— Я и не говорю, что они сейчас ринутся обратно и застанут нас в греховных объятиях, — процедил Мартин сквозь зубы. — Я просто не хочу…

— Не хочешь поцеловать меня? — перебила она со змеиной усмешкой.

«Господи, какие манящие губы», — подумал мужчина. Уж он-то знал это.

— Послушай, Таша, — так он называл иногда свою любовницу. Ей нравилось это имя, потому что оно звучало необычно. — Завтра мне рано вставать, и я устал. Давай пожелаем друг другу спокойной ночи и не будем терять голову…

— Ах, приступ благоразумия? — насмешливо фыркнула женщина. — Что-то раньше ты не отличался рассудительностью.

Сжав кулаки, Кевин боролся с искушением стиснуть в объятиях это вожделенное тело в абрикосовом полупрозрачном пеньюаре, покрыть ее лицо поцелуями — жгучими, необузданными поцелуями, которые ей нравились и на которые она отвечала не менее страстно.

— Для всего есть свое время и свое место, — вспылил он.

— Ах вот как, — промурлыкала Наташа и кинула на мужчину призывный взгляд сквозь полуопущенные ресницы. — Тебя редко можно увидеть на ногах в такой ранний час, любовь моя.

Мартин промолчал, глядя не на нее, а себе под ноги. Эти несколько месяцев связи с обворожительной мадам Куррэн сделали для него очевидным, что она не только прекрасна и крайне соблазнительна, но и совершенно аморальна. У нее не было никакой привязанности к ее несчастному мужу и никаких угрызений совести перед Кассандрой. Раньше любовник не придавал этому значения, однако сегодня он посмотрел на все иначе. Касс — его жена и замечательная женщина. Именно по этой причине писатель так ненавидел себя за измену. Сейчас он понял, что надо раз и навсегда покончить с этой интрижкой. Только не сейчас и не здесь. Он не хотел сцен.

— Просто чудеса! — заговорила красавица. — У моего очаровательного Кевина проснулась совесть. Скажите на милость! Из-за пары дохлых цыплят! Касс такая сентиментальная, что меня от этого просто тошнит.

— Слушай! — гневно прошипел Мартин. — Ты распутнее, чем Елена Троянская, Клеопатра и леди Гамильтон, вместе взятые. Не стану отрицать, ты меня возбуждаешь. Не стану также отрицать, что все лето подло обманывал твоего милейшего несчастного мужа. Но я не позволю тебе говорить гадости о Кассандре. А сейчас оставь меня в покое и отправляйся спать!

Наташа побелела. Сердце ее переполнилось смесью ярости и мстительной злобы. Она никого за всю свою жизнь не любила, и Кевина в том числе, но его молодое сильное тело казалось ей безумно притягательным, а еще больше ей нравились в нем сильная воля, цельный характер и здоровое честолюбие. Мартин был спонтанен, непредсказуем, и это еще больше распаляло ее. Впрочем, если он решится разорвать их связь, о! — ему надо будет хорошенько прежде подумать.

Женщина посмотрела в ярко-голубые, злые глаза своего любовника и вдруг залилась низким горловым смехом.

— Ах, что за буря в стакане воды, — промурлыкала она. — Кевин, ты сам как лис — умный и красивый. А я бедная птичка, и ты откусил мне голову. Тебе не жалко?

— Пошла ты к черту! — рявкнул мужчина, повернулся к ней спиной и ушел.

Наташа отшвырнула окурок и пошла за ним в дом, даже не подумав выключить свет в курятнике. Не она же оплачивает счета за электричество.

Касс уже крепко спала, когда Кевин заглянул в спальню. Прежде чем выключить ночник, он долго смотрел на ее заплаканное лицо, на шелковистые волосы, и ему на память пришли строки, которые он когда-то читал ей:

Милая, милая Кассандра. А он предатель. Он предал ее.

«Какой я подлец, — подумал Мартин. — Я не заслужил ее любовь».

Никогда еще он не чувствовал себя таким несчастным. Ему захотелось разбудить девушку, все ей рассказать и молить о прощении, чтобы сбросить с себя этот невыносимый груз вины.

