— Твой сын! — яростно заорал он на Кейт, почти потеряв дар речи из-за сильного приступа гнева, и злобно погрозил пальцем в сторону Ричарда, который вошел в дом следом за отцом и захлопнул за собой дверь. — Надеюсь, ты гордишься своим сыном!

Кейт ничего не ответила, она просто смотрела, как он прошел в гостиную вслед за сыном. Ричард всегда был ее сыном, когда совершал какой-нибудь юношеский необдуманный поступок, а в последние годы между двумя мужчинами часто случались ссоры, и всякий раз, когда Ричард в чем-то превосходил своего отца и заслуживал похвалы, Дэниэл только предъявлял претензии и требования. Глубоко вздохнув, она пересилила физическую слабость и тихо вошла в гостиную за ними, закрывая за собой дверь, чтобы не тревожить остальных в доме.

Наверху Донна, рано отправившаяся отдыхать, отложила в сторону книгу, которую читала. «Что там внизу происходит?» Она посмотрела на часы, стоящие на комоде. Прошел уже час, но ни единого звука не было слышно. Не совладав с любопытством, она отвернула одеяло и надела халат. На цыпочках вышла из своей комнаты и направилась по коридору в сторону лестницы. Но едва успела дойти до нее, как дверь гостиной распахнулась, и мама вышла в холл вместе с Ричардом.

— Спокойной ночи, Ричард, — пожелала сыну Кейт. — Тебе лучше вернуться и поговорить с отцом об Америке, остальные дела пусть подождут несколько дней.

— Но ничего не было решено, — упрямо ответил сын. — Мы зашли в тупик.

— Но вы уже разговаривали друг с другом, и это ни к чему не привело, все было бы хорошо, если бы вы не стремились поскорее покончить с этим дедом и не превращали бы дом в место для склок. По крайней мере, вы сможете остыть и цивилизованно поговорить на днях о том, что не решили, и надеюсь, железная дорога снова не станет причиной раздора между отцом и сыном. Вполне естественно, что ты захочешь как можно скорее переехать в свои холостяцкие апартаменты, я благодарна тебе, что ты пожертвовал своей абсолютной независимостью, чтобы позаботиться о Донне, пока нас не было.

Донна заговорила с того места, где стояла, положив руки на балюстраду, тем самым выдавая, что все слышала.

— Всем в этом доме приходилось заботиться только о нем, — пошутила она. — И угодить ему было довольно трудно, мама. Повар готовил блюда, исключительно ориентируясь на его вкус, он даже запоминал названия запеканок и пудингов, которые больше всего понравились господину. И вот результат, посмотрите, как сильно поправился наш Ричард. — Донна звонко засмеялась, подколов своего брата, и летящей походкой спустилась с лестницы. — Я поздороваюсь с папой, прежде чем ты снова присоединишься к нему.

Из гостиной раздался голос Дэниэла:

— Не держи маму в коридоре, хватит болтать, Ричард. Я уже наполнил твой стакан.

Мама и сын улыбнулись друг другу, а Донна, пройдя мимо них, проскользнула в гостиную. Дэниэл повернулся, держа в руках стаканчик с вином мадера, ожидая увидеть Ричарда, но вместо него перед ним стояла дочь. Как всегда, против воли, борясь с проявлением отцовской любви и заботы, у него возникла мимолетная вспышка отвращения к ней, так как черты ее лица напоминали ему Уильяма Уорвика. Это началось с ее младенчества, Дэниэл сразу заметил тот же самый редкий цвет, особенную форму и посадку глаз. И хотя характером Донна совершенно не была похожа на его дядю — а тот был подлым и низким человеком, — Дэниэл объяснял все поражения и неудачи дочери прискорбной наследственной связью, идущей от его семьи, которую он всегда хотел забыть.

Этот неприятный момент так же быстро улетучился, как и появился, Дэниэл поставил стаканы на стол, нежно обнял и поцеловал дочь в щеку, как только она подошла к нему. Донна поцеловала его в ответ, но была разочарована тем, что после такой долгой разлуки в его глазах не проблеснула искра удовольствия и радости от того, что он наконец-то увидел свою дочь, а смотрел на нее своим обычным унылым, холодным взглядом, так хорошо ей знакомым.

— Я рада, что ты снова дома, папа, — сказала она грубовато, но искренне.

