— Особняк все еще чужой для меня, я не считаю его своим домом. Не то что усадьба в Бедфордшире. Я знаю каждый ее уголок. Я провел в ней почти все свое детство. Она для меня значит намного больше, чем что-либо еще.

Молча она подошла совсем близко.

— Больше, чем я? — спросила она почти шепотом.

Медленно поворачивая голову, он взглянул на нее, и Люси увидела его глаза, наполненные любовью. Тимоти так нежно и ласково на нее смотрел, не в силах больше скрывать своей влюбленности.

— Важнее тебя нет ничего, — сказал он тихим голосом.

Приятные ощущения захлестнули ее, она радовалась своему пробуждению и возрождению к жизни, все несчастья и страдания остались позади, и ничего не было важнее и приятнее этого тихого любовного шепота. Он обнял ее за тонкую талию, и тень Доменико не смогла помешать этому, дотронулся рукой до ее лица, немного дрожа, и едва коснулся своими губами ее уст. Чувственно, желая отдать ей всю свою любовь, но понимая, что этот чудный момент можно испортить — ведь граница между ответной реакцией и паникой была такой хрупкой и ломкой, — он ласково и нежно, успокаивая и любя, позволил своим губам ощутить ее сладость. И когда понял, что Люси приняла его поцелуй и нет пути назад, Тимоти дал выход своей страсти и пылкости, почувствовав, как она ослабила губы, позволяя целовать себя еще страстнее и восторженно обвивая его шею руками.

Когда влюбленные ослабили объятия, отстранившись друг от друга, то продолжали стоять, взявшись за руки, Тимоти, впрочем, как и Люси, был изумлен удивительным чудом, произошедшим между ними совершенно неожиданно, ведь он даже не мог и мечтать, что это возможно. Парочке было теперь не до беседы, затаив дыхание, они улыбались и изумленно смотрели друг на друга. Люси и так многое позволила ему за эти драгоценные секунды, поэтому не могла больше рисковать, соблазн был столь велик, что она опасалась не устоять.

— Спокойной ночи, — прошептала она, убегая от него.

В комнате, которую приготовили специально для нее, Люси подошла к окну и посмотрела на обширные поля. Имение было спасено. Она не сомневалась, что Тимоти примет верное решение, но это теперь отошло на второй план, ведь борьба за спасение отцовского имения принесла ей любовь. Никогда раньше она не была так счастлива.

На следующий день, когда она вернулась в морской коттедж, Джоша уже не было дома, так как рано утром он уехал к представителям «Железнодорожной компании», чтобы обсудить действия Дэниэла. Его отсутствие только сделало ее еще счастливее.

Мэг пришила последнюю стеклянную голубенькую пуговку к своему свадебному платью, откусила нитку крепкими белоснежными зубами и разгладила руками лиф платья, сшитого из муслина. Она никогда не видела пуговок прекрасней этих. Они были венецианские, их дала ей вдова. Миссис Ди Кастеллони повесила в гостиной небольшую картину, на которой был изображен искусственный канал, в водах которого плавали лодки странной формы. Мэг подумала, что Венеция, должно быть, прекрасный город, раз там производят такие красивые пуговки, и, поднимаясь по лестнице, взглянула на картину. Ее платье было такого же нежно-голубого цвета, как и вода в канале, и вручную обшито белыми кружевами, купленными у цыган. При этом у нее еще была новая шляпка, которую она украсит венком из свежих роз, сорванных в саду. Мэг мечтала ослепить своей неописуемой красотой всех присутствующих на ее свадьбе, когда она будет идти к алтарю церкви святой Марии. Совсем скоро она выйдет замуж — послезавтра.

Перестав смотреть на картину, она положила иголку в специальную коробочку. Мэг знала, что многие друзья будут завидовать не только ее свадебному наряду и красоте, а и тому, что она выходит замуж за Боба, ведь некоторые из девушек давно положили на него глаз. Она считала себя счастливицей, но сердце тосковало по другому. Осознавая это, она понимала, что мечта о Ричарде всегда будет затмевать яркость солнечных дней супружеской жизни. Любовь была и проклятием, и счастьем, и Мэг знала, насколько мудрее поступают те, кто долго не думая соединяет свои судьбы.

