Люди… Как их понять несчастному демону?

Глава 17. Фурия

«В ту ночь… поставив искусственный палец на стол, словно свечку, я, не смыкая глаз, думал об этой «подделке», более похожей на настоящий палец, чем настоящий».

К. Абэ, «Чужое лицо»

Мир Серединный под властью Отца людей Сатаны.

Год 1203 от заключения Договора.

Провинция Ангон, город Ангистерн.

5 день.

Фабиус бросил повод слуге, едва не бегом преодолел утоптанный двор, взлетел по парадной лестнице, перепрыгивая ступени, ворвался в обеденный зал, распахнув тяжёлые створки дверей.

Замер на пороге.

Мэтр Грэ был потрясён быстрым и неожиданным явлением мага. Он выронил круглый овсяный хлебец, поднял в защитном жесте жёлтые сухие ладони.

Фабиус мрачно огляделся и только потом зашагал к столу.

В зале не было ни одного слуги, даже мальчишки, чтобы отрезать пирог или налить вина, но за поздним ужином префект восседал не один. Рядом с ним утопал в огромном дубовом кресле старый маг: магистр Ангистерна, действующий член магического совета Бецен Ахарор по прозвищу Скромный. Худощавый седой старик в синем шитом серебром камзоле.

Он сразу поднялся навстречу Фабиусу:

— Как ты сумел прорваться сюда? Дом окружён чернью. Это не просто бунтовщики — толпу возглавляют крещёные… Мы волновались… — начал Ахарор, запинаясь и обильно жестикулируя.

Магистр нахмурился вместо ответа, увернулся от объятий, уселся напротив мэтра Грэ и подвинул к себе окорок, запечённый под толстым слоем ржаного теста. Он понял, что зверски, просто нестерпимо голоден!

Ахарор картинно развёл руками, не пригодившимися для приветствия. То ли он так и не распознал в Фабиусе давнишнюю крысу, то ли фигляр — стало его вторым именем.

Префект сидел неестественно прямо, утопив взгляд в тарелке с куриным суфле. Так и не надкушенный круглый овсяный хлебец, словно выпученный глаз, таращился в потолок.

Овёс и куриная размазня. Лёгкая стариковская пища…

Фабиус остро ощутил, как хочется префекту вина: крепкого, не разбавленного. Тот даже пошевелил пальцами и покосился на кубок.

Фабиус тоже посмотрел на кубок, на другой, третий… Злость полыхнула в нём: кубки на столе были те самые, серебряные, с печатями драконов. Интересно, его тут держат за идиота?

— Ты воистину сильный маг, Фабиус, — Ахарор всё ещё пытался завести разговор.

Магистр кивнул, налил вина, осушил гербовый подставной кубок, поморщился, налил ещё, отрезал от запеченного окорока огромный кусок и набросился на него, как на врага.

Метр Грэ поднял глаза и буквально остекленел от вида магистра, поедающего мясо с аккуратной жадностью огня. Надо было прожить фабиусовские сто шестьдесят шесть, чтобы даже жрать научиться с изяществом.

Ахарор же, как завороженный, следил за кубком. Вот рука Фабиуса подносит кубок к губам, вот — наливает из кувшина вино…

Префект и магистр Ахарор словно бы ждали чего-то. Чего?

Фабиус поставил кубок, оторвался от мяса и уставился префекту в лицо. Он не мог видеть, как вино в кубке вскипело зелёной магической пеной.

Мэтр Грэ опустил глаза. Фабиус взял кубок, поднёс к губам… И швырнул его на пол!

Ахарор вскрикнул, выхватил кинжал. Тонкий, словно иголка. Из тех, что любят не бойцы, а убийцы. Префект же, напротив, обмяк в кресле, словно был не человеком, а перчаточной куклой, и кто-то выдернул из неё руку.

Фабиус поднялся из-за стола, и Ахарор заступил ему дорогу.

— Прочь! — возвысил голос магистр, заставив старика отшатнуться.

— Аттэйфейт! — раздалось вдруг звонкое, вызвав панику у дремавших под крышей голубей.

Магистр обернулся.

Из глубины зала, а, может быть, прямо из стены, украшенной гобеленами с фруктами и вином, шла высокая женщина в синем платье, волочащемся за ней, будто хвост. Волосы и брови её были черны, как вороново крыло, голова — высоко поднята.

