— Прошла.

— Почему так получается, — снова заговорила я, — что одни люди всегда такие правильные, а с другими — вечная беда?

Немного поразмыслив над моим вопросом, Уинни произнесла:

— Может быть, просто дело в том, что одни люди ведут себя очень осторожно, а другие больше поддаются порывам.

— И мы обе знаем, к какому разряду я отношусь.

— Иногда собственная излишняя осторожность даже пугает меня, — сделала поразительное признание Уинни. — Мне кажется, что самые счастливые — счастливее всех прочих — это люди с уравновешенным отношением к жизни, этакая золотая середина.

— Может, и нам стоит попробовать? — предложила я.

Радуясь тому, что мы с Уинни становимся подругами, я посвятила целый счастливый час заботам о саде, а потом Гэбриел попросил меня зайти в кабинет.

На столе лежал открытый портфель, заполненный папками.

— Привет, Мил! — поздоровался со мной Сэм. — Гэбриел сказал, что ты предложила нам свою помощь.

— Я с радостью сделаю все, что могу, — подтвердила я.

Сэм уставился на меня своими серьезными карими глазами.

— Милагро, ты не обязана принимать участие ни в одном из наших предприятий. Если у тебя есть какие-либо сомнения, сообщи о них Гэбриелу. Нет никакой необходимости обсуждать подробности этого дела со мной.

Сэм вышел из кабинета и закрыл за собой дверь.

— Ты же знаешь этих юристов, — сказал Гэбриел. — Чтобы продолжать доказывать невиновность, им не нужно знать о твоих противозаконных действиях.

— Ну и ладно, — согласилась я.

Гэбриел вынул из портфеля папку.

— Здесь копии документов, которые собирает КАКА. Эти уроды хотят представить ложные сведения о хищных вампирах, употреблении в пищу человеческой крови и убийствах в качестве исторических доказательств против нас. Я уже говорил сегодня, как сильно я ненавижу этих типов?

— И как сильно ты их ненавидишь? — поинтересовалась я. Взяв в руки папку, я начала просматривать копии старых писем, выведенных старомодным почерком.

— Больше, чем ты можешь себе представить, — заверил меня Гэбриел. — В общем, дело заключается в том, что мы хотим подменить оригиналы подделками, которые должны выглядеть настоящими на первый и даже на второй взгляд.

— То есть они должны быть идеальными?

— Очень похожими, но не идеальными. Такими, чтобы эксперт мог распознать в них подделки. Если дело дойдет до того, что КАКА решат ознакомить с ними широкую общественность, подделки окончательно дискредитируют их.

Гэбриел снабдил меня расходными материалами, а также фильмами по истории каллиграфии, технике подделки и почерковедческой экспертизе. Мне очень понравилось подделывать почерки, и, надо сказать, у меня это неплохо получалось. Гэбриел был в восторге от моих подложных документов.

Однако не у меня одной появилось новое занятие. Освальд теперь уезжал с ранчо рано утром и возвращался только после ужина. Он стал одеваться как взрослый и выглядел удивительно стильно в пиджаках, широких брюках и галстуках. Мне было любопытно, что за чертовщина с ним происходит, но спрашивать об этом я не собиралась, так как не хотела демонстрировать свой к нему интерес.

Я чувствовала себя вполне нормально, если, конечно, не игнорировала приступы голода. Самое ужасное, что я никак не могла вернуть своему телу те изгибы, которые делали его экстравагантным. Пытаясь набрать вес при помощи калорийной пищи и сладостей, я обнаружила, что мне такой еды совсем не хочется. Или, по крайней мере, хочется гораздо меньше, чем какого-нибудь куска мяса, поблескивающего в собственном рубиновом соку и взывающего ко мне из холодильной камеры супермаркета.

По вечерам мы смотрели фильмы, играли в карты или читали. Тоскуя по своей жизни, заполненной дешевыми развлечениями, я с удовольствием общалась с Гэбриелом, брала у Эдны уроки кулинарии и радовалась, что между мной и Сэмом завязывается дружба, основанная на взаимном уважении. А еще я искала золотую середину. Странно, но факт: мысль об этих поисках служила слабым утешением, когда по утрам я в одиночестве просыпалась в своей постели, страстно желая обнаружить рядом теплое мужское тело.

