Роксанна осталась, чтобы помочь Шелли убрать остатки угощения. Они споро работали на кухне в течение нескольких минут, пока Роксанна не дала волю любопытству:

– Ты не была шокирована?

Секунду Шелли озадаченно смотрела на золовку.

– А, ты про Ника?

Роксанна кивнула, и она ответила:

– Отчасти. Но прежде всего я обрадовалась, что у меня есть брат. Даже не сразу задумалась о том, как он появился. А когда задумалась, мне было уже всё равно, – Шелли рассмеялась. – То, что Ник Риос оказался моим единокровным братом –лучшее, что со мной случилось. А что до остального – дело-то давнее. Мой отец умер. И мама мертва. И Джош. Теперь только Мария знает всю правду. И если бы не тест ДНК, ничего бы не открылось, – она тряхнула головой, уголки губ опустились. – Бедный Джош. Отец был несправедлив к нему – позволил Джошу взять вину на себя и обязал хранить молчание все эти годы.

Роксанна подняла бровь:

– Я бы сказала, что Джош не единственный, с кем несправедливо обошлись. А как же твоя мать? А Ник? Мария, наконец?

Гримаса исказила лицо Шелли:

– И с ними тоже. Папа поступил ужасно, я этого не отрицаю. И это его прегрешение заставляет предположить, что он был трусливым и бесхребетным, но ведь он не был таким. За исключением единственной ошибки он прожил достойную жизнь. А Мария… Её не за что винить – не забывай, на тот момент она только что перебралась в Штаты, даже по-английски еле говорила. Совсем молоденькая и наивная.

Роксанна фыркнула. Взглянула на Шелли и торопливо добавила:

– Ну, я, конечно, извиняюсь. Знаю, что она практически воспитала тебя, и ты обожаешь эту женщину, но факт остается фактом – она спала с твоим отцом.

– А ты знаешь, что в молодости её мать работала на богатого мужчину в Мексике?

Роксанна покачала головой, не понимая, к чему ведёт Шелли.

– Хмм, так вот, она работала ещё до замужества. Некоторые вещи никогда не изменятся, и мы ведь говорим о Мексике, какой она была пятьдесят лет назад. В те дни работа в асьенде[35] была пределом мечтаний – либо это, либо изнурительный труд в поле. Служить в асьенде было завидным достижением. Когда мать Марии приняли, её собственная мать отвела дочь в сторонку и предупредила, что рано или поздно Патрон позовёт её к себе в постель. Семья была бедной и отчаянно нуждалась в каждом песо, которое мать Марии могла принести. Девушке твердили, что если она хочет сохранить работу, то должна выполнять любые просьбы Патрона и держать язык за зубами. Так она и делала, – Шелли угрюмо посмотрела на Роксанну. – Когда Мария начала работать на нас, то же самое наставление она услышала от своей матери.

Роксанна открыла рот в изумлении:

– Хочешь сказать, что родная мать велела ей потворствовать посягательствам твоего отца?

– Именно. Мария не особенно ей поверила – в конце концов, это Америка, а не Мексика, и её собственные воспоминания о родине были нечеткими. Она решила, что её мать слишком стара и глупа. Сеньор Грейнджер, заявила она своей матери, очень добр и уважителен к ней и никогда не прикажет ей спать с ним, – Шелли скорчила гримасу. – Возможно, ничего бы не случилось, если бы мои родители не рассорились, что, конечно же не оправдывает, но объясняет произошедшее. Я была слишком маленькой, чтобы что-то помнить, но тогда мать с отцом решили некоторое время пожить раздельно. Мы с мамой уехали на четыре или пять месяцев в Юкайю. Мария рассказала, что однажды вечером папа явился домой сильно навеселе и застал её на кухне – она вышла за стаканом молока в длинной ночной рубашке... – Шелли с отвращением поморщилась: – Как бы то ни было, они сделали это, и в результате Мария забеременела.

– С первого же раза? – с сарказмом уточнила Роксанна.

