером, с рассыпавшимися по плечам волосами. В лучах утреннего солнца, пробивавшегося сквозь шторы, она была столь же прекрасной, как и в мечтах Дрого, когда он мучился от бессонницы.

Он раздвинул шторы, чтобы разбудить ее. Но, обернувшись, он увидел, что она и не думает просыпаться и теперь лежит, подложив руку под щеку, как ребенок.

Он смотрел на нее, не в силах оторвать глаз. Внезапно он спохватился: время уходит. Чем раньше он отведет ее домой, тем лучше. Она была такой прелестной, что он опустился перед ней на колени и поцеловал ее в надежде пробудить ото сна. От нежности и тепла ее губ он совершенно потерял голову, как накануне.

С минуту она не двигалась. Потом ее веки затрепетали, и, еще не проснувшись, она пробормотала:

- Я видела вас… во сне.

- Пора вставать, - сказал Дрого. Затем, не удержавшись, он снова поцеловал ее в губы и встал.

- Надо спешить, - объяснил он. - Я должен немедленно отвести вас домой.

- Почему? - все еще сонным голосом спросила Текла.

- Вчера вы оказались правы, - ответил Дрого. - Разразилась революция, и положение может осложниться. Прежде чем я покину эту страну, я должен доставить вас в безопасное место.

- Вы… вы уезжаете?

- У меня нет выбора, - сказал Дрого. - Вчера вы угадали - я путешественник. - Он направился к двери. - Я иду одеваться и, надеюсь, вы сделаете то же самое. Маниу готовит нам завтрак.

- Революция… очень… жестокая? - По ее голосу Дрого понял, что она напугана. И хотя ему не хотелось пугать ее еще больше, он должен объяснить ей, насколько в городе опасно.

- Маниу сказал, что они атакуют дворец, но я надеюсь, что в своем доме вы будете в безопасности.

Он уже собирался выйти из комнаты, как Текла в ужасе вскрикнула.

- Атакуют… дворец? - выдохнула она. - Но папы там… нет.

Дрого обернулся. Он увидел, что Текла, забыв о том, что она спала нагая, села в постели. Он успел увидеть две маленькие точеные груди с розовыми сосками, но она спохватилась и закрылась простыней.

Медленно Дрого направился к ней.

- Вы сказали «папа». Вы живете во дворце? И кто ваш отец?

Ее руки судорожно прижимали к груди простыню, волосы двумя волнами обрамляли ее удлиненное аристократическое лицо. Текла смотрела на него широко открытыми глазами.

- Я задал вам вопрос, - сказал Дрого. - Кто ваш отец?

После долгой мучительной паузы она очень тихо, почти беззвучно выдавила:

- Он… он… король.

Дрого окаменел. Спустя, как ему показалось, целую вечность, когда они, не отрываясь, смотрели друг на друга, он спросил:

- Вы говорите мне правду?

- Конечно… правду… Я не могу… вернуться… во дворец… если там… красные стрелки.

Смысл сказанного с трудом доходил до сознания Дрого.

- Вы, королевская дочь, бежали из дворца таким невероятным способом?

Текла отвела глаза.

- Мне было так обидно, - проговорила она. - Папа уехал вместе с мачехой, и она… не захотела взять меня с собой, потому что она… ненавидит меня.

Дрого сел на кровать рядом с ней.

- Мне очень трудно поверить в это, - сказал он. - Давайте начнем сначала. Я очень мало знаю о Козане, и даже в самом страшном сне я не встречал принцессу, спускающуюся по веревке.

Текла коротко рассмеялась, но в глазах ее застыл страх.

- Из своего окна я… видела, как рабочие… ремонтировали стену… и оставили лестницы и веревки… которые они принесли с собой. Она посмотрела на него, потом снова заговорила: - Мне просто хотелось посмотреть на процессию и на пляски!