Стресс и травма, о да. И оружие. Но исказило ли это все ее воспоминания? Нелл откинулась в кресле, закрыла глаза и заставила себя вернуться на двадцать лет назад. И снова все вспомнила. И тут же напоролась на незримую преграду:

Нелл: Наверное, художники не любили писать пейзажи по ночам.

Джонни: Потому что плохо видно?

Как будто Джонни поднимал вопросы, которые возникают лишь сейчас, когда он давно уже мертв. Как будто он был… прорицателем. Тошнота, в последнее время нередко скручивавшая желудок Нелл, навалилась вновь. Но несмотря на тошноту, несмотря на жуткие обертоны, звучащие теперь в невинном замечании Джонни, она все равно могла вспомнить. Как этот мужчина выступил из-за опоры на пирсе Пэриш-стрит. Как платок обезобразил его лицо. Как он вымолвил единственное слово: «Деньги». Как сверкнуло в лунном свете вытянутое лезвие. Могла вспомнить его лицо — белое, припухшее, с водянисто-голубыми, почти бесцветными глазами. Эти воспоминания по-прежнему были отчетливы — и, скорее всего, не поблекнут и в день ее смерти.

Отвлек ли ее вид оружия? Нелл так не считала. Даже звук — столкновение стали и кости — произвел на нее более глубокое впечатление. И что из этого следует?…

Она прокрутила страницу к заключительной части:

Следственные мероприятия могут умышленно либо случайно носить предвзятый характер. Свидетеля тяжкого преступления и следователя зачастую объединяет общая цель, а именно раскрытие преступления и справедливое наказание для злоумышленника. Под воздействием подобной мотивации свидетель может особо остро воспринимать мнения других, осознанно либо…

Нелл услышала шаги в коридоре.

— Нелл?

Правой рукой она быстро двинула «мышку» и закрыла окно, причем движения ее были практически машинальными. Труд профессора Урбана исчез, оставив на экране лишь заставку — водопад кисти Гюстава Курбе.

Дверь отворилась, и в кабинет вошел Клэй.

— Нелл? Что ты тут делаешь?

— Я… я просто не могла уснуть. — Она обернулась к мужу, стоявшему в одних семейных трусах. — Решила кое-что наверстать по работе.

— По работе? — Он подошел ближе и взглянул на монитор. — Но музей же еще закрыт.

— Я знаю. Значит, у меня появилась возможность кое-что переосмыслить.

Он покосился на водопад — тихую, спокойную струю, падающую среди безмолвного леса. Картина была выполнена преимущественно в желто-зеленых тонах.

— Кое-что переосмыслить?

— Ну, например, то, как должен выглядеть наш сайт. — Нелл злилась на себя за эту ложь и не могла понять, зачем лжет. Тогда она вновь соврала, хотя само утверждение ложью не являлось: — И некоторые таблички на стенах стоило бы поменять.

Клэй тронул ее за плечо.

— Уже поздно.

Выключая компьютер, Нелл вдруг поняла, зачем солгала: правда — то, что она выискивала научные данные о неверных свидетельских показаниях, — только огорчила бы его.

Они вернулись в постель. Клэй выключил свет. Рука его моментально очутилась на ее груди. И Нелл произнесла то, что, кажется, не произносила ни разу за все годы их супружеской жизни:

— Клэй, я не…

— Извини, — пробормотал он, убирая ладонь.

— Дело не в… — Она не договорила.

Они лежали рядом, в тишине, одни в доме и во всем мире. Его прикосновение, словно по волшебству, оставалось на ее груди, и тело начало постепенно менять настроение. Какое-то время Нелл сопротивлялась, но, в конечном счете, зачем сопротивляться? Чтобы не показаться непоследовательной? Что же это тогда за брак? Она протянула к нему руку.

Клэй не спал.

— Но я думал…

— Давай не будем думать.

После, когда они лежали в горячей общей влаге, он вдруг спросил:

— Что еще?…

— Что еще?

— Что еще я могу для тебя сделать? Я могу сделать все что угодно.

— Пока что хватит.

Он тихо рассмеялся. Через несколько секунд она уснула.

