Он отвернулся от речной ленты, перехватил поудобнее копье и тронул поводья, направляя лошадь дальше вдоль обрыва. Постояв на месте еще несколько мгновений, но все-таки убоявшись надолго оставаться в одиночестве, юноша последовал за ним... Блеклый свет факела, двигаясь над причудливо протоптанной вдоль берега тропинкой, потихоньку тускнел, удаляясь с каждый лошадиным, неторопливым шагом, пока не скрылся окончательно за темной, загадочно шелестящей под свежим ночным ветерком маленькой ивовой рощицей... остался, будто повис в воздухе, сконденсировался над утоптанной землей, запах навоза и конского пота, сыромятной кожи и тронутого ржавчиной металла, увядающей осенней травы и живой, пропитанной рыбой и лягушачьей икрой, воды быстрой речки...

...больница была не из лучших. Это Некта поняла в первые секунды, еще не открывая глаз, лишь вдохнув густой, насыщенный болью и чужим страхом, тяжелый запах несвежего постельного белья, дешевых моющих средств, хлорки, далеких, но от того не менее пахучих подкроватных уток, наполненных человеческими испражнениями. Но среди этих отвратительных, душащих, выворачивающих нутро наизнанку запахов присутствовал и еще один, едва уловимый, знакомый, близкий, из тех, что с годами переходят в определение - родной. И не признать его, даже с закрытыми глазами, Некта не могла.

Симон, чуть сгорбившись в неудобной позе, сидел на краю больничной кровати, привычно скрестив руки на набалдашнике трости, и рассматривал опухшую, онемевшую левую часть лица девушки, наливающуюся жутковатой, мертвящей синевой, и возложенную на непонятных подставках, загипсованную почти до самой ключицы и зачем-то согнутую под прямым углом в локте руку.

- Я думаю, что тебя так переехал не простой смертный? - улыбнувшись уголком рта поприветствовал соратницу агент Преисподней. - Кажется, и десяток здоровых мужиков не способны нанести такие аккуратные травмы, даже если при этом ты не стала бы сопротивляться... ну, в виде эксперимента.

- Шудовише, - косноязычно отозвалась Некта, и её спутник сразу не понял, к кому должно относиться это слово - к автору травм или к нему самому, но девушка быстро развеяла возникшее, было, недоразумение: - Ты чудовище, Симон! Не мог подыскать для меня больницу поприличнее?

- Жить будет, может быть, не в ближайшее время и нерегулярно, но будет, - будто бы самому себе, удовлетворенно констатировал агент Преисподней. - А больницу я тебе не подыскивал, я тебя только-только сам отыскал в этой...

- И... дафно... я ... фут... - с трудом выговаривая знакомые слова, поинтересовалась Некта.

- Говорят, со вчерашней ночи, - пожал плечами Симон, с удовольствием распрямляясь и даже слегка откидываясь всем телом назад, к спинке кровати. - Мне сообщили уже под утро, хорошо, что здешние медсестры оказались настолько любопытными, чтобы заглянуть в твой мобильный телефон...

- А эфот... Шаня... ш кофорым я... - онемевшая половина лица категорически мешала говорить, но девушка была упрямее собственных травм.

- А ты стремительно взрослеешь, я бы сказал, прямо на глазах, - усмехнулся агент Преисподней. - Пару лет назад весь твой интерес заключался бы в поисках обидчика, а теперь вот - заботишься о спутнике... Да, мальчишке повезло чуть меньше, он еще не очнулся после операции, говорят, его будто из-под самосвала вытащили, весь в переломах и ушибах. Но пока - прогноз положительный, а состояние хоть и тяжелое, но стабильное.

- Еще бы не из-под самосвала, - с трудом прошамкала Некта. - Там такое из статуи вылезло, что я и подумать не могла никогда, будто такое бывает. Жаль парнишечку, попал на чужой праздник, сам о том не подозревая...

- Похоже, ты приманиваешь к себе потусторонние неприятности, - задумчиво почесал нос Симон.

Девушка с трудом подняла с тощей подушки голову и огляделась - пустынные стены в выцветших, дешевых обоях, десяток кое-как заправленных и даже просто брошенных распахнутыми кроватей, чуть покосившийся фаянсовый рукомойник в углу, обложенный пожелтевшей от времени, местами потрескавшейся кафельной плиткой, широкие, просторные окна, полные сероватого света мглистого осеннего утра, видать, сегодня солнышко не порадует горожан своим присутствием.

