— Нет! Ты хочешь прогнать Лэйни. И… и Кэппи. Я не п-позволю тебе. Я убегу!

Он развернулся и выскочил из конюшни.

Мэт направился к Лэйни. Его лицо покраснело от напряжения, он едва сдерживал ярость. Губы вытянулись в тонкую белую линию. Сжав кулаки, мужчина произнес:

— Надеюсь, ты довольна, тетушка! Ты только что разрушила мальчику жизнь.

Сорвав рубашку с дверцы стойла, Мэт вышел из конюшни, наступив каблуком на брошенную розу. Он даже не моргнул, когда проходил мимо Лэйни, стоявшей в проеме.

Боль, острая как бритва, разрезала его на куски. Мэт чувствовал горячую влагу в глазах. Он не мог дышать. Казалось, легкие не умещались в грудной клетке.

Будь она проклята! За т о, что причинила страдания Дэвиду, за то, что ради своей цели заставила его влюбиться.

Не оборачиваясь, Мэт остановился в нескольких ярдах от конюшни и холодно бросил через плечо:

— Чтобы к утру вас здесь не было. Ясно?

Лэйни кивнула. Но Мэт уже не видел ее жеста.

Девушка оглядела пансион и заметила Индию Дорман. Та стояла на веранде, скрестив руки на обширном бюсте. Даже издалека Лэйни разглядела довольную улыбку на ее лице.

Опустошенная и разбитая, Лэйни побрела прочь. В пыли остались лежать смятые лепестки розы. Печальный символ разбитой любви.

Скрытая высокой стеной густого можжевельника, Лэйни наблюдала, как Мэт запрыгнул в джип. Через секунду машина сорвалась с места, оставляя за собой облако пыли.

Когда Мэт выбежал из конюшни, Лэйни ощутила боль и горечь обиды. Когда он сделал безрезультатную попытку поговорить с Дэвидом, расстроилась еще больше. А когда Дэвид, промчавшись мимо раскрытых объятий Индии, бросился к любимому Кэппи и крепко прижался к деду, девушка снова заплакала.

Но теперь… теперь наступило благословенное оцепенение. Только холодная пустота сковала душу.

С величайшей осторожностью, переставляя ноги, Лэйни пересекла лужайку и направилась к пансиону. Устало поднялась по лестнице и открыла дверь в спальню.

Ссора с Мэтом перевернула ее жизнь. Остался горький привкус утраченной навеки любви, малую толику которой ей удалось познать.

Не в силах справиться с дикой головной болью, девушка бросилась ничком на кровать.

Едва она закрыла глаза, как услышала робкий стук в дверь. Лэйни натянула на голову подушку, чтобы заглушить звук: ей не хотелось никого видеть. Но удары становились громче.

— Лэйни? Это я, Д-Дэвид. Можно мне войти? Пожалуйста.

— Да… конечно, входи, — позвала она мальчика немного хриплым от сдерживаемых слез голосом.

Потемневшие глаза Дэвида устремились на девушку, едва он переступил через порог. Его одежда была измята, лицо испачкано. Две бледные неровные бороздки — доказательство недавних слез — пролегли на щеках. Мальчик подошел к кровати, беспокойно шевеля пальцами в карманах джинсов.

— Я… я п-поговорил с Кэппи. Он с-сказал, что каждый может рассердиться, а гнев проходит.

— Возможно, пробормотала Лэйни.

Если бы она могла разделить оптимизм отца! Девушка очень сильно полюбила паренька. Она смотрела на Дэвида, запоминая каждую черточку, не желая верить, что, возможно, видит мальчика в последний раз. Дэвид не должен заметить, что она плакала. Племянник достаточно натерпелся за сегодняшний день.

Стараясь унять дрожь в голосе, Лэйни спросила:

— Ты уже говорил с отцом?

— Нет. Но… но Кэппи сказал, чтобы я объяснился с ним.

— Он прав, Дэвид.

— А правда, что Кэппи — мой дедушка?

Девушка кивнула.

Широкая улыбка расплылась по заплаканному личику мальчика.

— У меня никогда не было дедушки. А теперь появился замечательный Кэппи. Я и тетей никого не называл. Есть, правда, бабуля, бабушка Вилборн, вот и все родственники. Да, еще дядя Берни, конечно. — Глаза Дэвида наполнились слезами. — Я никогда не знал мою… мою маму. Иногда мне кажется, что помню ее. Когда она пела. Бабуля г-говорит, что я настоящий выдумщик, слишком фантазирую.

Лэйни нежно погладила его лоб, разглаживая хмурую складку между бровей.

