— Ну, так пошли тогда, чего время терять? — выдвинул конкретное предложение Котяра, хотя с языка его так и рвалось: «Обязательно обидим, за такие деньги-то — как не обидеть?», но гастат сдержал мальчишеский позыв в очередной раз поиздеваться над безответной девчонкой.

— Надо бы еще водки подкупить, — деловито отметил Уголек, кивая на почти опустошенные бутылки. — Да и закуски какой-никакой — тоже…

— Это не здесь, — категорически заявил Олигарх. — В баре тут всё втридорога, лучше по дороге в магазин какой заглянуть, там и затовариться, вот только — закуску на кой? Кажись, нажрались уже до отвала…

— Так мы же не одни, — хмыкнул Уголек и обратился к чуток ошалевшей от такой деловитой энергетики и непривычной щедрости Маше: — Ты чего поесть хочешь? Ну, кроме всяких фруктов, понятное дело…

«Ой, вы меня еще и кормить будете», — едва не вырвалось у девушки, но она вовремя, изящненько и нарочито закашлялась в маленький кулачок и сказала:

— Может, креветок или крабов? Или еще каких вкусненьких морепродуктов? Вам тоже полезно будет, если на всю ночь останетесь… тут, совсем рядом, магазинчик есть дешевый. Не то, что в центре дерут за то же самое…

— Да нам эти морепродукты, как мертвому припарки, — засмеялся Олигарх, деловито застегивая мундир. — Рановато еще о потенции беспокоиться-то…

Поднявшиеся со своих мест и окружившие Машу гастаты оказались на полголовы ниже девушки. И если бы не их сухощавое телосложение, больше всего напомнили бы гномов, роящихся вокруг Белоснежки. Впрочем, без своих чумовых каблуков профессионалка оказалась бы, пожалуй, вровень ростом с Котярой, самым невысоким из ребят.

— Давайте на выход, — скомандовал Олигарх, подталкивая Машу под упругую попку. — А я расплачусь и догоню…

…Квартирка у Машки оказалась не маленькой, а просто крошечной, видимо, переделанной из какой-то подсобки — то ли бывшей слесарки сантехников, то ли дворницкой, зато с отдельным входом сразу с улицы через тесный, двоим гастатам не развернуться, тамбур. Десяток квадратных метров занимала широкая, не новенькая, но все еще добротная, крепкая кровать, явно рабочего предназначения, и маленькая тумбочка, заполненная женскими аксессуарами, как витрина парфюмерной лавки. Еще в комнатке смог поместиться явно антикварный, неизвестно, каким ветром сюда занесенный, скрипучий венский стул, который тут же оседлал шустрый Олигарх, едва вся компания шумно и весело ввались внутрь.

А за простенькой, ситцевой занавеской от потолка до пола, видимо, доставшейся Машке в наследство от прежних обитателей помещения, скрывалась совсем уж микроскопическая кухонька с газовой плиткой и узким столиком у кирпичной капитальной стены, с открытой душевой кабинкой, обложенной зазеленевшим, старым кафелем и таким же открытым унитазом в маленьком углублении, символически обозначающем отделение санитарных удобств от пищеблока. В непонятного назначения нише в самом дальнем углу помещения скрывался древний, в черных пятнах облезшей эмали, но все еще рабочий холодильник с чудной, больше похожей на автомобильную, ручкой на дверце.

На столик в кухне Котяра и Олигарх вывалили закупленное в подсказанном Машкой магазинчике: мясо крабов, королевские креветки, кальмары, копченую осетрину и даже баночную икру. Наверное, такого роскошества стол не видывал со времени своего рождения. А вот из спиртного гастаты приобрели вместо водки хорошего джина, хоть и местного производства, но, уже за прошедшие три дня пребывания в городе, опробованного и оцененного на «отлично».

А вот с посудой и под выпивку, и под закуску моментально образовалась напряженка. По всему видно было, что гостей более одного, редко если двоих, сюда Маша не приводила, да и сама старалась питаться где-нибудь в городе, не напрягая себя кухонными заботами. Но все-таки два бокала под шампанское, старый граненый стакан и две чайные чашки после десятиминутных поисков обнаружились, так же нашлись и несколько тарелок и блюдец, похоже, давно в употреблении не бывавших.

