Слоан засмеялся:

– Я и сам иногда удивляюсь, – одно мгновение он изучал Джеба. Начиная со старших классов школы, взаимное воздействие его сестры и Джеба друг на друга служило для Слоана источником развлечений. Словно бегущий огонь и легковоспламеняющееся горючее. Соедините их вместе и бах! Взрыв.

– И чем же она сейчас привела тебя в ярость? – спросил Слоан.

– Я не в ярости, – сквозь зубы выдавил Джеб. – Я просто ошарашен тем, как она прёт напролом и совершает поступки, совершенно немыслимые для людей, имеющих хоть крупицу здравого смысла.

– Помнишь, как мой отец сказал ей не садиться верхом на эту громадную зверюгу, его жеребца? – проворчал Слоан.

– Да… и первое, что она сделала, стоило ему отвернуться, так это взобралась на спину одной из самых норовистых лошадей, каких я когда-либо видел. Роксанне чертовски повезло, что она не убилась, когда жеребец её сбросил. Напугала ваших родителей до смерти, – Джеб задумчиво кивнул. – Полагаю, она любые советы встречает в штыки – буду помнить об этом в следующий раз, когда придётся иметь с ней дело.

– Удачи!

Когда Слоан начал поднимать своё стекло, Джеб спросил:

– Тебе нужна помощь в поисках коровы? Я мог бы взять лошадь и присоединиться к вам.

Слоан покачал головой.

– Спасибо за предложение, но думаю, вчетвером мы управимся, – он скривился и добавил: – А если нет, тогда позовём тебя.

Они разъехались. Выехав на дорогу с искусственным покрытием, Джеб увеличил скорость, и вскоре трасса превратилась в главную улицу Сент-Галена. Этот небольшой городок представлял собой цепочку мелких семейных фирм и маленьких домов, теснившихся по обе стороны двухполосного внутриштатного шоссе, которое проходило посредине Долины. Даже поклонникам Сент-Галена приходилось признать, что городок не отличается ни красотой, ни своеобразием – он был беден, и всё в нем направлено лишь на практическую пользу. Некоторые магазины стояли пустыми, другие нуждались в покраске, но Джеб смотрел на них с нежностью. Это его город, и он любил каждый его дюйм, даже неровные и растрескавшиеся тротуары – там, где они были. На предвзятый взгляд Джеба Сент-Гален обладал присущим только ему очарованием. Грубый и неподвластный стандартам, однако привлекательный в своей собственной манере «принимайте-меня-таким-приземлённым-как-я-есть».

Джеб припарковал грузовик перед магазином «У Хизер-Мэри-Мари» и, не озаботившись запереть дверь, просто захлопнул её за собой, когда вылез. Пройдя мимо дубовой пивной бочки, заполненной розовыми космеями и белыми петуниями, он толкнул половинку двойной стеклянной двери, ведущей в прямоугольное бревенчатое строение.

Заведение «У Хизер-Мэри-Мари» столь сильно походило на старинные галантерейные магазины, насколько это возможно в наши дни. На его полках можно было найти всего понемногу – от одежды до пластмассовых похоронных венков. Сейчас владелицей и управляющей этого места была Клео Хейл, внучка основательницы магазина, назвавшей его в честь трёх своих дочерей. Здесь не только продавали подарки, открытки, лотерейные билеты и одежду; почти половина населения ежедневно входила и выходила через двери магазина. Клео не хуже любой газеты умела распространять последние новости – и не существовало никакой цензуры, способной заставить её удержать язык за зубами.

Когда Джеб вошёл внутрь, Клео была занята, заворачивая пакет для покупательницы, однако звяканье колокольчика у двери заставило её повернуть свою ярко-рыжую голову. Увидев Джеба, она улыбнулась ему:

– Пройди в кладовку. Те рубашки, что я заказала для тебя, лежат на полке, справа, как войдёшь. Я буду через секунду.

Покупательница – Салли Косби, работавшая официанткой в ресторанчике «Голубой гусь» через дорогу от «У Хизер-Мэри-Мари» – хихикнула. В её дружелюбных карих глазах заплясали смешинки, когда она предостерегла:

– Лучше будь осторожен, Джеб. Если бы я была интересным парнем, как ты, то поостереглась бы идти с Клео в заднюю комнату.