Именно тогда мои непослушные мысли возвращались к Освальду. Я пыталась удержаться и не представлять себе его гладкое тело, руки, сжимающие меня в объятиях, прикосновения его пальцев к моей коже… Вместо этого я рисовала в своем воображении жизнь с серьезным человеком и взрослые радости, вроде прослушивания классической музыки и игры в шахматы. Возможно, этот человек должен походить на Сэма.

По мере того как мы сближались с Уинни, мое восхищение ею все возрастало. Застенчивой я видела ее всего один раз, когда она пробралась в мою комнату, чтобы попросить средства женской гигиены.

— Спасибо, — поблагодарила она. — Дело в том… — Она запнулась. — Дело в том, что цикл у меня нерегулярный, и я этого совсем не ожидала.

— Пока ты рядом со мной, у тебя все будет как часы, — пообещала я и поведала ей трогательную историю о своей соседке по комнате, которая считалась бесплодной. Она прожила со мной четыре месяца, забеременела, а сейчас состоит в счастливом браке и растит уже двух детей.

— Забавные случаи из жизни иногда звучат убедительно, — спокойно проговорила Уинни, — но к моей ситуации это никак не относится.

Что ж, ладно, подумала я, залетишь как миленькая, а потом будешь искать свадебное платье, чтобы прикрыть пузо с маленьким Освальдом. И не говори, что я тебя не предупреждала.

Тем не менее мне нравилась ее правильность. В сущности, я стала уважительно относиться ко всем вампирам и к их, как мне казалось, утонченности.

Однажды ночью, когда мне особенно плохо спалось, я вылезла из постели, оделась и решила прогуляться, чтобы хоть как-то развеять свою досаду. Ощущение было такое, будто я что-то упустила или забыла. Так бывает, когда, например, собираешься в поездку: содержимое чемодана уже несколько раз перепроверено, но все равно кажется, что ты что-нибудь забыла. Espiritu de un mal viaje' [64]. Но было тут и еще одно томление — непреодолимое желание иметь собственного потрясающего мужчину. Espiritu de старой девы. И, само собой, ощущение того, что меня не стали бы воспринимать серьезно, даже если бы я была талантлива. Espiritu de Charo' [65].

Дейзи обогнала меня и помчалась к конюшне.

— Дейзи! Дейзи! — тихо окликнула я и двинулась за ней.

Вглядываясь в темноту, я слышала, как она скребется и воет. Тут дверь, находившаяся между входом в конюшню и квартирой Эрни, распахнулась. На пороге возник Освальд. Он взглянул на Дейзи и произнес:

— Какая же ты доставала!

Извиваясь всем телом, Дейзи проскочила мимо него. Из помещения послышался смех, вслед за чем дверь закрылась.

И с какой это стати, черт возьми, Освальд среди ночи устраивает вечеринку на конюшне? В сумерках прокрадываясь к деревянному строению, я ожидала услышать шорох крыльев летучей мыши, нечеловеческий вой или хохот сумасшедшего.

Оказавшись у двери, я почувствовала, как по моей спине побежали мурашки, но не от страха. Это была какая-то дикая, первобытная реакция, сдержать которую было не в моих силах. Я внезапно осмелела и распахнула дверь, ожидая, что перед моими глазами предстанет жуткая сцена кровавой резни. Даже не знаю, кто удивился сильнее — вампиры, сидевшие в старомодных креслах, или я сама.

— Ага! — сорвалось у меня с губ.

Стойло было переоборудовано в уютную гостиную. Эрни и Освальд стояли рядом с низким сервантом, на котором красовались несколько узких бутылок из зеленого стекла, разнообразная минеральная вода и бокалы.

— Вы дегустируете вино и даже не пригласили… — начала было я, но, учуяв знакомый запах, запнулась.

Я была в ужасе. Мне было противно. Но самое страшное — я чувствовала возбуждение.

— Это не то, что ты думаешь, — нервно произнес Сэм.

— Ой, пажа-а-алуста, — протянул Гэбриел. — Не делай из нее дурочку.