— Когда они очнутся, предупреди своих друзей, что больше у них нет шансов на неверные шаги. Я больше не пощажу, — услышал Клаус её тихий голос. Он был удивлён тем, что она пошла Хоуп навстречу после всего, что произошло. Скорее, он ожидал, что она станет делать всё назло ему. — Мне пора. — Кэролайн, не поворачиваясь в его сторону, направилась к калитке, ведущей в катакомбы. Хоуп, не обращая на них внимания, ожидала, когда придут в себя её друзья.

— Мы с Элайджей и Марселем желали кое-что обсудить с тобой, — крикнул ей вдогонку Клаус. Кэролайн задержалась и обернулась с немым вопросом на лице. — Касается людей и вампиров, — Клаус покосился на Хоуп, — не тут. Можешь подняться со мной во двор?

Кэролайн молча направилась за ним, ожидая какого-нибудь подвоха от этой троицы, но была удивлена впоследствии их просьбой.

— Видишь ли, Кэролайн, — начал непринуждённо Элайджа, стоя возле фонтана и смотря на неё внимательным взглядом. Было довольно интересно, о чём он на самом деле думает. — Веками сверхъестественные существа уживались и договаривались с людьми. Я говорю сейчас о группах и организациях людей, которые вызвались на защиту себе подобных. Не сказать, что у нас проходили переговоры всегда гладко.

— Ближе к делу, Элайджа. Я прекрасно знаю историю Нового Орлеана, — нетерпеливо потребовала Кэролайн. — Сейчас, насколько мне известно, такой организации в городе нет.

— Совсем скоро это грозит нам снова, — вмешался Марсель. — Ты слишком наследила последние месяцы. Убийства, что мы не успевали скрывать, вызвали вопросы у людей. Деклан копает под всех нас и совсем скоро разберётся со всем. У них на роду, видимо, написано совать нос не в свои дела и вечно вмешиваться.

— Деклан — бармен в «Руссо»? — уточнила Кэролайн, на что Марсель кивнул. — Мне он уже нравится, — усмехнулась она. — Что же вы от меня хотите? Пускай организует такую, например, группу для поддержания баланса, как оно и раньше было. Вампиры, оборотни и ведьмы не должны вершить безнаказанно свои тёмные делишки.

— Если был бы только разговор об этой организации, то мы не стали бы тревожить тебя, дорогуша, — ответил Клаус раздражённо, — Деклан грозится вынести все секреты о сверхъестественном на всеобщее обозрение всему городу. И он на вербене уже. Хотя я предлагал другой выход, который мог бы дать действенный результат, но меня никто слушать не желает.

— Мы не будем убивать Деклана в память о Камилле, — с отчаянием возразил Марсель. — Что бы она ответила на твои слова, Клаус? — Кэролайн внимательно наблюдала за ними, пытаясь про себя разобраться во всём. Кто, вообще, эта Камилла?

— Вы можете спорить сколько угодно после моего ухода, но сейчас я желаю услышать ответ на свой вопрос, — с невозмутимым видом прервала их спор Кэролайн.

— Нам нужно, чтобы ты поговорила с ним и вразумила, что мы можем ужиться все вместе, как делали это раньше, — ответил Элайджа. — Понятно, что без жертв не обходилось, но мы готовы сократить их до минимума.

— Ты предлагаешь раскрыть обычному человеку свою тайну, но при этом не даёшь стопроцентную гарантию того, что больше ни один невинный человек не пострадает из-за вас? Думала, что ты намного дипломатичней, чем твой брат. — Кэролайн направилась к выходу из «Бойни», не желая больше ничего с ними обсуждать.

— Если Деклан сообщит всему городу о нас, люди по своей глупости и незнанию начнут на нас охоту и пострадает намного больше людей, — крикнул ей вдогонку Клаус. Она не могла не согласиться с этими доводами и, развернувшись, посмотрела на него с интересом, мол, продолжай. — Что скажут твои хвалёные духи, когда узнают, что ты не предприняла ничего в защиту невинных? — А вот это уже был шантаж.

— Я давно не имею с ними связи, чтобы ты знал, — улыбнулась ему Кэролайн самой что ни на есть очаровательной улыбкой, от которой у Клауса сердце подскочило в груди, но со следующими её словами он понял, что эта улыбка на самом деле была фальшивой. — Точнее сказать, лишь только раз я имела с ними связь. Из-за тебя. Не забывай, что в этом мире ты оказался только благодаря мне и «хвалёным духам». Я тебе не твоя семья, чтобы мной манипулировать, имей в виду это на будущее, и потом, сейчас, как видно, ты не управляешь возникшей ситуацией. — Затем она перевела взгляд на Элайджу и Марселя, которые сейчас чувствовали себя явно лишними. — Я поговорю с Декланом, если он согласится, то нужно будет встретиться и обговорить условия, а также создать правила в городе, как это было и раньше. Несогласные должны будут покинуть Новый Орлеан, ибо нарушителей будет ожидать наказание или смерть. Это то, что касается людей. Между собой разбирайтесь сами, с условием, что не будут страдать из-за ваших разборок невинные.

