— Ты готова, Хилма? — мрачная торжественность голоса Роджера только подчеркивала всю серьезность положения и необходимость срочно найти какой-то выход.

Но выхода не было... И Хилма молча пошла за ним к машине. Барбара и Джим уже сидели в ней, такие же свежие и жизнерадостные, как в начале вечера.

— Ну, как тебе вечер, Хилма? Правда же, они очень приятные люди? — требовательно спрашивала Барбара.

— Да, очень приятные, — лаконично согласилась Хилма.

— Поразительно, какое количество людей они умудряются втискивать в эту совсем небольшую квартиру так, что она даже не кажется переполненной, — восхищенно продолжал Джим.

— Мне их квартира показалась слишком переполненной. К тому же было очень шумно, — прервал его Роджер с такой резкостью, что все удивленно уставились на него.

«О Боже! — подумала Хилма. — Он должен быть очень расстроенным, чтобы ответить так грубо. Я никогда не слышала, чтобы он так разговаривал с кем бы то ни было».

После этой резкости он как бы пришел в себя и до конца их короткой поездки до дома Кертисов не проронил ни слова. Но, как только они остались одни, Роджер взволнованно обернулся к Хилме:

— Хилма, Бога ради, прошу тебя, объясни мне, что все это значит?

— Что все? — Хилма понимала, что бессмысленно изображать удивление, но ничего другого в этот момент не могла придумать.

— Ты прекрасно знаешь, что я имею в виду. Ради всего святого, скажи, каким образом твой скарабей оказался в квартире мистера Вэйна?

Бедный Роджер, обычно в разговорах он не упоминал имя Всевышнего. И то, что он в течение одной минуты сделал это дважды, свидетельствовало о степени его взволнованности.

— А почему ты так уверен, — спросила Хилма с тенью холодного упрека в голосе, — что это мой скарабей?

Она сказала это таким тоном, будто уличала его в недостойных подозрениях. На мгновение это подействовало.

Но Роджер к тому времени слишком долго обдумывал эту мысль и не мог так легко с ней расстаться. После минутного молчания он продолжал еще настойчивее:

— Не будь дурочкой, моя дорогая! Ты прекрасно знаешь, что это твой скарабей. Ведь смешно предполагать, что пол-Лондона теряет скарабеев, а вторая половина их находит. — Роджер явно решил, что некоторое преувеличение в такой момент вполне уместно. — Кроме того, я его узнал. Явсе-таки кое-что понимаю в этих вещах. И хотя я не держал его в руках, но ошибиться не мог. Это прекрасный экземпляр. Такой не часто встречается.

Наступило молчание. Затем Хилма твердо спросила:

— В чем, собственно, ты меня обвиняешь, или подозреваешь, как угодно?

Это привело Роджера в такую растерянность, что Хилме стало не по себе.

— Я ни в чем тебя не обвиняю, тем более не подозреваю, — запротестовал он. — Я только прошу тебя объяснить в высшей степени необычайный факт.

— А если я не захочу этого сделать, Роджер?

— Не... захочешь?

— Предположим, что это объяснение касается очень личных дел кого-то еще? — уже увереннее произнесла Хилма, хотя прекрасно понимала, что просто выдумывает что-то невероятное на ходу.

— Но, Хилма, это же нелепо! — воскликнул Роджер. — Все свидетельствует о том, что ты была в квартире того самого человека, которого, как я понял, до этого времени не знала. Вы оба восприняли это представление друг другу так, будто совершенно незнакомы. И вдруг оказывается, что ты даже бывала в его квартире.

— Я не бывала в его квартире... во всяком случае, в том смысле, который ты в это вкладываешь. Признаюсь, что я была один раз по очень серьезной причине...

— Серьезной причине? — машинально повторил бедный Роджер, который был искренне убежден, что порядочные девушки таких вещей не делают.

— Да, по очень серьезной причине, — увереннее повторила Хилма. — Эта причина не касается меня лично, Роджер, и... мне очень жаль, что я не могу рассказать тебе, в чем она состоит.

— Никогда не слыхал ничего более глупого! — волнение Роджера было неподдельным, хотя и выглядело несколько смехотворным. — Я категорически настаиваю, чтобы ты все рассказала. В подобных обстоятельствах любой мужчина вправе знать, что делала его невеста в квартире холостого мужчины.

