В ту ночь француз так ничего и не добился от Наташи. Она была немногословна, но наотрез отказалась уезжать из их нынешнего дома. Он не посмел настаивать, боясь скандала. Единственное, о чем он теперь беспокоился, — как избавить Касс от ненужных страданий, не дать ей узнать о растущей страсти Кевина к Наташе.

Но все вышло иначе.

Жизнь в доме шла по заведенному порядку, и так продолжалось еще месяц. В это время Касс была так занята своими овощами и хозяйством, что у нее не оставалось времени думать ни о чем другом. К вечеру она так уставала, что часто засыпала прямо в гостиной, пока Морис музицировал, или неподвижно сидела в плетеном кресле возле открытого окна веранды, слушая перекличку ночных птиц на озере.

Но она почувствовала, что с Кевином произошла перемена.

Теперь он почти никогда не показывал жене своего дурного настроения, не был с ней раздражителен и не дулся, словно по каким-то неведомым причинам задался целью продемонстрировать ей свою любовь и нежность. Естественно, девушка была этим довольна и с готовностью принимала знаки его внимания. То, что они теперь редко занимались любовью, она пыталась объяснить усталостью и отсутствием прежней новизны. Но Касс была глубоко несчастна и ничего не могла с этим поделать.

Наташа тоже изменилась, причем тоже в лучшую сторону. Наверное, поначалу Кассандра просто неверно ее оценила. Мадам Куррэн теперь старалась больше помогать по дому, сама вытирала вымытую посуду после ужина, взяла с собой Касс в город за покупками и вообще стала вести себя очень дружелюбно и по-товарищески.

Как-то девушка сказала об этом Морису:

— Красивые женщины обычно бывают избалованны и ленивы, но ваша жена здорово мне помогает.

Эта искренняя безыскусная похвала обожгла музыканта, словно удар хлыстом. «Боже мой, — думал он. — Эта милая девочка плохой психолог, она и не подозревает, как безжалостна Наташа. Конечно, разлучница старается быть симпатичной и полезной, чтобы отвести подозрения. Она не хочет потерять любовника. Если, конечно, он все-таки ее любовник!»

Какие бы отношения ни связывали Кевина и Наташу, по крайней мере, они никак не проявляли своих чувств при посторонних. Морис сквозь темные очки часто наблюдал за писателем и своей женой, но те вели себя совершенно естественно. «Они умны и осторожны», — решил француз.

Но что, если Касс обо всем узнает?

Такая двойная жизнь тянулась до конца лета.

В начале сентября положение вещей изменилось. Кевин получил солидную финансовую поддержку. Его роман был принят одним издательством, хотя пока еще не напечатан. Но ему выдали чек на часть гонорара — и сам Кевин, и издатели не сомневались, что роман будет иметь успех. Книгу Кевина Мартина уже сравнивали с детективами Иэна Флеминга и Джона Крейси.

Но и этих денег Мартинам не хватало. Они не могли позволить Куррэнам брать на себя больше расходов, чем договаривались. Поэтому Кевин из мужского самолюбия устроился на работу, которая ему совсем не нравилась и которую Касс считала слишком скучной и недостойной ее одаренного мужа. Он познакомился с редактором маленькой газетки, выходившей в Эссексе, и подружился с ним. Главный редактор быстро понял, что его приятель человек грамотный и, по его словам, «шустрый», и предложил ему пост своего заместителя. Деньги там платили небольшие — даже меньше, чем молодой человек получал в свое время в рекламной фирме. Но когда Кассандра выразила сомнение, стоит ли ему вообще тратить время на такую работу, супруг стал горячо убеждать ее, что для него это неплохой старт. Пока он только начинающий писатель, и ему надо создавать себе имя. А в свободное время он будет набрасывать статьи для разных изданий — он всегда сможет их куда-нибудь пристроить.

Девушка была этим очень горда. Она восхищалась дальновидностью Кевина и профессиональным подходом.

Наташа предложила подвозить его на машине до работы, и Касс даже обрадовалась тому, что ее мужу не придется трястись до города на автобусе или ходить туда пешком. Она решила, что мадам Куррэн очень любезна, поскольку давно уже перестала ревновать своего возлюбленного к рыжей красавице.