Но утром, когда Клэй ушел на работу, а Нора спала, Нелл снова уселась за компьютер. Она нашла кое-какую информацию о профессоре Викторе Урбана, в частности телефон его офиса. Минут пять-десять женщина размышляла, как поговорить с ним, не выдавая своего имени и истинных мотивов, и не придумала ничего лучше, как прикинуться мамой студентки, которая хочет помочь дочери с рефератом. У Нелл плохо получалось сочинять такие прикрытия. Значит, придерживаться этой глупой легенды, так?…

Она встала и, выглянув в окно, увидела на бортике бассейна жабу. Ужасающая возможность, теперь возросшая во много раз и ставшая стопроцентной с точки зрения закона, эта ужасающая возможность, что Нелл отправила за решетку невиновного… Проблема никуда не исчезла. А эта тошнота, она что, останется с ней навсегда? Нелл вернулась в кабинет и набрала номер профессора Урбана.

Он ответил, не успел прозвучать второй гудок.

— Вик Урбана.

Нелл оказалась не готова.

— Здравствуйте. Я… я прочла ваше высказывание… Вы сравнивали свидетельские показания с местом преступления.

— И где вы это прочли?

— В «Бельвиль гардиан».

— Ах да.

— И у меня… Хм… Возникло несколько вопросов.

Нелл ожидала, что вопросы начнет задавать он: кто она такая, зачем ей это и тому подобное. Но он лишь сказал:

— Какие же?

— Ну… — И тут с языка невольно сорвалось: — У меня наметанный глаз.

— Прошу прощения?

— Я занимаюсь историей искусств, — сказала она. — Я хорошо умею подмечать детали, у меня развита зрительная память.

— И что?

— И я считаю, что не могла допустить ошибку. Не могла перепутать одного человека с другим…

Пауза.

— Но это случилось?

— Да.

— И оправдательные улики материальной природы опровергли ваши показания?

— Вроде того. — Нелл не хотела соглашаться с этим безапелляционным «опровергли».

— И это оскорбляет ваш здравый смысл?

— Да.

— Давайте поступим вот как, — сказал профессор. — Я, можно сказать, фанатик своего дела и никогда не откажусь обратить человека в свою веру. Если вы найдете время для визита, я покажу вам одно видео…

— Как насчет сегодня?

Он рассмеялся.

— Тогда жду вас в полдвенадцатого у себя в кабинете.

— Отлично.

— А как вас зовут?

— Нелл. Нелл Жарро.

Ее имя, похоже, ничего не сказало профессору Урбана.

— До встречи.

Нелл оставила Норе записку — казалось бы, обычную записку, какие принято писать в семьях, но она отвергла три варианта, прежде чем подобрала приемлемый. «Скоро вернусь. В холодильнике лежит вкусный бутерброд. И не забудь: папа не разрешает тебе водить, пока мы не выясним все насчет новой страховки. Люблю, мама».

После этого она села в машину и поехала в южном направлении, чтобы на развязке 1-10 свернуть к Новому Орлеану.

Нелл припарковалась на нужной стороне улицы Сан-Чарльз и пешком прошлась до кампуса. Кабинет профессора Урбана находился на последнем этаже каменного здания, стоящего посреди четырехугольного двора. Дверь была открыта. Увидев Нелл, профессор лишь сказал: «Входите». Он оказался полноватым бородатым мужчиной примерно ее возраста. Профессор Урбана встал из-за стола и пожал ей руку.

— Я навел о вас справки, — признался он. — Надеюсь, вы не возражаете.

— Да нет…

— Мне ничего не известно о вашем случае. Я не знаю, кто в нем замешан, ничего подобного. Мой интерес сугубо научный, и я полагаю, вы хотите, чтобы я кратко изложил доступные мне сведения из этой области.

— Да…

— Я также полагаю, что вы бы хотели вести беседу конфиденциально.

— Да.

— Разумеется.

Нелл увидела в окно пролетающую мимо тарелку фрисби.

— Вы что-то говорили о видео…

— Да, пожалуй, лучше всего начать с видео. — Он усадил ее перед телевизором и нажал кнопку.


Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта: