Лицо Рафферти слегка скривилось. Он посмотрел на свои наручные часы.

— Увы, для стаканчика виски, черт побери, еще рановато. А жаль, жаль…

— А что, разве нет? Вместе с деньгами нашего горячо любимого ЦРУ и нашими людьми?

Рафферти встал, отошел к дальней стене и встал рядом с литографией Иисуса Христа.

— А разве когда-либо было иначе? — спросил он. — Когда я сказал, это была «старая команда», признайся, ты хоть на секунду подумал, что я имею в виду старую команду Гитлера?

— Значит, тогда старая команда США? Та самая, которая тайно вдохновляла нашу, слава тебе господи, с треском провалившуюся авантюру в Заливе свиней?

Джек Рафферти согласно кивнул.

— Вот-вот, ты совершенно прав, именно та самая.

— Та самая, которая постоянно ищет и чаще всего находит обреченных неудачников, чтобы в очередной раз вылить деньги наших налогоплательщиков в самую грязную крысиную нору?

— Да, но тогда это должна быть самая грязная нора ультраправых, — пожав плечами, мягко заметил Рафферти. — Не забывай: Франко, Батиста, Трухильо, Чан Кай Ши…

— Совсем не обязательно. — Палмер вдруг нахмурился. — И вообще, сделай одолжение, не стой рядом с этой картиной! Клоун!

Джек, пожав плечами, отошел от стены, снова присел на краешек стола.

— Так ненавидишь католиков?

— Не беспокойся, наша любимая разведка поливала золотым дождем крысиные норы ультралевых тоже, — заверил его Палмер. — Помнишь все эти студенческие группы, куда ЦРУ так старательно внедряло своих агентов?

— Платных агентов, — поправил его Рафферти. Он взял со стола разделочный нож, немного покачал в своей правой руке и стремительным, чисто профессиональным движением метнул его в щель в стене. Попав точно в цель, нож чуть покачался, затем под весом массивной деревянной рукоятки с громким стуком упал на стол.

— Да, но если Штатам вдруг захочется узнать о ближайших планах Вилли Брандта, то нам достаточно будет спросить об этом его самого. Он ведь наш близкий друг и союзник, разве нет? — Палмер вопросительно поднял брови.

Рафферти сочувственно покачал головой.

— Похоже, ты так ничего и не понял, Вуди. Я считал тебя умным малым, а ты, оказывается… дурак.

— Так точно, доктор Рафферти! Вы, как всегда, правы! И все-таки, не соблаговолите ли снизойти до моего уровня и объяснить, что тут сейчас происходит. Постарайтесь выражаться попроще, может, я и пойму.

— Ладно, бог с тобой. Тогда слушай и внимай. Может, и на самом деле хоть что-нибудь поймешь… Так вот, неонацистам до смерти хотелось бы узнать массу деталей этого плана. Однако поскольку на самого Брандта им в этом рассчитывать весьма проблематично, то нашему другу Хайнцу Манну не остается ничего иного, кроме как не спускать глаз с тебя. Ни днем ни ночью. Чтобы затем, собрав достаточно информации о тебе и всех тех, с кем ты приехал сюда встречаться, запустить к ним вместо тебя твоего двойника. Узнать, что́ тебе говорят люди Брандта. Причем им не нужны никакие особо важные государственные секреты, нет-нет, им вполне достаточно получить обрывки неформальных бесед на существенные финансовые и экономические темы, политические тенденции, прогнозы, слухи, сплетни, то есть все, на основе чего можно вычислить будущие действия людей Брандта. В общем, им нужно приблизительно то же самое, чем ты, собственно говоря, интересовался во Франции.

— Да, несколько шутников действительно пытались выудить у меня, что мне удалось там узнать, — задумчиво протянул Палмер, тут же вспоминая Фореллена и Кассотора.

— Всего лишь еще один кирпичик для их небольшого, но весьма вонючего сортира. Полагаю, Манну нужна была информация для его собственной группы, для чего он и готовил этого Дитера Рама. Хотя, вполне возможно, на них хорошенько надавили и люди из ЦРУ, которые решили, что напрямую от тебя толку мало. Рам должен был доставать материал для целей Манна, а тот, в свою очередь, сливать ЦРУ часть своей добычи в качестве оплаты за спокойную жизнь и щедрые финансовые подачки.

— Ты всегда слишком торопишься с объяснениями, Джек. Ну а как в таком случае насчет того приема во Франкфурте? Почему они не заменили меня Рамом прямо там, так сказать, на месте.