— Не торопись, смертный! — голос тёк переливчато, звонко, с родничками эха и глубокими глухими спадами. Она говорила, не открывая рот.

Магистр чуть поклонился и, словно бы ненароком, сделал шаг к дверям.

Женщина улыбнулась одними губами и произнесла всё так же изнутри себя:

— Я бы на твоём месте не спешила покидать этот гостеприимный дом. Глядишь, проживёшь на пару минут дольше? Что ты забыл в Аду? Ты же много лет бегаешь от него, человечек?

— Боюсь, я не поклонник таких горячих женщин, — нервно усмехнулся Фабиус, прикидывая, сумеет ли отыграть ещё шаг.

Женщина остановилась.

— Если не пробовал — зачем хулить?

Она коснулась ворота платья, медленно повела руками вниз — по груди, по талии, к бёдрам. Платье потекло, стало истончаться под её пальцами, словно морок. Показались высокие груди, остренькие и задорно торчащие вверх. Магическая синяя ткань чуть задержалась на сосках, но вот обнажились и они.

Фабиус не отрывал от женщины глаз. Она была прекрасна, но маг слишком хорошо знал, кого он видит перед собой.

Чары боролись в нём со здравым смыслом. Тело захлёстывали горячие волны похоти, а он охлаждал себя, представляя ледяные вершины Гарденских гор, где едва не замёрз, пытаясь убить химеру. А после полз через перевал, оставляя длинный кровавый след на снегу. Останавливался, баюкал скрюченную почерневшую руку, в которую, умирая, вцепилась тварь, и снова полз.

Химера сдохла, но и в нём навсегда застыло её последнее дыхание — след адской сущности нежити, иная, нездешняя сила.

Неизвестно, что победило бы — морок или власть сознания Фабиуса, — но вмешался старенький маг. Пологая, что всё внимание магистра Ренгского приковано к демонице, Ахарор взметнул кисть, чтобы бросить кинжал…

Он обманулся! Узкое лезвие тут же обратилось в его руке в змею, а Фабиус кинулся к дверям!

Фурия, однако, оказалась быстрее. Она растаяла и вновь собралась в женскую фигуру, преграждая магистру путь к отступлению.

Фабиус остановился, нащупал на поясе нож с серебряной рукоятью. Этот нож не раз выручал его раньше. Но что он мог против твари из самых глубин Ада?

— Какая жирная, нагулянная душ-ша, — зашипела фурия, уже не скрывая своей сути.

Она раскрыла рот, где все зубы были слиты в две острые подковообразные пластины. Лицо её из прекрасного — сразу стало уродливым, а спина изогнулась так, словно в ней вообще не было костей.

— Ну, иди же сюда… Маг!

В это слово фурия вложила всю доступную ей иронию. Она бы управилась с десятком таких «магов».

Не заключи Сатана Договор со смертными, глубинные твари Ада разделались бы с жителями земли за пару десятков лет — вот что было написано на её лице. Они сожрали бы всех, до последнего, до самого маленького и глупого человечка!

Фабиус видел, что фурия свободна в своём желании крови. Она вела себя, как призванная на землю. А, значит, имела право творить то, что считала разумным. Вот только в её понятие о разумности люди не входили совсем.

— Ну же? — тварь поманила Фабиуса. — Иди же ко мне? Мы немного поиграем с тобой!

Магистр до боли сжал почти бесполезное оружие.

— Очень, — кивнула фурия. — Очень мало шансов, что ты сумеешь даже поцарапать меня.

Она протянула руку, разом удлинившуюся и преодолевшую те несколько метров, что отдаляли её от мага. Фабиус уже видел перед лицом агонию испаряющегося от жара адской твари воздуха…

— Стой, Алекто! — раздался странный текучий голос. Такой, словно обладатель его ещё не до конца проявился в этом мире.

А потом воздух справа от Фабиуса сгустился, возникли очертания нагого человеческого тела, налились плотью, и магистр, покосившись, увидел голую мужскую фигуру.

Маг инстинктивно подался назад и в сторону, оставляя нечаянного гостя между собой и фурией. И лишь затем взялся разглядывать пришельца.

Судя по безупречной внешности, это был инкуб. Однако красив он оказался совсем иначе, чем привык к этому Фабиус: так бывает красиво мощное и страшное.