Один только Морис, несчастный и одинокий, спрашивал себя, во сколько на самом деле Мартин будет уходить с работы и во сколько Наташа станет привозить его домой.

Любовь Кассандры к мужу и ее бесконечное доверие к нему казались французу очень трогательными, но и чреватыми бедой.

У Касс уродился богатый урожай овощей, они неплохо продавались на рынке, и все шло хорошо до тех пор, пока старик Уильям не упал и не сломал бедро. Врачи сказали, что ему придется пролежать в больнице довольно долго. Девушка стала работать в два раза усерднее, но иногда у нее начинали литься слезы от изнеможения и обиды. Ей не хватало знаний старого садовника.

Потом приключилась беда с курами, которых разводила Касс и которыми очень гордилась. Как-то в сентябре в туманную промозглую ночь в курятник забралась лиса. Среди ночи весь дом проснулся от громкого кудахтанья наседки и лая лисицы. Кевин и Кассандра вскочили, взяли фонарики и пошли в сарай. Но было уже поздно. От выводка ничего не осталось, кроме трогательных маленьких трупиков с откусанными головами и кучи полудохлых кур, которых надо было добить.

Девушка зарыдала от горя и возмущения.

— Какая жестокая хищница! Она ведь даже не была голодна, — пролепетала она сквозь слезы. — Просто ей хотелось убивать.

Когда Кассандра говорила это, к курятнику подошли Куррэны в одних пижамах.

Морис с искренним сочувствием похлопал Касс по плечу и стал утешать, как мог:

— Бедная малышка, бедная Касс, вы так старались, так холили своих цыпляток. Ничего, я куплю вам новых.

И тут Наташа вдруг показала свой прежний нрав.

— Ах вот в чем дело! Столько шума из-за каких-то цыплят, — раздраженно произнесла она. — Это просто глупые птицы, а яйца я ненавижу. С чего это Касс так расстраивается?

Кевин, который никогда не мог спокойно смотреть, как плачет жена, ринулся на ее защиту.

— А я, например, люблю яйца, и Морис тоже, если не ошибаюсь, — заявил он. — Мы уплетаем за обе щеки вкусные омлеты, которые готовит Касс. К тому же гора птичьих трупов — зрелище не из приятных, — жестко добавил он. — Видела бы ты, что творится в курятнике!

Кассандра кинула на мужа благодарный взгляд, вытерла слезы и предложила всем идти спать.

— Я скоро приду, дорогая! — крикнул ей Мартин, и она, развернувшись, побрела к дому вслед за Морисом. — Только покурю.

— Да, и я тоже покурю, — дерзко заявила мадам Куррэн.

Кевин смотрел на темный силуэт уходящей жены. Она шла так медленно, словно ее одолела смертельная усталость. Он никогда еще не видел ее худеньких плеч такими поникшими. В последнее время Касс совсем измотала себя работой. И она ведь совершенно не отдыхает. Только труд, труд, и никаких развлечений.

— Кевин! — нежно шепнула Наташа.

Парень повернулся к ней. Искусительница была невыразимо прекрасна в бледно-абрикосовом пеньюаре под цвет волос. Она была самой манящей и желанной женщиной из всех на свете, и ее интерес к нему, ее преследования страшно льстили его мужскому самолюбию. Мартин увидел в ее огромных темных глазах призыв, уголки красных чувственных губ томно изогнулись. Он оглянулся, но Касс уже ушла. Кевин не мог заставить себя забыть ее понуро опущенные плечи, ее поникшую трогательную фигурку; вспоминал ее огорчение и ужас, когда они увидели разгром, оставленный лисой.

Уже не в первый раз молодому человеку стало мучительно стыдно за связь с распутной красавицей.

— Кевин, — повторила Наташа и затушила сигарету. Она подошла к нему ближе, но любовник только покачал головой:

— Нет, нет — только не здесь и не сейчас, прошу тебя.

Блистательная мадам Куррэн не привыкла получать отказ. Выражение ее лица изменилось.

— Чего ты боишься? Здесь никого нет, — резко произнесла она. — Морис и Касс ушли, я слышала, как за ними захлопнулась дверь.