– Если верить Марии… А я верю ей. Возможно, я ищу оправдание для отца и для неё. Возможно, не хочу допустить, что мой отец был похотливым ублюдком. Зная всех участников, не могу поверить, что он относился к мужчинам, зажимающим по углам мексиканских экономок, или, что Мария – женщина-вамп, пытавшаяся соблазнить хозяина. Не забывай, какой юной и наивной она была в то время, – задумчивое выражение появилось на лице Шелли. – Папа всегда был стойким и терпеливым. Я верю, что он дал слабину только однажды, а потом всю жизнь сожалел об этом. И упросил Джоша взять вину на себя – как бы постыдно это не было – потому что не видел другого способа сохранить брак. Пусть мне трудно принять это. Но я не позволю одному проступку омрачить воспоминания об отце. Мария сказала, что обожала мою маму, и была готова на многое, чтобы предотвратить развод. Она клялась, что за исключением того единственного раза, отец больше к ней не прикасался. Уже на следующее утро, он извинялся, умолял простить его. По её словам, он был напуган содеянным.

– Не знаю, Шелли. По мне, так это не слишком правдоподобно.

Шелли кивнула:

– Возможно. Не буду спорить. Но пока не всплывут опровергающие факты, что вряд ли случится, я буду верить Марии, – она послала Роксанне твёрдый взгляд. – И если хочешь, чтобы мы остались подругами, то поступишь так же.

Роксанна скривилась:

– Ладно, ладно, я на твоей стороне, – она пожала плечами. – В конце концов, для чего ещё нужна семья?

– Спасибо. Я надеялась, что ты сможешь понять.

– Ну да, нетрудно понять, что либо я соглашаюсь с тобой, либо мне придётся навсегда исчезнуть.

Шелли усмехнулась:

– Ну, не столь драматично, но, в общем, верно.

Роксанна усмехнулась невестке в ответ, и, загрузив последние остатки провизии в холодильник, спросила:

– Как насчёт бокала вина? Я бы не отказалась от одного. Вечеринка получилась отличная, но я всегда считала лучшей частью, когда гости уходят, и можно расслабиться и поразмышлять.

В маленькой кухне было очень уютно, снегопад скрадывал звуки из вне и создавал атмосферу уединённости. Шелли согласилась – она ждала возвращения Слоана и была не против компании.

Шелли наполнила бокал вина для Роксанны, а себе налила стакан молока.

– Мне нельзя алкоголь. Пытаюсь забеременеть, – объяснила она, занимая место за столом напротив золовки.

Роксанна поколебалась, не уверенная, что стоит задавать следующий вопрос, но затем решилась:

– И как успехи?

Лицо Шелли помрачнело:

– Пока никаких.

– Эй, прошло всего шесть месяцев, как вы поженились. Ничего страшного. У меня есть знакомая, которой удалось забеременеть только на третий год брака.

– В этом году мне исполнится тридцать восемь, – произнесла Шелли глухо. – У меня нет этих трёх лет.

Горькие слова ошеломили Роксанну. Семья, ребёнок – она никогда не волновалась о подобных вещах, отодвинув их в отдалённое будущее. Возможно, когда встретит подходящего мужчину, ради которого смогла бы остепениться. Но Роксанну внезапно пронзила мысль, что ей самой уже тридцать восемь, а на горизонте не наблюдается ни одного кандидата в папочки её малышу. Она никогда не задумывалась о том, что её время может истечь. Роксанна нахмурилась. Она была так поглощена каждодневной суетой, живя сегодняшним днём. Что ж, завтра подступило вплотную и влепило ей пощёчину. Сделанное открытие не заставило Роксанну немедленно пересмотреть свои жизненные планы, но ей стали понятны волнение и мука в голосе Шелли.

В задумчивости она покрутила бокал.

– По-моему, ты хочешь слишком многого, – наконец сказала Роксанна. – За последние месяцы тебе пришлось пройти через столько трудностей. Смерть Джоша. Возвращение домой. Запуск «Скотоводческой компании Грейджеров». Слоан. Брак. Ник. – Она хмыкнула: – Знакомство с нашими родственниками. Всё это способно вызвать колоссальный стресс. Скорее всего, тебе просто требуется время, чтобы прийти в себя.

Шелли вздохнула:

– Ты говоришь как твой брат. Слоан убеждает, что я нетерпелива и требую слишком многого. – Она сделала глоток молока: – Может быть. Просто каждый раз, когда приходят месячные, мне хочется умереть. Я кажусь себе бесполезной и такой… бесплодной. Ты не представляешь, каково это, – голос дрожал. – Я чувствую, что потерпела неудачу как женщина, как жена и – самое плохое – что подвела Слоана.