Но он не смог решиться. Для нее это будет страшным ударом. Пусть лучше мадам Куррэн уезжает из их дома вместе с мужем; он не испугается финансовых издержек, которые им это сулит.

Если Наташа будет продолжать жить здесь, с ее коварством и подлой натурой, то ее неукротимое желание сделать любовника своей собственностью принесет еще большие беды. Из-за ее вожделения пострадают все, и все может закончиться катастрофой.

Кевин никак не мог уснуть. Он лежал, борясь с собой, со своими желаниями. Он больше всего на свете боялся причинить боль Касс. Она была его первой и единственной любовью. На рассвете — было туманное золотистое сентябрьское утро, озеро заволокло дымкой — Кассандра пробудилась. Спросонья она улыбнулась мужу и обняла его руками за шею.

— Дорогой, — пробормотала она сонно.

— Касс, я люблю тебя. Правда люблю, — произнес мужчина дрогнувшим голосом.

— Да, я знаю, — сказала она и вздохнула от радости.

Кевин прижал ее к себе и стал ласкать со страстью, которой девушка не чувствовала уже долгие месяцы. Восхитительное состояние близости и родства, снова возникшее между ними, стало ей утешением после печальных ночных событий.

Утром она, как обычно, отправилась на огород, счастливая и довольная. Перед уходом ее возлюбленный поцеловал ее с почти прежней нежностью. Кассандра интуитивно понимала, что в последнее время их отношениям чего-то недоставало, но теперь это было не важно, потому что все снова наладилось.

Но следующая неделя принесла им неожиданные потрясения.

Кевин не вернулся с работы в обычное время. Он так запаздывал, что Касс спросила об этом Мориса, но француз ответил, его супруга поехала за Мартином на машине, как всегда.

Кассандра, которая в это время отбивала кусок говядины, повернулась к собеседнику раскрасневшимся лицом:

— А который сейчас час?

— Четверть восьмого.

— Боже мой, что же могло случиться? — встревожилась девушка. — Когда Наташа подвозит его домой на «ситроене», они бывают дома к шести.

«Да, что-то, наверное, произошло», — со страхом подумал Морис, но вслух сказал шутливо:

— Наверное, они бросили нас и сбежали вдвоем.

Касс так искренне рассмеялась, что у музыканта защемило сердце.

— Точно! Представляете, Наташа будет жить с моим Кевином в какой-нибудь каморке с печкой и готовить ему по утрам яичницу с колбасой? — фыркнула она.

— Нет, что-то не могу вообразить, — отозвался Морис. — Но вы с ним поначалу, наверное, так и жили?

— Да, в Лондоне, когда снимали маленькую квартирку, — кивнула миссис Мартин. — И когда мы только переехали сюда, нам тоже было нелегко. Но, благодаря вашей помощи и трудолюбию Джойс, все устроилось.

— Я не встречал двух других настолько разных женщин, — заметил Куррэн. — Вы ждете от жизни прямо противоположных даров.

Касс сунула противень в духовку и выпрямилась.

— Ну и что, — улыбнулась она. — Ведь именно поэтому Наташа вряд ли сбежит с моим Кевином, правда?

Морис отвернулся, подошел к пианино и попытался утешиться единственным доступным для него способом — музыкой.

Восемь часов, половина девятого — а серого «ситроена» все не было и не было.

К этому времени пианист не на шутку встревожился, а Кассандра начала нервно поглядывать на часы.

— Нет, правда, что могло с ними случиться?

Он посмотрел на нее сквозь тонированные очки.

— А вдруг они попали в аварию? — предположил он.

Лицо Касс побледнело под золотистым загаром.

— Не говорите так!

— Нет, я ляпнул глупость, — торопливо сказал Морис. — Наташа отлично водит машину. Знаете, она однажды даже участвовала в ралли в Монте-Карло. Она настоящий ас.

— Но они должны были приехать уже два часа назад.

— А Кевин ничего не говорил перед отъездом? Может быть, он собирался к кому-нибудь в гости? — гадал музыкант.

— Нет, он, когда уходил, сказал: «Приеду к шести, как всегда», — взволнованно ответила девушка. — Как думаете, может быть, позвонить в больницу и спросить…