Только что связавшийся с Департаментом и приказавший блокировать "Черный дом", подполковник не имел геройской привычки действовать в опасных ситуациях в одиночку и вернулся за так вовремя встретившимся ему в "Черном доме" Вороном, теперь они вместе осторожно, шаг за шагом, обследовали сауну, в которой, по словам Совы, произошла резня. Но пока её слова ничем не подтверждались, разве что запахом, но... никаких подозрительных следов, даже самых простеньких, свидетельствующих о трагедии на красивом кафельном полу с подогревом видно не было. Подсохшие, заметные только опытному глазу отпечатки босых ног на кафеле, несколько влажных больших махровых полотенец, початые бутылки коньяка и ликера на столе, минимум закуски и забитые окурками пепельницы.

   Из столовой далее вели три высокие двери, и подполковник, кивнув Ворону, чтобы тот занял местечко у стены, сбоку, толкнул первую из них, одновременно привычно отшагивая в сторонку, как и перед первыми двумя дверями, уходя с гипотетической линии огня. Конечно, никто в Голицына не стал стрелять, да и вообще освещенная только лишь настенным бра розоватого оттенка небольшая комнатка с высоким массажным столом была пуста. Во второй - раздевалке, увешанной одеждой полудесятка человек, тоже было пусто.

   ...у невысокого бортика бассейна ничком лежало маленькое женское тело, а чуть дальше, в паре шагов - совсем молодой мальчишка, уже на спине, раскинув руки и ноги, неестественно вывернув голову. Из распахнутой настежь прозрачной двери парилки несло горячим воздухом. Правее входа, слегка в стороне, отделялся от основного помещения тяжелой, красивой портьерой, сорванной и скомканной, лежащей в углу обыкновенной тряпкой, просторный альков, и в его глубине на широкой, покрытой когда-то кремовым шелковым покрывалом постели теперь господствовал кровавый цвет. Кровь еще не успела засохнуть и сверкала в электрическом освещении ярко, почти празднично.

   Позади Голицына сдавленно икнула рыжая репортерша, сдерживая подкатившийся к горлу комок. Даже её опыт наблюдения за самыми различными происшествиями в городе не дал нужной закалки организму, чтобы спокойно смотреть на три полурасчлененных тела, в каких-то изощренных позах расположившихся на постели.

   - Как это всё странно... - произнес подполковник и тут же попросил: - Ворон, прикрой меня, а вы, барышни, отойдите к стене, не мешайте...

   Вот эту просьбу жандарма Нина выполнила с удовольствием, мгновенно отступив к широкой деревянной лавке, расположенной у самой стены. Рядом с ней пристроилась и Сова, а Алексей моментально задвинул внутреннюю защелку на входной двери, изолируя помещение хотя бы с этой стороны от неожиданных и нежданных гостей, и взял на прицел верного "стечкина" противоположную сторону - очередную плотно прикрытую дверь неподалеку от алькова и темную, бордовую портьеру рядом с ней.

   Сам же подполковник принялся кружить по комнате, осторожными шагами переходя от тел у бассейна к алькову, потом, поморщившись и покачав головой, явно про себя плюнув, вернулся обратно и попробовал еще разок.

   - Не так все было, - как всегда неожиданно подала голос Сова, она почти не глядела на действия Голицына, но сразу же поняла, что жандарм пытается восстановить картину происшествия, повторить путь убийцы от входа до алькова. - Все проще было...

   ...изрядно выпивши коньячку, которого оказалось в сауне на удивление много, хоть залейся, и вполне отменного качества, хотя в этом вряд ли кто из присутствующих разбирался, попарившись, поплескавшись в бассейне с прохладной, но не ледяной водой, полапав от души пришедших с ними девчонок, которые по части пития от парней вовсе не отставали, разве что налегали больше на ликеры, Степка с Карапузом и Димкой потянули слегка, для приличия и большего возбуждения, упирающуюся Галку в альков, на постель. Санчо и Танька остались возле бассейна, хотя Степка и звал их с собой, мол, места всем хватит, но Санчо не нравились их групповые забавы с обязательными не к месту подколами, идиотскими вульгарными вопросами Степки о том, кто и что ощущает в процессе, вечным дележом очереди, толканиями и пиханиями вокруг единственного женского тела.

