Размышляя о том, до какой же степени довести сегодня свои отношения с молоденьким мальчишкой, начавшиеся с легкого флирта у станции метро и постепенно захватившие её юной романтикой, чистотой и честностью желаний, Некта едва успела краем глаза захватить, заметить, как неестественно шевельнулась четкая тень от небольшого памятника, будто бронзовая - нет, скорее уж мельхиоровая, ничуть не позеленевшая от времени - статуя неизвестного испанца двинулась с места, чуть поведя плечами и качнув укрепленной на бедре длинной шпагой без ножен... и уже через мгновение девушка стояла на ногах, ощущая, как мятный холодок страха опускается от её сердца к желудку. Из металлической фигуры неторопливо, с явственно заметным напряжением, преодолевая сильнейшее потустороннее сопротивление, появлялось нечто темное, поглощающее собой слабенький, но все-таки дающий четкие тени свет ближайших фонарей.
Не сразу сообразивший, что происходит нечто странное, но заинтересовавшийся неожиданной реакцией так понравившейся ему веселой девчонки ни с того, ни с сего вскочившей с его колен, казалось, без повода оттолкнув от маленькой груди нежные мужские руки, мальчишка вслед за Нектой поднялся на ноги, делая шаг вперед, невольно оказываясь ближе к памятнику, будто заслоняя, прикрывая собой хрупкое женское тело. В этот самый момент неизвестное существо окончательно преодолело сопротивление металла памятника и будто перетекло вниз, оказавшись на асфальте, рядом с гранитным постаментом, в полудесятке шагов от вскочившей со скамейки молодой парочки.
Некта успела заметить человекообразную уплотняющуюся с каждым мгновением косматую и чуть неуклюжую в первых движениях фигуру, больше похожую на вставшего на задние лапы неведомого черного медведя с размытыми невнятными контурами то ли морды, то ли лица... и взмах могучей безжалостной лапы чудовищного хищника, сметающего со своего пути неожиданное, нелепое препятствие - слабого и беззащитного человеческого детеныша, не вошедшего еще в должный для сопротивления ему возраст... и еще один взмах, теперь уже другой лапы, черным сгустком бездны устремившейся навстречу попытавшейся отшатнуться девушке.
А потом слабый свет фонарей и игра теней ночной парка - исчезли.
...из черно-серой, зыбкой ночной темноты, разбавленной ледяным звездным светом, слабо мерцающим на чистом не по-осеннему небе, неясным и расплывчатым, рыжеватым, лохматым пятном появился рукотворный огонь, приближаясь медленно и неуклонно, неотвратимо, как судьба... и через пару-другую минут стало видно, как...
...осторожно ступая, косясь под ноги и тихонько всхрапывая, лошади неторопливо двигались по краю невысокого обрыва, всего в паре саженей под которым посверкивала рябью в звездном свете лента неширокой, быстрой и глубокой речушки. Стараясь держать повыше чадящий факел, пламя которого хоть как-то разгоняло вокруг всадников непроглядную тьму осенней ночи, совсем юный, с едва пробивающимся пушком на верхней губе и подбородке, воин, укутанный бурым, бесформенным плащом, под которым слева, у пояса, выступала рукоять меча, а за спиной горбатился невеликий, но такой нужный на службе заплечный мешок, ворчливо бубнил, вроде бы себе под нос, но с таким расчетом, чтобы слова его слышны были едущему чуть впереди спутнику с кирпично-красным, обветренным лицом бывалого выпивохи и рубаки, заросшим недельной щетиной и украшенным длинным, с сильной проседью, усами.
- Ну, вот, все, как люди, сейчас сидят с пивом у старого либа Мартина, тискают девок, а мы - тут, как неприкаянные души в Чистилище, бродим зачем-то в темноте... - мальчишка чуть привстал на стременах, разминая уставшую спину и слегка помахал факелом, подсвечивая идущую вдоль речного берега, едва заметную и днем тропинку.
- Всю прошлую луну ты дежурил в замке и каждый вечер щупал этих девок, небось, всех попробовал, - с легким смешком отозвался старший, не столько внушая молодому правила службы, сколько разгоняя сон и коротая за разговором время до рассвета. - А нынче пришел твой черед охранять границу...
- Чего её охранять-то? - просто ради того, чтобы не молчать в ночной тишине, отозвался юноша. - Кто эту речку у барона сопрет, что ли?