Только после её эффектного ухода до Клауса дошло, что она совсем никаким именем не назвала его за всё это время. Неужели на неё так повлияло то, что он запретил ей называть его Ником? Клаус не заметил в её глазах той обиды, что наблюдал на балконе. В ней чувствовались только хладнокровие, уверенность и решительность. Неужели смирилась и всё же, поразмыслив обо всём, пришла к выводу, что им и правда не по пути в этой жизни?

— Уверен, что между вами всё закончено? — услышал Клаус от брата вопрос, который ему самому терзал душу несколько дней. Он не спешил отвечать, а стоял на балконе и пристально наблюдал за удаляющейся фигурой по улице. Он будто впитывал её образ в самые глубины своего израненного сердца. — Интересно, какая и правда была у нас жизнь, если за нас не решили всё родители? — Элайджа, как и он, задумчиво смотрел вслед Кэролайн. — Я чувствую в тебе следы твоей утраченной души. Сейчас ты похож на человека, которого выбросили за борт корабля и не кинули спасательный круг. Ты боишься утонуть в своих муках и страданиях по ней, Никлаус. Возможно, не стоит так поспешно обрубать все концы вашей истории. — Клаус потрясённо посмотрел на брата. — Ты давно уже потерял веру в себя, и, может, Кэролайн удастся вернуть тебе её. Полагаю, что именно она твой спасательный круг.

— После твоей речи я ещё больше убеждён, что сделал правильный выбор. Она вызывает во мне слабость, которая может впоследствии навредить моей дочери. Я намерен искоренить в себе эту самую слабость. Вот это и станет моим спасением, — отчуждённо, как заученный монолог, повторил Клаус, но в глубине души понимал, что Элайджа прав, и всё же ещё не готов был принять очевидное, упрямо хватаясь за соломинку, что их будущая жизнь обязательно потерпит крах. Было невозможно поверить в счастливое будущее, учитывая их печальное прошлое.

— Ты многим пожертвовал ради счастья Хоуп, и, быть может, ещё не раз придётся это делать. Наша многовековая жизнь полна препятствий и преград, но Хоуп никуда от тебя не денется, в отличие от Кэролайн. Подумай об этом, Никлаус…

Время быстро пролетает. Говорят, что оно лечит, но только не в её случае. За два месяца произошло многое и в то же время ничего, как она планировала с Клаусом. Джонатан вернулся на следующий день, после того как Хоуп закатила ей истерику. У них состоялся серьёзный, душевный разговор. Кэролайн призналась ему, что если бы знала Джонатана раньше, то никогда не поступила бы так с его сестрой. По сути, он сам понимал, что Кэролайн только косвенно замешана в её смерти и, быть может, освободила её от ужасной участи. Она всегда считала, что у Джонатана доброе сердце; с каждым днём их отношения набирали прежние дружеские обороты и к ней возвращалось доверие. Хоуп всё чаще появлялась у них в особняке, оставаясь на ужины, а всё потому, что Клаус, по её словам, был практически постоянно не в духе и терпеть не мог Джонатана. Это, конечно, расстраивало Хоуп, но она ни разу не высказала Кэролайн, что такое состояние отца может быть связано с ней; и вообще, они с Хоуп тоже наладили отношения и теперь были совершенно другого мнения о друг друге. Если сначала Кэролайн ликовала, что плохое настроение Клауса связано именно с ней, то сейчас была убеждена, что дело вовсе не в ней. Проблемы между вампирами и оборотнями, за которых они отвечали с Марселем и Элайджей, давали о себе знать и били по его нервам. При встречах, а в основном это были встречи на людях или же на общих собраниях, Клаус обращал на неё внимание постольку поскольку, как и на всех остальных. Кэролайн отчаянно желала заметить хоть какой-нибудь проблеск, но видела в его глазах лишь равнодушие и отчуждённость, как будто не было у них никакого прошлого, словно они обычные знакомые, у которых есть общие дела. Её надежды таяли с каждым днём, а мечты разбивались одна за другой. Его было ничем не пробить, как бы она ни пыталась. Кэролайн, пересилив себя, пошла на женские уловки, но не смогла заставить его ревновать даже хоть немножечко. Между ними не было «всё сложно», у них совсем ничего не осталось.