Он закатил глаза.

— Я тогда был первым скрипачом в лондонском оркестре и наслаждался лучшими временами.

«Интересно, почему же в прошлом для него времена были лучше?» Люси задумалась и поняла, что он имел в виду время, когда не таскал постоянно бутылку в боковом кармане своего пиджака, и его финансовое положение было намного лучше. Несомненно, два этих фактора крепко связаны. Но был ли он знаменитым пьяницей или просто человеком, выпивающим иногда, он все равно превосходно играл на скрипке. Однажды днем, когда они закончили репетировать увертюру для драмы, она спросила его, почему он не хочет вернуться в оркестр.

Бернард окинул взглядом новый театр, в котором они находились, и глубоко вздохнул.

— Здоровье уже не то. Теперь, вместо того чтобы выступать перед королевской семьей и блистать в лучах славы, я должен оставаться в тени и играть для бывшего боксера. — С пренебрежением он кивнул на коробку, стоящую напротив другой коробки рядом со стареньким пианино, где они могли репетировать музыкальные композиции и прекрасно обозревать сцену. В огромную букву W, обозначающую фамилию Уорвик, были вплетены шелковые ленточки, перевязанные на вершине коробки.

— Бывший боксер, который стал однажды чемпионом Англии, — напомнила она ему, закрывая крышку пианино. — У него чемпионский титул, и это очень почетно.

— Кулачные бои, — с презрением добавил он. — Тоже мне, нашел применение рукам, данным Господом.

Она поднялась с табурета, вышла из-за фортепиано и уставилась на коробку.

— А я с нетерпением жду, когда вернется Дэниэл Уорвик, чтобы с удовольствием сыграть для него. Все, что я слышала о нем, только раззадорило мое любопытство.

Скрипачу это было неинтересно. Он хотел побыстрее уйти, и Люси отперла дверь ключом, который находился у нее.

— Увидимся завтра в то же самое время?

— Нет, не завтра, мистер Бартли-Джонс. У меня завтра встреча. Давайте договоримся на послезавтра.

Как только она вышла из здания, то увидела афишу, на которой подробно сообщалось об открытии нового театра. Иллюстрация была какой-то зловещей, выполненной в темных тонах, на ней был изображен напыщенный полуобнаженный мужчина, сидящий верхом на лошади, которая изо всех сил неслась по каменистому берегу, преследуемая стаей голодных волков и огромным орлом. Внизу афиши название пьесы было красиво написано малиновыми буквами:

МАЗЕПА

«Дикая лошадь»

Великолепная драма лорда Байрона

Изображение компании «Вид» и «Пони».

Дальше прилагалось краткое содержание представления, действие которого разворачивалось рядом с крутыми склонами Карпатских гор.

С улыбкой на лице она отошла от афиши и легким шагом побрела от пирса к дороге, ведущей в сторону дома. Она с нетерпением хотела увидеть все, что было изображено на афише, но тем не менее у нее было важное дело, которое занимало ее мысли больше, чем просмотр спектакля. Завтра утром она собирается поехать в особняк Атвудов. Мистер Атвуд будет находиться в имении в течение четырех дней, и девушке не терпелось поскорее увидеть, каков дом ее отца внутри. Завтра ее ждала радость. Уже завтра!

Держа в руках вожжи, Люси не спеша ехала на арендованном кабриолете, из-за огромных дубов, растущих по обочинам дороги, солнечный свет проникал не везде. Ее рыжие волосы казались еще красивее и ярче на фоне темно-зеленого платья с юбкой в складочку, а навес экипажа зеленого цвета прекрасно гармонировал с нарядом. Вдалеке она увидела дом с раздвинутыми шторами и открытыми настежь окнами, для того чтобы внутрь проникал благоуханный свежий воздух. Теперь особняк выглядел намного гостеприимней, чем во время ее прошлого неудачного визита.

Как только она подъехала к дому, тотчас же из конюшни выбежал конюх, чтобы позаботиться о лошади и помочь даме выйти из экипажа. Шелестя шелковым платьем, она подошла к двери и позвонила в железный колокольчик, ее отворили практически сразу. Она почему-то инстинктивно схватилась за ручку, и когда дверь открыли, прошла в холл особняка, сразу уловив родную, притягивающую энергетику, поняв, что это действительно ее дом.