   - Нам и здесь неплохо, - ворчливо отозвался он на призыв Степки.

   - А и ладно, - не стал спорить сынок судейского, не до того ему было сейчас, но все же добавил: - Кончишь, Танюху к нам пришли, ей тоже дело найдется...

   - Пришлю-пришлю, - пробормотал, чтоб отвязаться, Санчо, - вам сколько не пришли, всем дело найдете...

   ...и к тому моменту, когда в помещении появился из ниоткуда, будто материализовавшись из воздуха, Матвей, Танюха уже стояла согнувшись, опираясь руками на низенький бортик бассейна, а позади нее неторопливо, с чувством, с толком, с расстановкой, трудился Санчо, совершенно не обращая внимания не только на бесшумное появление поблизости еще одного человека, но и на шум, шлепки обнаженных тел друг о друга, страстные повизгивания и довольное гоготанье, доносившиеся из алькова, полуприкрытого портьерой.

   Слегка прикрыв глаза и покачивая в такт своим движениям головой, Санчо до самого последнего момента ничего не видел и не слышал, он так и не понял, что уже умер, когда Матвей резким движением рук свернул ему шею, придержал опускающееся на пол тело, чтоб не слышно было звука падения, и сменил мальчишку. А Танька почувствовала, как Санчо выскользнул из нее, снял руки с бедер, и тут же, секунду спустя, вновь её лоно наполнилось мужчиной, но это был уже кто-то другой. И девушка хотела было возмутиться наглостью пришлого чужака, ведь она до сих пор верила, что будет только с одним Санчо, как необъяснимый страх сковал её сердце, кошмарным винтом взвился вверх, ведь она продолжала стоять наклонившись, заканчиваясь где-то в самом низу живота. Она боялась поднять голову, посмотреть, кто же это пристроился сзади, она боялась участившихся мужских движений, цепких, сильных рук у себя на талии, размеренного, пока еще размеренного, дыхания над спиной. Это был первобытный, животный страх слабого зверька перед сильным хищником. И страх этот загнал куда-то далеко и возникшее было в начале соития возбуждение, и любое, самое мимолетное желание сопротивляться, и даже простейшую тягу к жизни...

   Матвей отвернулся от упавшего ничком тела Таньки, совершенно по-собачьи помотал головой, как делал всегда, чтобы прочистить туман в мозгу после спаривания, оправил брюки и шагнул к прикрытому портьерой алькову. Оттуда доносилось сердитое сопение, влажные, какие-то вовсе недружелюбные шлепки и визгливый галкин голос: "Нет... не хочу... отстань, Степка, не буду в задницу... чего еще придумал..."

   Сорванная сильной рукой и отброшенная в угол портьера перестала скрывать происходящее. Карапуз и Димка, прихватив руки девушки и прижимая её плечи к постели, держали лежащую на животе Галку, а пристроившийся позади, между её ног, Степка старался изо всех сил попасть своим мужским предметом в нужную ему дырочку. Галка старательно виляла тощей попкой, прилежно сопротивляясь и поругивая держащих её ребят. Было ли происходящее простым элементом игры, или тут происходило самое натуральное изнасилование, Матвея не беспокоило. Он просто радовался, что ему повезло встретить всех живых свидетелей его превращения. И эта радость вылилась в жутковатый, мефистофельский смех...

   Из-под верхней губы показались белоснежные клыки, само лицо вдруг стало вытягиваться вперед, превращаясь в звериную морду... губы его приоткрылись... и в алькове повис полный внутренней силы и удовольствия негромкий рык могучего злобного хищника...

   ... - ...он их не жрал, просто пил кровь, порвав горло, - сказал задумчиво Голицын, еще раз оглядев трупы на постели, и спросил Сову: - Почему?

   - Он сыт, - пожала худенькими плечиками девушка. - Сутки прошли с последней охоты. Он сыт, но какой же хищник откажется от теплой, живой крови?

   - Ликвидировал свидетелей, напился крови и ушел, - покачал головой подполковник. - Сытый, довольный и беспечный...