Джеб знал и Клео, и Салли всю жизнь. В свои шестьдесят пять Клео могла бы быть его матерью, но в ней не было ничего материнского, даже при том, что она имела дочь от первого из её пяти браков. Рост Клео достигал шести футов, и хоть она была худая, но с плечами, как у футболиста. Её золотые серёжки свисали почти до самых плеч, а волосы она красила в невероятный оттенок рыжего и закручивала в овальный пучок на затылке, вышедший из моды ещё в шестидесятые. Пурпурная шёлковая блузка и обтягивающие чёрные джинсы довершали картину. Кто-то другой с такими серёжками, в такой одежде и с подобными волосами выглядел бы абсурдно, но только не Клео. Она никогда не отличалась красотой, черты её лица были несколько грубоваты и не слишком выразительны, но благодаря огромным голубым глазам, широкому улыбчивому рту и просто-таки огненным волосам казалось, что всё у неё в самый раз. Джебу вполне нравился общий вид, даже серёжки. И он обожал Клео. Сколько он себя помнил, она всегда дразнила и высмеивала его, но у неё было одно из добрейших сердец, которые он когда-либо знал. На любые затруднения в обществе Клео Хейл реагировала в числе первых и сразу же рассылала призывы о помощи.

Что касается Салли, Джеб видел, как она взрослела, и танцевал на её свадьбе пятнадцать лет назад, когда она выходила замуж за местного лесоруба Тима Косби. Салли происходила из старинной семьи, давно живущей в Долине, и была знаменитой местной наездницей. Её тринадцатилетние дочери-двойняшки, кажется, пошли по стопам матери. Уже сейчас, как и она в их годы, они прославились тем, что могут чёрт знает что вытворять на спине лошади и способны загнать до изнеможения половину мальчишек долины. Вряд ли было много такого, чего бы Джеб не знал о Салли и Клео. Или они о нём. В Долине сохранялось мало секретов.

Клео фыркнула на замечание Салли:

– Нет, черт возьми, ничего ему не угрожает – слишком он стар для меня.

Джеб засмеялся, помахал рукой в их направлении и неторопливо прошёл в заднюю комнату магазина. В кладовке он нашёл полдюжины рубашек, о которых упоминала Клео. Выбрав три из них – все клетчатые, подходящие для ковбоя, – Джеб направился обратно в торговый зал.

Для полудня четверга магазин после ухода Салли казался необычно безлюдным. Бросив рубашки на деревянный прилавок, Джеб сказал:

– Что-то здесь слишком тихо.

Клео кивнула. Она выглядела немного мрачной, пока пробивала чек и упаковывала рубашки.

– Это сентябрь, Джеб – чеки на оплату социальных нужд уже получены. Сбор ежевики остался лишь в памяти. В школе занятия. Родео закончилось. – Её лицо просветлело: – Конечно, когда через пару дней откроется сезон охоты на оленя, дела снова пойдут веселее.

Звякнул колокольчик над дверью, Клео и Джеб обернулись, чтобы посмотреть. Сухощавый мужчина со светлыми рыжеватыми волосами вступил внутрь со словами:

– Привет, Клео, я хотел поговорить о тех носках, которые ты...

Заметив Джеба, вошедший застыл. Непроницаемое выражение сковало черты его лица и, коротко кивнув в сторону Джеба, он произнёс:

– Джеб. Не знал, что ты здесь, – и перевёл взгляд на Клео. – Зайду в другой раз.

– Не стоит, – непринуждённо сказала Клео, знавшая о напряжённости между двумя мужчинами, – Джеб как раз собрался уходить.

И чтобы подчеркнуть это, она вручила Джебу пакет с рубашками.

– О-о-о, не знаю, – протянул тот, принимая свёрток, – думаю, я пойду посмотрю на те часы, что ты разместила в витрине у стены. Может, куплю себе на кухню. А ты иди и помоги Скотту.

– Ладно, – пробормотал Скотт, – я зайду позже.

И выскочил за дверь.

Клео сердито посмотрела на Джеба:

– Я знаю, что от Мило Скотта одни неприятности. Я и сама его не люблю, и если ты помнишь, он – главный подозреваемый в недавнем разгроме моего дома. Лично я думаю, что он низкий, подлый, испорченный, мелкий слизняк – и это когда я к нему хорошо отношусь. Но у меня бизнес, а он покупатель в тот день, когда их не слишком много, и ты – ты, презренное создание – выпроводил его!