— Никогда не беспокоило, а тут на тебе! — проговорила Клэр О’Коннелл и многозначительно подмигнула Сэди. — В это трудно поверить, — добавила она, — ведь он не появляется в городе, даже когда приезжает преподобный Арнольд.

— Почему же? Четвертого июля он побывал здесь, — сказала Фэй и тут же пожалела о том, что сболтнула лишнего. Этого кумушкам знать вовсе не положено.

— Что? — воскликнула Сэди.

Фэй нервно теребила свой ридикюль, но отступать было уже поздно.

— Он был здесь поздно вечером и совсем недолго.

— Не сойти мне с этого места, — выдохнула Сэди после довольно продолжительной паузы.

Фэй переводила взгляд с одной женщины на другую.

— Я знаю, мистера Ратледжа все считают загадочной личностью, но поверьте мне, он чудесный человек! Добрый и отзывчивый! До того, как поселиться здесь, он потерял родителей. С ним произошел несчастный случай, в результате которого он лишился глаза и остался на всю жизнь со шрамами на лице. Он…

Фэй прикусила язык. Не наговорила ли она лишнего? Как посмотрит на это Дрейк? Но остановиться Фэй уже не могла.

— Он считает, что… вряд ли кто-то обрадуется, увидев его лицо. Он вбил себе в голову, что безобразен, но на самом деле он — настоящий… красавец!

Только выпалив это признание, Фэй поняла, что сказала гораздо больше, чем ей хотелось. Судя по всему, кумушки тоже кое-что поняли. Тем не менее, она гордо вскинула голову, показывая женщинам, что ничуть не жалеет о своих словах.

Медж и Клэр обменялись многозначительными взглядами и, сославшись на неотложные дела, покинули лавку.

— Конечно, им не терпится разнести новость по всему городу. Не суди их строго, они добрые женщины и зла тебе не желают. То, что ты нам сообщила, взбудоражит всю округу! — Сэди направилась к двери. — Пойдем, выпьем по чашечке кофе, и ты расскажешь мне все подробно. Когда мистер Ратледж возвратится, нужно встретить его подобающим образом.

— Спасибо, Сэди, — пробормотала Фэй, ощущая комок в горле, — хотя не знаю, как это ему понравится.

Герти продолжал мучить вопрос, правильно ли она поступила, доставив Рика Телфорда в горы. Но дело сделано, и идти на попятную Герти не собиралась. Она вцепилась в Телфорда, как клещ, и не отстанет от него до тех пор, пока доктор не придет в себя от запоя и не обретет спокойствие. Однако Телфорд отказывался по достоинству оценить ее самоотверженность и не переставал ворчать, пересыпая упреки такими выражениями, как: «узник», «темница», «подневольное отрезвление» и «свобода личности».

Все это можно было стерпеть, если бы Герти знала, чего от него ожидать в следующий момент. Временами доктор слушался Герти во всем и глядел на нее преданными глазами а через минуту мог взбрыкнуть как дикий жеребец и понести черт знает что.

В первый день своего вынужденного отдыха в горах, достаточно протрезвев, чтобы уяснить себе свое местонахождение, Рик отправился пешком в Дэд Хорс. Герти предоставила ему возможность погулять, а за час до захода солнца выехала на поиски. Далеко уйти доктору не удалось. Они вернулись к охотничьему домику вдвоем на одной лошади, но благодарить Герти за свое спасение Телфорд не стал.

Вот и сейчас доктор Телфорд не на шутку раскапризничался. Он с отвращением смотрел на стоявшую перед ним сковородку с жареным беконом и яичницей. Все, что ему готовила Герти, он неизменно обозначал словом «отрава». Герти и сама была невысокого мнения о своих поварских способностях, но поджарить яичницу, не испортив ее, смог бы даже Алекс Батлер.

— Зачем здесь столько жира? — брюзжал доктор Телфорд. — В нем можно утопить сорокапушечный корабль!

— Тебе придется все это съесть, — заявила Герти и уселась напротив. — Ты должен набраться сил.

— Зачем ты все это делаешь? — спросил Телфорд в который уже раз.

— Этот вопрос мы уже обсудили.

— Я не стою ни твоих забот, ни времени.

— Ты ошибаешься, док.

Доктор вздохнул и брезгливо поковырялся в яичнице вилкой.

— Я хочу назад в Дэд Хорс, — захныкал он.