— Спасибо, дите мое. Мы разбудили тебя? Хочешь стаканчик вина?

Донна отказалась, но они побеседовали несколько минут, она почувствовала, что ее долг выполнен, и, оставив его, поднялась к себе в спальню, пожелав напоследок спокойной ночи маме и брату. Наверху она заперла за собой дверь.

— А теперь я пойду, а ты выпей со своим отцом, — сказала Кейт Ричарду, слегка похлопав его по плечу и отправив в гостиную.

Как только дверь за ним закрылась, силы оставили ее, и она посмотрела на лестницу с отчаянием, понимая, что ей будет нелегко подняться наверх. Она медленно шагнула, держась рукой на перила лестницы, а затем ее охватило блаженное чувство, когда она очутилась на просторной кровати, ожидавшей ее.

Кейт упала в изнеможении, растянувшись поперек кровати, и сразу же заснула. Скоро Дэниэл вошел в комнату. Он осторожно снял с нее туфли, украшения, корсет, юбку, развязал ленточки, полностью раздел ее. Кейт пошевелилась только тогда, когда он накрывал ее одеялом, а затем Дэниэл прилег рядом с ней, заключил ее в свои крепкие объятия и стал целовать ее закрытые глаза и дугообразные брови.

— Кейт, Кейт, — бормотал он себе под нос. — Я ведь мог потерять тебя, если бы ушел с того аукциона много лет тому назад.

Кейт проснулась поздно. Отдохнувшая и набравшаяся сил, она подперла спину кружевными подушками, чтобы позавтракать в постели, ее дочь сидела на кушетке и беседовала с ней, пока она ела. Тобби, после того как вернулся с улицы, вытянулся рядом с ногами Донны, его головка лежала на лапах, он находился на незнакомой территории и поэтому вел себя спокойно и не проказничал, чтобы его не выгнали. Кейт узнала, что Дэниэл встал в восемь утра и уехал из дома, чтобы проверить, как продвигается работа на кирпичном заводе. Что касается Ричарда, перед тем как пойти в контору, он отдал распоряжения слуге, чтобы тот быстро собрал и упаковал всю его одежду и остальные вещи, а домоправительница отправила их в его холостяцкие апартаменты, потому что он собирался переехать туда после обеда. Кейт подумала, что в переезде сына есть свои плюсы. В сложившихся обстоятельствах будет лучше, если отец и сын будут видеться время от времени, а не станут проводить все свободное время под одной крышей, говоря о бизнесе, что в результате может привести только к спорам и раздражительности. Донна рассматривала золотые часы, сделанные в виде медальончика, которые подарил ей Дэниэл этим утром, они так красиво качались на цепочке.

— Твой отец сказал, что сам выбирал для тебя подарок в Нью-Йорке?

Донна удивленно посмотрела на мать, бережно держа часы в руках.

— Нет, не сказал. — Она резко пожала плечами, будто это было для нее неважно. — Ты же знаешь, мое присутствие всегда раздражает его.

Кейт отстранилась от подушек и наклонилась к дочери.

— Он заботится о тебе больше, чем ты думаешь, и я знаю, что ты любишь его, просто у вас разные мнения и характеры, поэтому между вами часто происходят конфликты. Вы всегда будете бороться друг с другом, но я верю, что отношения между вами наладятся.

— Но как? — Глаза Донны наполнились болью и горечью. — Да и зачем? Он не будет доволен до тех пор, пока я не выйду замуж и не уеду из дома, долой с его глаз. Он даст свое согласие, если какой-нибудь сапожник попросит моей руки, просто чтобы избавиться от меня.

Кейт неотрывно смотрела на печальное лицо дочери.

— Об этом ты не должна беспокоиться, но действительно достойный молодой человек сначала должен попросить твоей руки у отца. Я не могла не заметить после твоего вчерашнего разговора о мистере Атвуде, что вы стали с ним более близкими. Всякий раз, как ты упоминаешь о нем — а говоришь о нем очень часто, — ты называешь его Тимом.

— Да? — На щеке Донны образовалась ямочка, как только она улыбнулась, а в глазах пробежала искра. — Он стал очень внимательным и заботливым, вот сегодня утром прислал письмо, которое получил папа: Тим приглашает нас посетить июньский бал в его особняке, он признался мне, что этот бал организуется в честь открытия нового пирса и чтобы развеселить папу и подарить ему хорошее настроение.