Кое-как разложив не требующую приготовления закуску, захватив с собой бокалы, стакан, чашки и бутылку джина, Уголек и Котяра повалились на застеленную зеленовато-голубым покрывалом постель, полурасстегнув кители, но даже не сняв сапог. А вот Маша разулась, едва войдя в помещение, пробормотав как бы про себя: «С этими каблучищами все ноги переломаешь…», и еще в тесном тамбуре-прихожей повесила на невидимый в темноте, но хорошо ей известный гвоздик тоненький, почти невесомый ярко-желтый плащик, в котором она ходила по улице.

— А что это у нас так всё тихо и скромно, как на показательных учениях? — спросил Уголек, подтягивая под себя ноги и пытаясь одновременно глотнуть пахучего джина из чайной чашки.

— А как должно быть? — поинтересовалась Маша с угла постели, скромно присевшая там и усиленно налегающая на обильно политое майонезом крабовое мясо, когда еще достанется поесть такого деликатеса вволю?..

— Должен быть бардак, суматоха и неразбериха, как во встречном бою! — провозгласил со стула Олли, расстегивая до конца френч и демонстрируя белоснежную, подстать короткому псевдопрозрачному платьицу девушки, нижнюю рубашку.

— Да ну тебя, вспомнил тоже, — поморщился Кот, да и Уго с легким неудовольствием покачал головой.

Встречный бой положительных ассоциаций у гастатов не вызывал, и проштрафившийся Олигарх предложил следующий вариант:

— Ну, тогда хотя бы, как в армейском штабе, когда там узнали о танковом прорыве в пяти километрах от себя…

— Такое годится, — всхохотнув, согласился Уголек, кажется, даже припомнивший, что тогда творилось в том самом штабе. — Машка, ты чего все еще по полной форме?.. давай, не сачкуй, раздевайся…

— Прямо так сразу?.. — почему-то удивилась Маша, поспешно запивая глотком джина из тонкостенного бокала очередной кусочек лакомства.

— А чего ждать? — поторопил её и Олигарх. — Через полчаса, считай, все равно все голые будем, так что — начинай, не задерживайся, а мы поддержим…

— А и правда, — быстренько и изящно облизав остреньким розовым язычком измазанные в майонезе пальчики, махнула рукой Маша.

Несмотря на небольшой профессиональный стаж, она уже давно не испытывала никакого смущения, находясь перед клиентами без одежды. А чем эти мальчишки отличаются от прочих взрослых и даже иной раз пожилых дядечек? Разве только тем, что платят побольше, да хотят всё сотворить вместе, втроем, ну, так у каждого свои причуды в голове и в жопе… а от нее с такого дела не убудет…

Маша столкнула с груди вниз край своего воздушного, никаких прелестей её фигурки не скрывающего платья, качнула из стороны в сторону талией, приподняла попку, задрала ножки и — осталась в одних малюсеньких трусиках, заметить которые на её теле мог только опытный мужской взгляд.

— Вот это дело! — удовлетворенно сказал Уголек, без стеснения рассматривая упругую грудь девушки с торчащими, как крохотные экзотические ягодки, темными сосками в маленьких кофейного цвета ореолах.

Он даже протянул руку и с любопытством потрогал один из бугорков, кажущийся искусной нарисованным на женском теле.

— Все свое, без имплантантов, — чуточку развязно, но не переходя еще некой границы, поощрила его Маша. — У меня таких денег нет, чтоб силиконом накачиваться…

— Да он тебе и не нужен, — одобрительно поддержал девушку Олли, приподымаясь со скрипящего стула. — Вот и у меня тоже — все свое, думал-думал какой имплантант закачать, так опять же — времени нет на баловство…

Олигарх сдернул с плеч френчик, но не успел его пристроить на спинку стула, как Уголек сделал удивленные глаза:

— Стой-стой-стой! Что я вижу, Олли?!!! Глаза меня не обманывают?

— А что такое? — сразу не понял насмешки гастат.

— Несмотря на все запреты и неоднократные предупреждения ты таскаешь с собой оружие по мирному городу?.. — закатил в демонстративном возмущении глазки Уго.

— Тьфу на тебя, — в сердцах высказался Олигарх. — Я уж подумал, что подворотничок криво подшил…