Осторожно она собрала оставшиеся стеклянные пуговки, решив, что положит их вместе с серебряными пуговицами и золотыми монетами в ящик. И, повесив свадебное платье на руку, отправилась в спальню, которую до сих пор делила с Эмми. Она открыла комод, выдвинула ящик и стала шарить рукой среди сокровищ в поисках пуговиц. Мэг нахмурилась и начала тщательней рыться пальцами в содержимом ящика, вытянув над ним шею, чтобы лучше видеть. Пять золотых монет лежали на месте, и она проверила их наличие, когда Бен несколько дней назад вернул ей этот ящик, после того как стал жить в ее комнате, но в спешке и беспокойстве она забыла, что там должны быть еще и серебряные пуговицы. Они пропали!

Яростно хлопнув дверью, она направилась в его комнату, зная, что ее не будут терзать угрызения совести за то, что она перевернет вверх дном все ящики и полки, вытрясет все его вещи, пока не найдет те пуговицы, которые он украл. Но дверь была заперта. Мэг кипела от злости, понимая, что он не вернется, пока в Брайтоне не закончатся скачки, которые он стал частенько посещать, а это случится еще нескоро. Возможно, ей удастся попасть в комнату через окно.

Она вышла во двор и вгляделась в его окно. Оно было закрыто, но она знала, как его открыть, не раз возвращаясь таким способом домой. Надавливая кончиками пальцев на раму, она начала трясти ее. Через минуту защелка плавно отодвинулась, окно открылось.

Мэг сморщила нос, когда попала в комнату, в которой воняло макассаровым маслом, несвежим табаком и мужским потом. Она была рада, что Бен уехал на скачки. Для того чтобы избавиться от этого ужасного запаха, нужно будет проводить дезинфекцию комнаты. Открыв шкаф, она начала переворачивать его одежду в поисках серебряных пуговиц. Но там она их не нашла, последним местом, где они могли находиться, был закрытый ящик, находящийся в самом верху комода, и открыть его она могла без проблем, ведь в них были одинаковые замки. Не прошло и нескольких секунд, как ящик был открыт. Мэг удивилась, увидев его содержимое. В нем не было ни серебряных пуговиц, ни других ценностей, а только аккуратно сложенные стопки документов и писем, на некоторых стоял код. Среди бумажных стопок она нашла письма, адресованные в Лондон одной и той же даме, написанные мужским почерком. Одно из писем лежало без конверта, и одна из строчек бросилась Мэг в глаза: «Я умоляю тебя никому ничего не говорить и дать мне еще немного времени, чтобы найти деньги». Ее взгляд упал на другую строчку, в которой также говорилось, что должник находится в затруднительном положении, и пока у него нет денег. Теперь Мэг не могла остановиться, она бегло просмотрела стопку писем и увидела, что в каждом была докладная записка о долге от разных людей, все они были адресованы Бену и в каждом случае подписаны рукой заемщика.

Неожиданно девушка почувствовала ужасное беспокойство, понимая, что лезет не в свое дело и что ему, конечно же, не понравится, если он узнает, что она или кто-либо другой сует нос в его жизнь. С осторожностью и щепетильностью она быстрым движением аккуратно сложила письма, убедившись, что все лежит так же, как и раньше, затем развесила в шкафу одежду, которая упала во время поисков. После того как она выбралась на улицу через окно, закрыв его за собой, Мэг снова разозлилась и побрела по направлению к берегу, решив незамедлительно пожаловаться маме.

Побережье было забито людьми. Солнце появилось на небе намного раньше обычного, играя бликами на еще не загоревших телах женщин, освещая зеленые лужайки и шелковые накидки некоторых туристов, которые заняли все возможные места размещения в городе еще с середины мая, и некоторые даже до конца сезона. На дорогах стало еще больше транспорта — изящные ландо, рессорные экипажи, четырехколесные экипажи со съемным верхом, повозки, запряженные лошадьми, перевозящие богато одетых детей, отправляющихся на загородную прогулку под присмотром няни или гувернантки.