Снова наступило короткое молчание. Потом Хилма, слегка пожав плечами, проговорила:

— Тогда я могу предложить тебе только одно, но я не думаю, что тебе это понравится.

— Что именно? — Роджер явно нервничал и едва держал себя в руках.

— Я рекомендую тебе поговорить с самим мистером Вэйном.

Роджер был явно ошарашен ее словами, впрочем, не больше, чем сама Хилма, когда осознала, как далеко ее занесло.

— Но послушай, Хилма. Ты ведь можешь...

— Нет. — Хилма была непреклонна. По крайней мере, это давало ей возможность выиграть какое-то время. — Я не думаю, Роджер, что ты сейчас, находясь в таком состоянии, поверишь в то, что я тебе расскажу.

Он сделал протестующий жест, пытаясь прервать ее, но она продолжала:

— Я тебя в этом не виню. Все это действительно настолько фантастично, что я предпочитаю, чтобы ты услышал это объяснение от мистера Вэйна непосредственно, конечно, при условии, что он захочет его дать... Пожалуйста, давай пока оставим этот разговор. Я, как ты понимаешь, ужасно устала и очень расстроена.

Роджер, раздираемый раскаянием и сомнениями, не знал, что ответить. Между тем машина уже подъехала к дому Хилмы.

— Ты хочешь сказать, чтобы я отправился к мистеру Вэйну и спросил его об этом? — Роджер выглядел растерянным.

— Да, Роджер, пожалуйста.

Она видела, что ему не понравилась ее просьба. Но она не оставила ему никакого выбора.

— Хорошо, — произнес он мрачно. — Завтра я поеду к нему домой и спрошу его об этом. Чем скорее все это разъяснится, тем лучше.

— Я тоже так считаю, — мягко проговорила Хилма.

Едва войдя в дом, Хилма взлетела наверх. Если мать уже заснула, ей не хотелось ее будить. А если она проснется, то ей придется сначала отчитаться о вечере и лишь потом как-то связаться с Баком.

Раздеваясь быстро и тихо, она все время прислушивалась, не раздастся ли каких-то признаков движения из комнаты матери. Но все было тихо. И, переодевшись, она снова осторожно спустилась вниз, чтобы запереться в гостиной, где стоял телефон.

Хилма вся дрожала от нервного возбуждения так, что ей даже трудно было листать страницы телефонного справочника. Она молила Бога, чтобы номер телефона был под его именем, а не под номером квартиры. Потому что от волнения не могла вспомнить его адрес, а если телефон на коммутаторе...

Наконец она нашла! Бакланд Вэйн. Не может же быть двух таких имен. Кроме того, теперь, увидев адрес, она вспомнила его и удивилась тому, что могла забыть.

Сняв трубку, она набрала номер и стала ждать. Казалось, ожидание длилось вечность. Она слушала мягкие позывные гудки... Если бы он был дома, то уже подошел бы. Может быть, он еще не добрался до дома? Она посмотрела на часы. Было около двух ночи. Она просто не могла ждать! Не могла рисковать, спускаясь сюда во второй раз.

Наконец трубку на другом конце провода подняли, и хорошо знакомый голос спросил с некоторым раздражением:

— Кто это еще звонит в такое время?

— О, Бак, это я...

— Милая! — И затем гораздо мягче: — Милая, это на самом деле вы?

— Да. Мне необходимо с вами поговорить.

— Что случилось? У вас ужасно испуганный голос.

— Бак, у меня большие неприятности, я действительно очень расстроена, — поспешно сказала Хилма, хотя от одного звука его голоса ее напряженные нервы стали успокаиваться. — Простите за столь поздний звонок, но я насчет скарабея.

— Чего, дорогая? — переспросил Бак.

— Скарабея. Того, которого вы сегодня пытались вернуть Эвелин. Это мой скарабей. Он, очевидно, выпал у меня из браслета той ночью. Роджер узнал его и теперь собирается перерыть небо и землю, чтобы докопаться, что я делала в вашей квартире и как этот несчастный скарабей там оказался.

Резкое восклицание на другом конце линии заставило ее остановиться и перевести дыхание. Даже сейчас в его голосе слышалась некоторая веселость: