Взглянув на меня, Эрни пожал плечами:

— Слушай, для меня это просто работа.

— Работа? — оскорбленно переспросил Освальд. — Да ты художник, Эрни, не забывай об этом!

Я подошла к серванту.

— Ну же, Эрни, налей ей, если она хочет выпить, — скомандовала Эдна, пожав плечами.

— Какую? — спросил он, указывая на зеленые бутылки с темной жидкостью.

— Может, ей понравится вон та, с привкусом лаванды? — неуверенно предположила Уинни.

Эрни налил в винный бокал немного алой жидкости, сверху плеснул «Эвиан», а потом пояснил:

— Эту лучше всего пить с негазированной водой. — Кровь окрасила воду в темно-розовый цвет. — Поскольку я не пью такого, мне приходится доверять тому, что говорят.

— Напиток понравится тебе гораздо больше, если ты сначала согреешь бокал в руке, — проговорил Сэм, но я уже начала пить.

Я вздрагивала от восторга, ощущая вкус и чувствуя, как жидкость омывает мои рот и горло. Опрокинув стакан, я старалась выпить все до последней капли. Мне пришло на ум, что морфин наверняка действует так же: даже небольшое его количество может охватить весь организм, распространяясь от какой-нибудь одной точки и заполняя все до тех пор, пока каждое нервное окончание не начнет трепетать.

Рухнув в кресло, я наслаждалась моментом, даже несмотря на то, что сохранившийся в моей голове слабенький голосок разума, надрываясь, вопил: ты чудовище! У меня кружилась голова, но я не могла бы сказать наверняка, от чего — от крови или от ненависти к себе.

— Она же не человеческая, правда? — прошептала я, думая: «Поздно, поздно!»

Сэм, подойдя, взял меня за руки. Моя чувственность была на пределе, и его прикосновение вызвало во мне всплеск желания. Он, видимо, ощутил это и тут же отпустил меня.

— Конечно же, нет. Это кровь ягненка. Мы специально растим животных…

— Мы не причиняем животным зла, — спокойно проговорил Освальд. — Мы берем у них кровь минимальными порциями. Если сопоставлять пропорции, то доноры обычно сдают куда больше крови, чем наши животные. Мы относимся к ним гуманно и пристально следим за их здоровьем.

Сэм бросил на меня взволнованный взгляд.

— Время от времени мы позволяем себе выпить один-два бокала, вполне умеренное количество. Мы очень строго контролируем качество…

— Сэмюэл, ей это все равно, — прервала внука Эдна. — Она просто хочет выпить еще. — Госпожа Грант повернулась ко мне. — Если вы, юная леди, собираетесь заглотить как пойло и эту порцию, мы просто дадим вам пойло, вот и все.

— Ой! — воскликнул Гэбриел. — Даже не думайте поить ее черепахой. От нее разит водорослями.

— Гэбриел, Эрни сделал ее только потому, что ты это предложил, — вежливо заметила Уинни.

Эрни взял в руки другую бутылку.

— Это ангорский кролик. Бодрящий, с травяной нотой, после него, как говорят, во рту появляется ощущение свежести.

— Кролик? — переспросила я, наблюдая, как Эрни наливает кровь и воду в стакан.

— Да, — подтвердил Освальд. — Он хорош для начинающих. Не очень крепок.

Освальд оказался прав. Вкус у кроличьей крови был мягче и пилась она… э-э… легче. Такой напиток хорошо подавать к раннему обеду.

Эта мысль напомнила мне о словах Освальда.

— Кажется, ты говорил, что ешь много овощей. А о крови и не обмолвился.

В тусклом свете глаза Освальда были темными и таинственными. Он приложил палец к уголку своего рта.

— Ты испачкала вот здесь.

Я провела указательным пальцем по своим губам и, обнаружив непослушную каплю, жадно слизнула ее с пальца. А потом вдруг поняла, что все мужчины смотрят на меня.

— И как долго вы собирались скрывать это от меня? — Я обвела взглядом всех присутствовавших. — Уинни, почему ты не рассказала мне об этом?

— Я не могла предсказать твою реакцию, — вежливо, без тени смущения сказала Уинни. — Помнишь, я спросила, ела ли ты что-нибудь странное? Ты сказала, что нет.

— Э-э… По-моему, я говорила что-то о бифштексе по-татарски, — пробормотала я, пытаясь приукрасить свои кулинарные грешки.

— Поскольку ты не поведала нам о своих склонностях, мы посчитали, что сообщать тебе об этом не совсем удобно, — пояснил Сэм. — Нам не хотелось лишний раз причинять тебе страдания.

В этой ситуации, когда его застали среди ночи попивающим кровь домашнего скота, учтивость Сэма меня особенно порадовала.

Вот как забавно бывает — можно испытывать к чему-либо отвращение, но когда это «что-либо» заканчивается, вас постигает разочарование. Мое сердце ухнуло куда-то вниз, когда Эрни заткнул бутылки пробками и объявил:

— Я устал. Пора спать.

— Прекрасная селекция, Эрнесто, — похвалила Эдна, похлопав его по плечу. — Освальд прав. Вы художник. — Потом госпожа Грант взглянула на меня: — Юная леди, перестаньте смотреть так, будто кто-то стащил ваш пончик с вареньем! С этого момента вы можете приходить сюда вместе с нами.

Мы вышли из конюшни, оставив Эрни, Гэбриела и Освальда расставлять посуду и бутылки по местам. Когда мы двигались по дорожке к дому, под нашими ногами шуршал гравий, но мне казалось, что я парю в огромном пузыре, а кругом — теплый воздух и нечеткий пейзаж. Сэм взял Эдну за руку и повел ее сквозь темноту, а я сровняла шаг с Уинни.

— Мне непонятно, как в этой истории оказался замешан Эрни.

— Такова наша традиция — всегда есть какое-нибудь доверенное лицо, не имеющее отношения к семье, которое собирает и смешивает продукт.

— Зачем так рисковать? Почему вы не делаете это сами?

— А ты не догадываешься?

— Потому что один из вас может выпить все без остатка и даже не вспомнит о землистом привкусе или малиновой ноте.

— Да, именно. Трудно поверить, но в старину просто отрезали курице голову, сливали кровь в ведро и пускали по кругу. Представляешь?

Я не стала восхищаться нашей цивилизованностью.

— Так вот что мучает соседей из Старого Света?

— Это — в самой меньшей степени, — заверила меня Уинни. — Вся проблема в том, что наш клан разрушил альянс с их кланом. В то время обе группировки исповедовали язычество, тогда как другие сражались за восточную и западную религии. Это древняя история.

Эдна и Уинни направились наверх, а Сэм задержался со мной на кухне.

— Мне хочется верить, что ты относишься ко всему этому нормально, — произнес он, заботливо положив мне руку на плечо.

От его прикосновения у меня снова побежали мурашки по всему телу.

— На мой взгляд, это почти то же самое, что есть мясо.

Мне казалось, что я слышу, как бьются наши сердца, как течет кровь в наших венах, как наши легкие втягивают и выпускают воздух. Потом в столовой послышались шаги. Мы отпрыгнули друг от друга как раз в тот момент, когда на кухню вошла Уинни.

— Ой, — сказала она, поглядев на нас. — Я только хотела выпить сока.

— Отличная идея, — слишком рьяно поддержал ее Сэм. — Будешь сок, Мил?

Стакан апельсинового сока вряд ли способен был удовлетворить хоть одно их моих страстных желаний.

— Не, спасибо.

Уинни достала стаканы, налила в них сок и протянула один Сэму.

— Спасибо, — пробормотал он.

— Ты пойдешь сейчас наверх, спать? — тихо спросила Уинни у Сэма.

Этим вечером я как-то странно все воспринимала: в невинной фразе Уинни мне послышалось нечто непристойное.

Сэм кивнул и последовал за ней. Пожелания спокойной ночи эхом огласили пустые комнаты.

На следующее утро я приняла душ и надела свой новый комплект белья из красного шелка, черную юбку и бордовый свитер. Я пыталась изображать из себя сексуальную, утонченную особу и больше не приходить в ужас от того факта, что я шизнутая кровопийная алкоголичка. Гордо выплывая из своей комнаты, я столкнулась нос к носу с Освальдом.

Он был так близко, что я чувствовала его дыхание, в котором ощущалась свежесть мятной зубной пасты. На нем был спортивный пиджак из мягкой замши и широкие брюки кофейного цвета. Мне подумалось, что он наверняка истратил на эту одежду всю свою скудную зарплату.