- Спереть, конечно, не сопрет, да и рыбу нынче по ночам никто беззаконно не ловит, - покивал-согласился старший, но тут же пояснил напарнику: - Вот только пару седмиц назад наш барон поссорился в очередной раз с заречным соседом, в кровь поссорился, не просто побранился на пиру... Теперь, понятное дело, ждет набега с той стороны...
Ветеран, опустив на мгновение поводья, махнул рукой в тяжелой и неуклюжей перчатке в сторону поблескивающей воды, обозначая направление.
- И ты думаешь, даже если соседи успели за две седмицы собрать войско, какой-то дурень станет переправляться ночью через Быстрицу? - поинтересовался юноша, останавливая лошадь.
- Да ты, я гляжу, стратег, - захохотал обидно старший. - Отчего ж еще даже и в десятники не выслужился? Гляди, наш барон любит сметливых мальчишек, да и не только мальчишек...
Молодой воин, поджав губы, уязвлено засопел на незнакомое словцо, сгоряча решив высказать напарнику, как неблагородно с его стороны оговаривать своего сюзерена в тайном содомитстве, но тут же подумал, что за такие слова легко можно огрести от ветерана тупым концом копья по спине, и стал мстительно размышлять - не стоит ли по прибытии в замок рассказать тихонечко кастеляну о нехороших разговорах Стефана Длинноуса.
Короткую невольную паузу в разговоре двух стражников прервал негромкий, но явный в ночной тишине, отчетливо разносящийся над речной поверхностью плеск весла.
Юноша резко привстал на стременах, повыше подымая факел и стараясь утихомирить внезапно заколотившееся в страхе сердце - ему почудилось вдруг, как десятки широких, вместительных лодок, набитых угрюмыми, злыми воинами, жутко недовольными, что им не дали спокойно отдохнуть этой ночью, отчаливают от противоположного, низкого, заросшего камышом и осокой берега и на крыльях весел устремляются к баронской земле...
- Кто это? - невольно спросил он, не обнаружив на речной глади вражеской флотилии, вместо нее от их берега быстро отошел узкий челнок с единственным маленьким человечком в нем, усердно и умело взмахивающим веслом. - Лазутчик?..
- Какой тебе лазутчик, - проворчал старший, вглядываясь в пеструю темноту речной ряби. - Тут и без лазутчиков все про всех знают... а это... ох, это ж мельничиха...
- Какая мельничиха? - заинтересовался юноша, тут же забыв о всего лишь мгновение назад испытанном страхе. - Может, догнать её? Чего через реку шастает по ночам?
- Догони, - повернувшись к напарнику оскалился в причудливой насмешке Стефан. - Может, в жабу превратит за любопытство, или в водяного... дочка старого Ганса, говорят, та еще ведьма...
- Ведьма? - озадаченно протянул юноша, всматриваясь, как быстро, уверенно, пересекая речку чуть наискосок, чтобы течение не мешало, а помогало попасть в нужное место на противоположном берегу, двигается челнок. - А что же Священная конгрегация? Не может быть, чтоб не знала...
- Кто же ведает дела конгрегаторов? - серьезно нахмурился и понизил голос при упоминании известных борцов за чистоту веры ветеран, казалось, он побаивается их сильнее, чем мельниковой дочки. - Нам до них далеко, как до...
- Зачем же ведьма поплыла на ту сторону? - перебил его юноша, оживившийся случайным происшествием, еще не понимающий, что в жизни лучше держаться в стороне от всякого рода странностей. - Небось, ворожить там будет?..
- Черный Лес там, - нехотя пояснил Стефан, указывая взмахом зажатого руке копья направо и дальше от продолжающего стремительно удаляться по речной ряби челнока. - Про него много разного и нехорошего рассказывают... такого, что повторять в ночном дозоре - негоже.
- Ты - и боишься? - искренне удивился молодой воин, опуская факел и старательно вглядываясь теперь уже в лицо ветерана.
- Сам бы забоялся, если бы хоть раз услышал половину тех историй, что рассказывают меж баронских крестьян и стражников про этот проклятый лес, - проворчал Стефан, даже и не подумав скрывать суеверный страх. - Вот вернемся в замок, спросишь кого из местных, кто всю жизнь прожил у Быстрицы, там и послушаешь, вместо того, чтоб по вечерам в трактире девок щупать, авось, наберешься малость ума...