— Пока тебе туда еще рано.

Телфорд умоляюще посмотрел на нее, и сердце Герти захлестнула жалость.

— Док, за что ты себя так истязаешь?

Не отвечая на вопрос, Телфорд встал, открыл дверь и вышел наружу.

— Все равно, док, виски не воскресит твоих сына и невестку, — сказала Герти и вышла следом. — И твою жену тоже, — добавила она.

Телфорд горько рассмеялся.

— Когда же ты от меня отстанешь, женщина?

— Никогда!

— Теперь я знаю, почему тебя считают хорошим рэнглером! — Рик взглянул на нее через плечо, и в его затравленном взгляде Герти прочитала восхищение. — Ты же не слезешь с несчастного необъезженного жеребца, пока не загонишь его до смерти.

— Да, здесь ты прав. Такой уж у меня характер, и тебе следует иметь это в виду.

Герти присела на замшелый камень и подперла щеки ладонями.

— Но ведь ты не дикий жеребец, — вздохнула она.

Доктор покачал головой.

— Нет, я не дикий и не жеребец.

О, Господи, как она его любит! Сердце Герти разрывалось от жалости. Ведь он, бедняжка, так страдает! Даже если Рик не ответит ей взаимностью, она сделает все от нее зависящее, чтобы помочь ему пережить трудные времена.

Герти встала с камня, сунула ладони за пояс брюк и подошла к краю утеса, с которого открывался величественный вид на высокогорную долину.

— Расскажи мне о своей жене.

Герти терпеливо ждала, пока Рик заговорит. Спешить ей было некуда, она твердо решила остаться с Риком здесь до тех пор, пока из него не выветрится весь хмель и он не разберется в самом себе.

— Ее звали Эстер…

Герти улыбнулась, продолжая смотреть вниз на зеленые луга, залитые полуденным солнцем.

— Отец и дед ее были врачами. Полагаю, это одна из причин, по которой она согласилась выйти за меня замуж. Мы познакомились, когда я практиковался у ее отца… — Рик помолчал и заговорил снова с теплотой в голосе: — Эстер была красива неяркой, но своеобразной, мягкой и женственной красотой. Джеймс был очень на нее похож. А как она обо мне заботилась, как помогала в работе! Даже когда у нас родился Джеймс, она находила время помогать мне с пациентами.

Герти обернулась, чтобы увидеть его лицо. Телфорд стоял, прислонившись спиной к стене хижины и скрестив руки на груди. Взгляд его был устремлен вдаль.

— Ты любил ее?

— Да.

— Она была счастлива?

— Этого бы я не сказал, — горько усмехнулся Телфорд.

Герти подошла ближе и коснулась его руки.

— Почему?

— Я безбожно пил. Пил, даже зная, какую боль ей причиняю, пил, и когда меня стали избегать друзья и покидать пациенты. Эстер заболела и нуждалась во мне больше, чем когда бы то ни было, но я продолжал пить. Я превратил ее жизнь в кромешный ад.

— И все же она тебя любила.

— Откуда тебе знать? Да и вообще, к чему ворошить прошлое?

Телфорд разозлился на себя за излишнюю Откровенность, а Герти решила, что настало время объясниться и ей самой.

— Все очень просто, док. Я знаю, почему Эстер любила тебя несмотря ни на что. Я сейчас чувствую то же самое.

Телфорд открыл было рот, но Герти жестом остановила его.

— Не перебивай меня, док. Ты все равно не сможешь переубедить меня, — она крепко сжала его руку. — Ты считаешь, что слишком стар для меня, но ты ошибаешься. Во-первых, ты вовсе не стар, а во-вторых, возраст в любви не помеха. Просто чувство или есть, или его нет. А если оно есть, то все ясно. Ведь это так просто, док!

— Я прожил побольше твоего, Герти, и повидал…

— Опять ты за свое! Надоело слушать про твою старость.

— Я — пьяница, — констатировал Телфорд. — Закоренелый пьяница.

Рассердившись, Герти схватила доктора за грудки.

— И ты собираешься им оставаться? — прошипела она со злостью.

Телфорд испуганно молчал. Не дождавшись ответа, Герти в сердцах сплюнула на землю и пошла прочь. В этот момент она готова была разорвать доктора на куски.

Пусть подумает, помучается! Пусть поварится в собственном соку, ему это полезно.