— Увы! — Леонид Максимович развел руками. — У меня тоже нет такой суммы. Если бы я жил на Западе, то уже давно был бы миллионером. Психоаналитик там, как Господь Бог. А здесь… не поймешь что. Но… у меня есть один очень богатый клиент. Известная личность.

— Еврей? — с надеждой спросила Ольга.

— Да угомонись ты со своими евреями, — улыбнулся Леонид. — Нет, он русский. Я не собираюсь его сватать тебе. Просто хочу постараться раскрутить его на бабки, как теперь принято говорить. Он посещает меня инкогнито, боится, что о его проблемах узнают в определенных сферах. И тогда его политической карьере придет конец. На этом можно сыграть.

— Что ж, попробуй, — сказала Ольга. — Но времени остается мало.

— Если я достану деньги на операцию, ты выйдешь за меня замуж? — прямо спросил психотерапевт.

— Сначала достань, — уклончиво ответила она.

Ночью у Антошки пошла горлом кровь. Он проснулся, стал кашлять, испуганно закричал. Ольга бросилась к телефону… «Скорая» приехала через тридцать минут, и за это время она чуть не сошла с ума; казалось, на нее рушатся потолок и стены. Врач сделал малышу укол, а заодно дал успокоительное и Ольге. Потом Антошку увезли в больницу. Ольга также поехала туда на «скорой» и до утра просидела в приемном покое. В десятом часу лечащий врач Антона, сказав, что опасность миновала, почти силой вытолкал ее на улицу. Теперь мальчику требовался больничный уход и постоянное наблюдение врачей. Болезнь переходила в новую стадию. Ольга растерянно стояла перед больницей, но понимала, что сейчас от нее уже ничто не зависит. И поехала к матери.

Наталья Викторовна взяла бразды правления в свои руки. Сперва позвонила сестре, и та немедленно примчалась. Потом начался семейный совет.

— Я с самого начала говорила, что надо женить Ольгу на Косте и отправлять их в Израиль, — сказала Светлана. — Иного выхода сейчас нет.

— А если он не захочет принимать израильское гражданство? — спросила Наталья.

— Как это не захочет? Его ребенок умирает! — закричала сестра. — Тут не только евреем, папуасом заделаешься! Чукчей в десятом поколении. Лысым лемуром станешь. Гражданином Луны. А не захочет — заставим. Прижмем, так сказать, яйца, прости, Господи!

— Ему на ребенка плевать, — подала голос Ольга. — Что на первого, что на второго. И он из России не уедет, я его знаю.

— Не уедет? Пинками погоним! — решительно сказала тетка. — И не таких, как он, в эмиграцию отправляли. Солженицына, Войновича. Ничего, не опухнет там, в Тель-Авиве.

— Правильно, — поддержала ее Наталья. И посмотрела на Вольдемара: — А ты что молчишь? Ты тут единственный мужчина, может, чего умного выдашь.

— Надо действовать через его родителей, — «выдал» путевой обходчик. — Привлечь их на свою сторону. Тогда он сломается.

— А ведь это верно! — воскликнула Светлана. — Ну и мужик у тебя, Наташка! Сначала он идею с Израилем подсказал, теперь — это. Нет, быть ему железнодорожным генералом, министром путей сообщения. Бери телефон, звони!

Наталья стала набирать номер. Вольдемар скромно улыбался. Ольга покусывала губы. Светлана барабанила по столу пальцами. Бабушка мешала ложкой в кастрюле со щами. За окном чирикали воробьи. Наконец, в трубке раздался голос Елизаветы Сергеевны.

— Слушаю вас, — сказала она.

— Нет, это я вас слушаю! — гневно прокричала Наталья Викторовна. — Вы хоть знаете, что ваш внук при смерти?

— У меня нет внука. Вы ошиблись номером.

— Это вы ошиблись со своим Костиком, если думаете увильнуть от ответственности!

— Да кто вы, черт возьми, такая?

— Я — мать Ольги.

— А-а… понятно. Значит, шантаж? Я знала, что вы до этого докатитесь. Придется звонить в прокуратуру.

— Но-но! Перестаньте дурить. Давайте поговорим как интеллигентные люди, — Наталья Викторовна несколько сбавила свой резкий тон. — Тет на тет.

— А мне с вами не о чем разговаривать. Вы меня еще укусите.

— Не укушу, я даже намордник надену, если хотите. Но вопрос действительно очень серьезный. Касается наших детей.