- А где все? - зачем-то поинтересовалась Некта, отвлекая себя и собеседника от неприятной до сих пор темы встречи с неизвестным злом - ну, не могло же добро, пусть тоже неизвестное, этак садануть небольшую, хрупкую девушку лишь за то, что она стала свидетелем его появления в этом Отражении.

- Я попросил выйти, - сдержанно сообщил Симон. - Негоже, чтобы все слышали о твоих контактах с неведомым и невероятных приключениях на том и этом Свете...

- Просить ты умеешь, - согласилась Некта.

- Вежливая просьба, подкрепленная денежной купюрой, всегда вызывает уважение и желание её исполнить, - пожал плечами агент Преисподней.

Девушка осторожно пошевелилась, будто проверяя, может ли она двигаться или приговорена злой судьбой последние дни на этом свете пролежать парализованной, и, опершись о постель правой рукой, попыталась чуток приподняться, хотя бы полуприсесть...

- Может, не надо? - с легким беспокойством в голосе поинтересовался Симон, не делая попыток помочь своей спутнице, она вполне могла и возмутиться непрошенным услугам, как частенько бывало, правда, в совершенно иных ситуациях.

Но Некта уже взгромоздилась плечами и спиной на металлические прутья кровати, с трудом преодолевая сопротивление загипсованной руки и ослабшего, избитого тела - на левом боку, под обнажившейся маленькой грудью лиловела огромная гематома. Резко выдохнув, девушка заинтересованно уставилась на агента Преисподней и сообщила:

- У меня ничего не болит, Симон. Как такое может быть?

- Отходишь от наркоза, - пожал плечами мужчина. - Я же не уточнял, чем тебя в операционной обкололи и когда...

- Наркоз - все равно наркотики, - резонно возразила Некта. - А я ничего не ощущаю... ну, ни после кокаина, ни с другой дряни я так себя не чувствовала. Понимаешь, совсем нет боли, даже намека, а ведь - должно...

- Боль может помешать...

В роскошном шоколадного цвета костюме, в багровом галстуке с изящной золотой заколкой, увенчанной рубиновым астериксом в ноготь большого пальца размером, с лицом, опаленным вечным пламенем Преисподней, будто вырубленным в темно-красном граните, с высокими тонкими бровями над бездонной пропастью черных глаз, в широкополой черной шляпе, скрывающей непременные остренькие рожки на лишенной волос голове, за спиной Симона появился - тот самый бес, старый знакомый, что девять лет назад встречал на том Свете агента с напарницей и случайно примкнувшей к ним юной девчонкой, а чуть ранее - посылал самого Симона на спасение от ядерного удара талантливого рыжего мальчишки-программиста.

"Вот это дела, - мелькнула мысль в голове агента Преисподней. - Что же такое заставило не последнего - да что там - одного из высших иерархов Ада лично явиться в это злосчастное Отражение?"

- Рад видеть и приветствовать вас, экселенц, - склонившись, как сидел, в низком поклоне спрятал усмешку Симон. - Что привело вас в эту обитель человеческой боли и скорби?

- Не юродствуй, грешник, - на удивление кротко, без громовых раскатов, но все-таки сильным, глубоким басом с рыкающими нотками, отозвался Иерарх. - Без крайне серьезной причины вы меня здесь никогда не увидели бы...

- Я огорчена, что не могу вас приветствовать, как полагается, - неожиданно подхватила тон своего спутника Некта, пытаясь изобразить почтительный наклон головы.

- Шуты гороховые, - буркнул себе под нос бес, и стало ясно, что несмотря на всю серьезность происшествия, заставившего его лично явиться в забытое и Адом, и Раем тихое Отражение, к присутствующим Иерарх относится вполне дружелюбно, что он и подчеркнул еще раз, обратившись к девушке: - Мучимые болью души хорошо и удобно допрашивать, соблазнять, использовать, но для разговора с помощниками от последних требуется ясный ум и сосредоточенность на конкретном деле, чему боль может только помешать. Помни об этом, грешная Марина-Некта, всегда помни!