— Твои самые прекрасные воспоминания о маме спрятаны глубоко внутри. Иногда, когда ты в них нуждаешься, всплывают в памяти.

Круглое мальчишеское личико снова нахмурилось.

— Ты когда-нибудь расскажешь мне о… о моем отце? Я имею в виду, о настоящем отце. И как произошло, что другой, приемный, отец так… так рассердился из-за того, что вы с Кэппи приехали сюда.

Лэйни вздохнула и потерла подушечками пальцев пульсирующие виски.

— О, дорогой, мне так… так сложно объяснить тебе.

— А почему ты не поговоришь с папой?

— Я пыталась, солнышко. Но… но ты видишь, что произошло. Твой папа думает, что я хочу забрать тебя. А он так сильно любит тебя, своего сына, что даже мысль о расставании приводит его в ярость.

Дэвид плюхнулся на кровать.

— Ну и глупо! Разве ты не можешь сказать, что вы собираетесь здесь остаться? Ты и Кэппи, — уточнил он. — И мы жили бы вместе. Как настоящая семья, верно?

— Да, семья — единое целое, — улыбнулась Лэйни.

Дэвид заметно успокоился и начал снова контролировать речь.

— Тогда я сам поговорю с отцом. Как только он с Кэппи вернется из города.

— Как, Кэппи поехал вместе с твоим папой? — От удивления Лэйни раскрыла глаза.

— Да, Кэппи считает, ты сделала ч-что-то неправильно и у тебя есть шанс исправить ошибку. Ну, я пойду. Дождусь их возвращения, хорошо?

И Дэвид ринулся к двери. Приоткрыв ее, он повернулся к Лэйни. Задорная улыбка заиграла на его губах.

— Не беспокойся! Иногда папа действительно сердится, но затем быстро отходит. Я рад, что ты и Кэппи — моя новая семья.

— И мы тоже.

Его золотистые, обрамленные черными пушистыми ресницами глаза потупились. Робко, боясь услышать отрицательный ответ, мальчик спросил:

— А можно, я буду называть тебя тетя Лэйни?

Ее сердце запело и заплясало. Слова как волшебная музыка прогнали неприятности сегодняшнего дня. Боясь, что ее голос задрожит от волнения, девушка согласно кивнула.

Дэвид застенчиво улыбнулся.

— Увидимся позже… тетя Лэйни.

Она откинулась на подушки. Казалось, мир снова засиял всеми цветами радуги. Доверяясь проверенному способу отключаться от проблем, Лэйни свернулась калачиком, словно брошенный котенок, и снова погрузилась в глубокий сон.

Когда она открыла глаза, сумерки уже заполняли комнату фиолетовыми тенями. Пульсирующая головная боль не проходила.

Пока Лэйни искала в косметичке аспирин, кто-то заколотил в дверь. Крошечный лучик надежды согрел ее сердце. Мэт! Может, он уже не сердится и пришел помириться?

Но надеждам не суждено было сбыться: девушка узнала голос отца.

— Рут Элейн, открой дверь. Я знаю, что ты там.

Тяжело вздохнув, она отложила лекарство на туалетный столик и впустила Кэппи.

— Что случилось? У меня жуткая головная боль. К тому же мне следует собрать вещи.

Не обращая внимание на хмурое лицо дочери, Кэппи прошел в комнату. Он мягко высвободил дверную ручку из ее судорожно сжатых пальцев и спросил:

— Что ты здесь делала целый день, зарывшись как в норку?

— Спала.

— Пора просыпаться. Пойдем вниз, иначе пропустим обед.

Глаза Лэйни расширились от удивления.

— Папа, ты в самом деле думаешь, что я сяду за стол рядом с Мэтом? И буду вести себя, как будто ничего не произошло? О, Индия придет в восторг! Нет, благодарю покорно.

Уперев руки в бока, Уолтер посмотрел на упрямую дочь.

— Не могу поверить, что вырастил такую трусиху.

— Ты ошибаешься, папа. Я не трусиха. Просто не желаю встречаться с хозяевами.

— Ба! Тебе незачем скрываться, сгорая от стыда. Да, ты совершила ошибку. Впрочем, мы оба виноваты. Но зачем прятать голову в песок? И если не пересилишь себя и как ни в чем не бывало не спустишься к столу, то постоянно будешь бояться всех и вся.

Десять минут спустя отец и дочь, взявшись за руки, вошли в столовую.

Краешком глаза Лэйни увидела лицо Мэта. Дэвид что-то рассказывал, а тот улыбался. Как сильно она желала вновь стать частью близкой компании!