— Я думаю, я знаю, чего она хочет. Безопасного будущего, определенного положения в обществе — все то, что вы можете дать ей, женившись на ней, но не вас, Макс, не вас.

Ну вот. Она сказала это. Селина почувствовала, что впадает в панику. Ведь все это не ее дело! Она не имеет права судить! Она увидела озадаченный взгляд Макса и услышала, как он мягко, без горечи, ответил:

— Думаю, ты права. Да, ты совершено права.

И тут она расплакалась.

— Я не хотела… это меня не касается… — рыдала Селина, чувствуя прикосновение его холодных пальцев к своему колену.

— Дитя, не надо плакать, — несколько смущенно уговаривал он. — Почему для тебя это имеет значение?

— Но это имеет значение, — не унималась она. — Потому что я хочу, чтобы вы были счастливы, Макс. Я так хочу, чтобы вы были счастливы.

— Ты ведь хочешь, чтобы каждый был счастлив, правда?

— Нет, только чтобы вы…

Она почувствовала, как его пальцы на мгновение напряглись, а потом Макс достал чистый носовой платок и вытер с ее лица слезы.

— Вот ты не должна быть несчастна, что бы ни случилось, — ласково сказал он. — Я всегда думал, что ты очень жизнерадостный человек, Селина. У тебя есть прекрасное качество — доброта. Не плачь.

Она стерла со щек последние слезинки и смущенно улыбнулась:

— Простите меня. Я нечасто плачу. Но я так запуталась во всем этом.

— Боюсь, мы оба запутались, — с кривой улыбкой заметил он. — Хочешь попробовать поймать гольца? Давай-ка я тебя научу.

Пока он объяснял ей премудрости рыбной ловли, Селина потихоньку пришла в себя. Вскоре она стояла по колено в воде, подоткнув подол, и торжественно забрасывала удочку. Это было забавно. Поначалу леска безнадежно запутывалась то в кустах, то в нижних ветках деревьев и даже зацепилась за старую шляпу Макса, но в конце концов, примерно через час, Селина вытащила-таки своего первого гольца и ужасно рассердилась, когда Макс заявил, что для этой реки это слишком маленький экземпляр.

— Моя первая рыба! Моя первая рыба! — кричала она. — О, Макс, я не могу бросить его обратно.

— Ладно… только никому об этом не говори, — засмеялся он.

Солнце исчезло за холмами, и на долину опустились сумерки. Макс смотал удочки, а Селина собрала корзину.

— Мы приедем сюда еще, — пообещал он, когда они шли к машине. — И тогда ты поймаешь кого-нибудь посерьезнее. Знаешь, Селина, что, когда ты сосредоточена на чем-то, ты высовываешь кончик языка?

— Нет. А я так делаю?

— Я частенько замечаю это за тобой… иногда, когда ты печатаешь письма. Мне так и хочется рассмеяться.

Счастливая и расслабленная, она плюхнулась рядом с ним на сиденье.

— И еще ты морщишь нос.

Она сморщила носик, откинув голову на спинку сиденья, и тогда Макс наклонился и легонько поцеловал ее в самый кончик носа.

Ближе к концу августа отель начал пустеть. Селина подумала о зиме, когда в «Барн-Клоуз» остается всего около полудюжины постоянных жителей, а персонал временно сокращают. Тогда появилось бы время для чтения, длинных прогулок, можно было бы любоваться снегом, а ранней весной проклевывающимися нежно-зелеными пахучими листочками. Но Вэл, что она делала бы здесь долгой зимой, если бы стала хозяйкой «Барн-Клоуз»? Селина хорошо знала только одно: здесь она не осталась бы. Она увезла бы Макса в Лондон, там таскала бы его с вечеринки на вечеринку, из магазина в магазин, тратя и тратя и не задумываясь о будущем. И Морри уехала бы — она ведь согласилась задержаться только до конца лета, — и Селине придется присматривать за отелем с кем-то новым. Но после свадьбы Вэл и Макса в отеле многое изменится. У Вэл ведь есть свои планы насчет «Барн-Клоуз», и, возможно, Селина в них не присутствует.

Однажды утром она вдруг остановилась на середине письма и спросила Макса:

— А зимой вы закроете отель?

Макс озадаченно посмотрел на нее:

— С чего ты взяла? «Барн-Клоуз» никогда не закрывается. Работы и дохода, конечно, не много, но именно поэтому зимой здесь очень хорошо и спокойно.