Елизавета Сергеевна колебалась. Ей хотелось положить трубку, но в то же время разбирало и любопытство. В конце концов, от одной встречи ничего не изменится.

— Хорошо, — сказала она. — Подъезжайте на Старый Арбат. К памятнику принцессе Турандот.

— Лучше места и не найти, — согласилась Наталья Викторовна, кладя трубку.

— Я еду с тобой, — твердо сказала сестра. — Вдвоем мы ее быстро обработаем.

По пути в кафе-бар сестры хлопнули по большой рюмке анисовой водки. Потом, уже подходя к Старому Арбату, выпили еще по банке баварского пива. Для решимости в словах и действиях.

— Давай так, — сказала Света. — Я буду прогуливаться рядом, а когда ты подашь знак — приду к тебе на помощь.

— Идет! — согласилась Наташа и икнула.

— Не икай, а то она подумает, что ты алкоголичка.

— Пусть думает, что хочет, мне плевать.

Наташа заняла позицию возле золоченой фигурки, а Света стала примериваться к армейским кителям и фуражкам, которыми торговал грузин. Словно сразу со Старого Арбата намеревалась отправиться в военкомат, а оттуда — куда-нибудь в Чечню. Вид у нее был действительно грозный. Минут через десять к Турандот подошла Елизавета Сергеевна.

— Это вы звонили? — спросила она Наталью Викторовну, смерив ее презрительным взглядом с головы до ног.

— Я, — ответила та, вновь икнув.

— Ну, и о чем вы хотели со мной поговорить? Только покороче. И не дышите в мою сторону.

— Это почему же?

— Потому. Вы пьяны.

— Ничего подобного, — обиженно ответила Наташа. — Ни в одном глазу. Но сейчас не об этом. Наши дети, как вы, наверное, знаете, были когда-то… дружны.

— Давайте обойдемся без библейского вступления. Переходите сразу к сути. Если способны.

— Ладно, — Наташа икнула. — Вот вы, оказывается, какая! Сразу же на дыбы. А ваш Костик, между прочим, моей дочери жизнь сломал.

— Еще неизвестно — кто кому! — Елизавета Сергеевна посмотрела в сторону, на женщину, которая примеряла офицерскую фуражку.

— Но ребенка-то родила моя дочь, а не ваш сын! И воспитывает его она, а не Костик.

— Короче, у меня мало времени.

— Вы даже своего внука ни разу не видели! Бабушка называется, — Наташа опять икнула. Потом еще. И снова, подряд три раза. — Ох!

— Это вы — бабушка. А я еще вполне молодая женщина сорока семи лет.

— Значит, я вас моложе на два года. Это, знаете ли, в нашем возрасте существенно.

— Мы что, сюда возрастом мериться пришли? И перестаньте икать. Выпейте воды.

— Откуда, из фонтана?

Елизавета Сергеевна достала из сумки бутылку «Аква вита».

— Пейте уж. Что с вами поделаешь. Не переношу, когда в моем присутствии икают или чешутся.

— Я еще не чешусь, — огрызнулась Наташа, но бутылочку взяла, свернула пробку и стала пить.

— Какой пример вы подаете своей дочери и внуку? — сказала Елизавета Сергеевна. — Не удивительно, что она родила от кого попало.

— Вот именно! От кого попало, — поймала ее на слове Наташа. — Вы тоже не Макаренко, раз воспитали своего сына бабником и пройдохой.

— Я не то хотела сказать. Наши дети — не пара друг другу.

— Да это я и сама знаю.

Наташа протянула пустую бутылочку Елизавете.

— Что вы мне ее суете? Бросьте в урну. С вас десять рублей за воду.

— Какая же вы мелочная!

Наташа полезла в кошелек, а Света стала примеривать полковничью папаху, бросая в их сторону нетерпеливые взгляды.

— Будешь тут мелочной, когда Костя почти все деньги отдает вашей дочери.

— А вы хоть знаете, что их сын болен?

— Еще не легче! — ответила Елизавета. — Чем? Не говорите загадками, вы не Турандот.

— Нате! — протянула ей десятку Наташа. — Пользуйтесь моей добротой. А вода ваша фальсифицированная. Я даже не удивлюсь, если вы сами нарочно туда стрихнин подсыпали, — и она снова икнула.

— Ну знаете ли! — от возмущения у Елизаветы больше не было слов, она развела в стороны руки.