Ее светло-бледный взгляд захватил Клэр, и Клэр знала, что она шла вперед, влекомая силой, которую она не понимала и не могла контролировать. Она никак не могла остановиться.

Действительно не хотела останавливать себя.

И затем она протянула руку, и бледные, сильные пальцы Амелии сомкнулись вокруг ее.

Она почувствовала покалывание, а затем жжение, как будто миллион игл пронзали ее кожу.

Она наблюдала изменения холодной кожи Амелии, забирающей тепло.

Кровь.

Кровь, вытянутая из Клэр. Прикосновением.

То же самое происходило и с Мирнином, поняла Клэр. Он теперь тяжело дышал, бормоча неистовые мольбы, пытаясь вырвать свою руку из ее, но потерпел неудачу.

Амелии не нужны были клыки для питания. Как драуг, она кормилась прикосновением.

И это происходит так быстро. Клэр почувствовала легкое головокружение, приятную усталость, хотя где-то глубоко внутри она пронзительно кричала в знак протеста.

Просто закрой глаза, голос Амелии звучал мягко, далеко. Просто закрой глаза и спи.

А потом что-то ударило ее и сбило с ног, наполовину перелетев через комнату в тяжелый деревянный стол с гигантской чашей из сухих цветов. Все это рухнуло на ковер, разлетаясь на осколки стекла и сломанные лепестки, Клэр лежала на боку, глядя в стену. Там была картина, что-то известное, с темной краской, и яркие вспышки цвета все покрывали яркими пятнами. Она медленно моргнула, не совсем понимая, что только что случилось, и увидела яркое пятно красного, находящееся к ней ближе, чем картина.

Кровь. Кровь на ее руке — нет, на ее пальцах, как будто ее ударили сотней булавок.

Боль во внезапном, пылающем, сжигающем чувстве, и она поняла, что только что произошло. Он врезался в неё быстро и жестко, и она почувствовала ужас, прошедший через неё. Она устремилась назад и вверх, сидя в углу, держа у груди её раненую руку.

Оливер помогал Мирнину убрать Амелию от его запястий. Как только это было сделано, Мирнин упал на пол, наполовину сполз наполовину скатился в другом углу, прижимая его запястья так же, как Клэр держала свои раненые пальцы. Он выглядел… ужасно. И испуганно.

Оливер стоял между ними и кроватью. Амелия не двинулась. Нисколько. Оливер выглядел настолько разъяренным, каким Клэр когда-либо видела, лицо, столь же острое и бледное как кость, глаза как тлеющие угли, красный внутри черного.

— Вы идиоты, — рявкнул он и подошел к Клэр. Когда она вздрогнула, он выглядел еще более сердитым. — Я не собираюсь причинять тебе боль, глупая девчонка. Позволь мне осмотреть твою руку.

Она слишком хорошо знала, что означает красный на ее ладони, но он не ждал ее согласия; он схватил ее руку с вампирской быстротой и протянул ее, чтобы осмотреть рану. Если сама кровь затронула его вообще, он не показал никаких признаков. Это заняло одну минуту, затем он позволил ей отойти, отошел и вернулся с маленьким белым полотенцем, которое он положил ей на колени.

— Прочисти, — сказал он. — Я тебе ясно говорил, что ты не должна входить в эту комнату. Я никогда не воспринимал тебя как дуру. И ты, Мирнин. О чем, черт возьми, ты думал?

— Нам нужен ключ, — сказала Клэр. Ее зубы необъяснимо стучали, и она чувствовала себя ледяной внутри, как будто она потеряла много крови, не просто немного. Возможно, это был шок. — К-К-Ключ к бронированному грузовику внизу. Он н-нам нужен, чтобы д-добраться до водоочистной станции. Мирнин сказал, что он у нее.

— Ключ? — Оливер чуть не рассмеялся. — Не будь смешным. Дело не только в ключе, не так ли?

Мирнин поднял голову.

— Мне нужно было узнать, как сильно ты лгал мне о ее состоянии. Значительную составную, как мне кажется.

Клэр не увидела, как Оливер ударил его; она просто сделала вывод, потому что это произошло размыто, и голова Мирнина откинулась назад. Он вытер кровь со своего рта тыльной стороной ладони, не отводя взгляда от Оливера, и сказал:

— Ты сказал, что она владеет собой. Она просто попросила меня убить ее.