— Я хотела бы увидеть мистера Атвуда, — решительно сказала Люси.

Лакей, одетый в черный костюм и белые перчатки, вежливо у нее поинтересовался:

— Хозяин ждет вас, мадам?

— Нет, но мистер Уорвик должен был предупредить его о моем визите.

Люси посчастливилось, потому что Ричард сообщил Тимоти Атвуду о том, что она интересуется его особняком, и тот ответил, что они непременно должны встретиться после того, как он вернется.

— Как вас представить, мадам?

Люси назвала свое имя, и лакей проводил ее в приемную. Она была довольна тем, что у нее было время неспеша рассмотреть комнату, в которой ее отец, должно быть, много раз принимал гостей, и сидя в одном из роскошных кресел, она радовалась как маленький ребенок. Прошло достаточно времени, но никто так и не появился, и Люси, негодуя, стала нетерпеливо переминаться с ноги на ногу. В конце концов, когда она посмотрела на круглые часики, напоминающие медальон, висевшие у нее на цепочке, она поняла, что прошло уже полчаса с того момента, как она ждет мистера Атвуда. Возмущение взяло над ней верх, и она незамедлительно подскочила со стула и вышла в холл. Там никого не оказалось.

Люси стояла как завороженная, околдованная блеском высоких трюмо, стоящих напротив панели, выложенной из цветного стекла. Винтовая каменная лестница вела в настоящую галерею, потому что над головой на куполообразном потолке мифические боги и богини украшали нежно-голубое небо. Она заметила портреты своих предков, которые были изображены на стенах галереи, но с того места, где она стояла, было невозможно рассмотреть подробно и увидеть каждую черточку. «Ведь там должен быть портрет моего отца!»

Несмотря на сильную волю и выдержку, ноги сами понесли Люси по ступенькам лестницы поближе к галерее, ее взгляд остановился на портретах. Когда очутилась на самом верху, она забыла обо всем на свете, осознавая, что сейчас наконец увидит портрет своего отца — Лионела Атвуда. Поглощенная увиденным, Люси изучала каждый портрет своих предков и только потом переходила к следующему. Ей было интересно, заметит ли она какое-нибудь сходство с ними, но общих черт с живущими много веков назад, одетыми в деревенскую одежду, с кудрявыми париками на головах, с ружьями в руках и с собакой, стоящей неподалеку, Люси так и не нашла. Она знала, что унаследовала волнистые рыжие волосы от матери, а не от леди, изображенной на стене, которая демонстрировала золотисто-рыжие локоны, спадающие на белоснежное плечо.

Она дошла до конца ряда, но увидела, что и вправо и влево вели длинные коридоры, полностью завешанные картинами. Казалось, что она находится в трансе, неспособная прекратить сейчас свои поиски, которые начала, и, будто охваченная неведомой силой, она прошла в коридор, находящийся по правую руку. Ей взбрело в голову, что если она не обнаружит портрет своего отца в этом коридоре, то вернется назад и зайдет в другой. Но большинство картин, представших ее взору, были пейзажами. Разочарованная, она прикусила губу, ускорила шаг, пока не просмотрела их все. И когда увидела, что в конце коридора находится запертая двойная дверь, ей ничего не оставалось делать, как развернуться и пойти обратно. Но Люси не заметила, что ее широкая юбка задела маленький низенький столик на четырех ножках, на котором стояла большая, расписанная голубыми узорами ваза. Слишком поздно она поняла это — ваза с грохотом упала на пол. Девушка вытянула руки в надежде поймать ее, но было поздно, та разбилась на бесчисленные кусочки прямо рядом с ее ногами. От испуга Люси застыла на месте и не могла пошевельнуться. В тот самый момент, когда она держала в руках переливающийся осколок вазы, двойная дверь широко распахнулась, и она увидела Тимоти Атвуда.

— Черт побери, что здесь происходит? — громко закричал он и начал браниться, пока не увидел, что перед ним не слуга. Он смягчил свой тон и в недоумении посмотрел на нее. — Кто вы такая, прошу вас ответить, миссис?