— Это, недоумок ты мой ненаглядный, был их лучший ход. Они выставили тебя на всеобщее обозрение, но не очень-то дружелюбно. Только для того, чтобы показать, кому надо: Вудс Палмер — он настоящий! Причем во Франкфурте, а не в Бонне, догоняешь?

Какое-то время Палмер молча раздумывал. Как бы там ни было, но пока еще никто из них никаким боком не вписывался в операцию «Овердрафт»! Конечно же, Джек говорил и действовал так, будто понятия не имел о ее существовании, хотя… хотя все это могло быть не более чем ма́стерской игрой. Что ж, на него это вполне похоже. Актер из него хоть куда!

И, тем не менее, именно из-за этого проклятого «Овердрафта» его тогда выманили из Германии, и вместо него в Бонне появился двойник. Теперь Палмеру это было доподлинно известно. А Рафферти? Интересно, а Джеку было об этом известно? Да, вот бы послушать его фантастическую версию, которую он придумает, чтобы связать этот противоречивый факт со своим сценарием предательства и двойного предательства!

Если Хайнц Манн хотел задействовать двойника Палмера, чтобы выудить из герра Ширмера некую формулу или хотя бы выиграть время, то самое время, которое так было нужно самому Г.Б., значит, он знал куда больше, чем ему следовало. Например, он знал, что Палмеру предстоит выполнить одно «маленькое поручение» Г.Б. Он знал те три волшебных слова, которые должны распечатать сомкнутые уста Ширмера. Да, известно ему было, судя по всему, немало! Чтобы знать все это, ему надо было быть к Г.Б. намного ближе, чем Палмер. Но это не имело особого смысла.

Имелось, конечно же, и другое возможное объяснение. Предположим, Г.Б. каким-то совершенно непонятным образом, ну, скажем, интуитивно, решил, что Палмер намерен отказаться от выполнения как самой операции «Овердрафт», так и его «маленького поручения».

Это вполне объясняло бы срочную замену Палмера кем-либо другим, кто с удовольствием и без проколов выполнит эту работу… за деньги. За хорошие деньги, проблем с которыми, само собой разумеется, не будет. Однако это совсем не объясняло, ни почему этот двойник должен обязательно выглядеть как Палмер, ни для чего его бывшую жену надо было внедрять во французский филиал его ЮБТК! Мешанина какая-то…

До Палмера вдруг дошло, что он слишком долго молчит. Ладно, раз так надо, то давай поговорим. Необходимо только первым делом отвлечь Рафферти от абстрактных рассуждений, нередко, как ему казалось, из области фантастики, и заставить его говорить на конкретные темы, имеющие самое непосредственное отношение к данному случаю.

— Послушай, Джек, а как, интересно, они намеревались выдать Рама за настоящего американца? Неужели надеялись, что сойдет?

— Ты просто не совсем в курсе. Ему ведь надо было изображать из себя американца перед кучей «гансов». Кстати, неужели я забыл сказать тебе, что в 50-х он целых два года провел в Сан-Вэлли, работая там в качестве инструктора по лыжам. Здорово, правда же?

— Ах да, забыл…

— Ну и, конечно, пришлось поработать гримеру. Надо было состарить его, то есть добавить несколько морщин, сделать кожу более дряблой, ну и тому подобное.

— Как же ты добр, Джек, — недовольно поморщился Палмер. — Ну просто нет слов!

Он снова замолчал, пытаясь вспомнить все, что произошло с ним за последнее время, все… и важное, и не очень…

— Вот что меня больше всего во всем этом беспокоит, так это… — Его голос снова затих.

— Какую роль во всем этом играет твоя девушка?

Палмер бросил внимательный взгляд на полковника.

— Однажды она действительно рассказала мне, что когда-то была замужем за моим двойником. Ну, не совсем двойником. Просто сказала, мы очень похожи друг на друга. Да, такое на самом деле было. Но больше ничего.

— Тут ничего странного, — успокоил его Раффнер. — Для нее вы не были двойниками. Она близко, так сказать, интимно знала вас обоих и, соответственно, прекрасно понимала, что любое сходство между вами носило лишь поверхностный характер. Комплекция, рост, цвет кожи, костная структура… Да с таким набором плюс немного достаточно грамотного грима — и любой опытный агент в любой момент дня и ночи без особых трудов введет в заблуждение кучку правительственных «шишек», но… но, учти, никогда — свою бывшую жену!