— Она борется, — сказал Оливер. — И она борется лучше без этих смешных отвлекающих факторов. Забирай девушку и уходи. Ты рисковал собой и ею ни за что. Я думал, что тебе нравится ребенок больше, чем это.

— Мне нравятся обе из них больше, чем это. Но я пришёл не просто так, и причина всё ещё сохраняется.

— Твое любопытство — это наркомания, что убьет тебя в один из этих дней. Я — не Амелия. Я не буду терпеть твои капризы. Считаю это справедливым предупреждением, Мирнин: когда я говорю, чтобы ты держался подальше — держись подальше, и держи своих домашних животных на привязи.

Мирнин посмотрел мимо него на Клэр.

— Все хорошо? — Он все еще казался потрясенным, но быстро брал себя в руки. Он встал и помог ей подняться. Она точно не думала, что была в порядке, но так или иначе кивнула.

Наверняка есть ушибы, но ничего не сломано. Самым худшим была рука, и полотенце, которое Оливер бросил в нее, впитывало кровь. — Оливер. Мы все еще нуждаемся в тех ключах.

— Ключи? — Оливер прервался и рявкнул сквозь смех. — Ключи к чему?

— Транспортный автомобиль Основателя. Бронированный. Я требую их, — сказал Мирнин.

— Уходите. У меня их нет.

— Нет, у Основателя есть. — Мирнин подчеркнул существительное немного больше, чем было необходимо, и это, казалось, сделало Оливера еще более сердитым, если это вообще возможно. — И Основатель даст их мне, если все еще способна. Она знает, что я их не просил бы без причины.

— Мирнин. — Тихий, серый голос Амелии едва нарушил тишину, но они оба повернулись к ней немедленно. Была вспышка чего-то в лице Оливера, чего-то, подумала Клэр, как — страх.

Для нее это закончилось слишком быстро, чтобы она могла бесспорно утверждать.

— Я сожалею, но я не могу управлять этим, — сказала Амелия. — Будет лучше, если вы уедете.

Все вы. Оставьте меня с этим. Я борюсь с ним как могу. — Ее глаза медленно закрылись, затем снова открылись. — Ключи. Ключи находятся в черном ящике в моем столе. Возьмите их. — Ей было больно независимо от того, что она делала — даже Клэр видела это — но она даже улыбнулась, немного, через боль. — Я не хочу причинять своим друзьям боль. Оливер пытался защитить вас, вы должны знать это.

— Ох, моя дорогая, — сказал Мирнин и сморгнул слезы. — Амелия, держитесь. Вы должны держаться. Я вернусь, и мы найдем способ остановить это.

— Нет, — сказала она. — Не возвращайтесь. Никогда не возвращайтесь, Мирнин. Или вы будете моим. — Она внезапно посмотрела на Клэр, и воздействие заставило Клэр остро и болезненно вздохнуть. — Я буду помнить твой вкус. Не позволяй мне снова находиться так близко.

Это было явное, пугающее предупреждение, и Клэр отнеслась к нему серьезно. Она видела, что также сделал и Мирнин.

Но Оливер должен был отвести это домой.

— Если вы действительно вернетесь, — сказал он, — я убью вас прежде, чем она получит вас.

Это был бы добрый поступок с моей стороны.

Мирнин покачал головой.

— Она получит сначала тебя, и ты знаешь это.

— Это не так легко. — Оливер открыл дверь для них, и его глаза задержались на Клэр, затем остановились на Мирнине. — Вы должны известить всех людей.

Тогда он позволил двери захлопнуться позади их.

— Позволь мне посмотреть, — сказал Мирнин во внезапной тишине приемной, и она поняла, что он спрашивал про ее руку. Она развернула ее, протянула к нему и вздрогнула, поскольку его холодные пальцы коснулись ее горячих, окровавленных. — Они опухли немного, но это хорошо. Твое тело борется с инфекцией. Ты будешь в порядке. — Он убрал руку с пятном крови и посмотрел на него, затем вздохнул и вытер его полотенцем. — Это большая трата.

— Что, кровь?

— Конечно, нет. — Вздохнул он. — Амелия. Мы не должны видеть ее такой, как раз в эти сложные времена.

Он в быстром темпе вышел из зала; Клэр мрачно тащилась вперед, что для нее было принудительной аэробной разминкой, и задалась вопросом, могла ли она чувствовать руку лучше, если бы просто ударила его. Он был до сих пор впереди, она почти не замечала, какие повороты он совершал; это здание, как она всегда предполагала, было какое-то перевернутое.