Селина с облегчением вздохнула.

— Тогда вам все еще нужна будет регистраторша, — засмеялась она.

— Так вот что тебя беспокоит? Твоя работа в безопасности, Селина. Без тебя нам не обойтись.

— И как долго «Барн-Клоуз» будет отелем?

— Что, ради всего святого, ты имеешь в виду? Мы работаем уже пять лет, и, если только не случится ничего из ряда вон выходящего и я не обанкрочусь, мы проработаем еще столько же, а то и больше.

— Я только подумала… — Она замолчала и вновь застучала по клавишам машинки. Это была опасная тема: Вэл не обсуждала с Максом свои планы.

Он задумчиво смотрел на нее.

— Не волнуйся. «Барн-Клоуз» — это мое хобби, мое единственное сокровище, если хочешь, и никто не собирается оспаривать это.

Селина подумала, что эти слова очень похожи на предупреждение, которое стоило бы услышать Вэл.

Через неделю отсутствия Вэл телеграммой известила Макса, что вернется на следующий день.

В день ее возвращения Селина поднялась очень рано, чтобы срезать цветы для ее комнаты. Она вспомнила день ее первого приезда и улыбнулась, тщательно выбирая растения. Теперь только одна ваза с изящным букетом. Потом они с Полом пойдут ловить креветок. Сегодня как раз был день ее рождения.

— Мы возьмем с собой чаю и перекусить, — сказала она ему накануне и была озадачена, услышав:

— Нет, Селина, на чай мы должны вернуться. Обещай, что мы вернемся на чай.

Она, смеясь, пообещала. Обычно Пол не слишком беспокоился о том, чтобы пить чай в отеле.

Она отнесла цветы в дом и поставила их в вазу в оранжерее, намереваясь отнести в комнату Вэл после завтрака. Потом вымыла руки и прошла в столовую. На ее тарелке лежал подвядший букетик анютиных глазок и не слишком чистая морская ракушка. Милый, дорогой малыш! Он не забыл. Потом Селина увидела две упаковки носовых платков от Морри и книжку «Сборник детских стихов» от Макса. Пол не только не забыл, он еще и рассказал!

В этот момент он влетел в столовую, крича:

— С днем рождения! С днем рождения! Селина, ты видела мои подарки? Цветы я нарвал вчера и боюсь, что они засохли.

Селина крепко прижала малыша к себе. Было еще очень рано, так что в столовой они были одни. Девушка усадила его за свой столик и угостила яблоком. Явилась его няня, чтобы накормить мальчугана завтраком, и на секунду Селина подумала, что тот сейчас устроит сцену.

— Сразу после ленча, не забудь, — быстро проговорила она. — Подготовь ведерко и сетку для креветок.

Улыбка вернулась на лицо Пола.

— И мы вернемся к чаю? — настойчиво уточнил он.

— Ты вернешься к чаю или вообще никуда не пойдешь, — сердито заметила няня и увела мальчугана.

После ленча Селина нашла Пола на террасе приплясывавшим от нетерпения.

— Пошли же! — закричал он. — До чая мы успеем наловить кучу креветок!

На берегу он то и дело спрашивал, сколько еще времени осталось до чая.

— Еще рано, — каждый раз смеялась она. — Почему ты так боишься пропустить чай?

Пол посмотрел на нее, смахнув песок с разгоряченного лица, в глазах его плясали озорные огоньки.

— Настанет время приготовить креветок, — бойко ответил он.

Пришла пора возвращаться, и, едва увидев дом, Пол бегом бросился мыть руки и лицо, чтобы быть готовым первым. Чай сегодня должны были подать на террасу.

Большинство гостей уже собрались, когда пришла и Селина. Она удивилась, увидев Макса, который в этот час редко бывал в отеле. Он о чем-то разговаривал с американцами. Возможно, он ждал приезда Вэл. Пол то садился, то вскакивал, не сводя глаз с блюда с эклерами, Селина присела на подлокотник кресла мальчика. Внезапный крик Пола заставил ее обернуться. Официант вносил на террасу огромный торт с девятнадцатью весело горящими розовыми свечками.

— Торт! Торт! — закричал Пол и, возбужденно подпрыгнув, чуть не свалился с кресла.

Все рассмеялись.

— О! — выдохнула Селина, вскакивая. Расширив глаза от удивления, она переводила взгляд с Макса, мотавшего головой, на Морри, стоявшую в дверях.