Рычание становилось громче, и между деревьев уже показался силуэт бурого медведя-подростка. Он угрожающе встал на задние лапы и целеустремленно двинулся на лавочника.

Того на какой-то момент охватила паника. Но он тут же опомнился, быстро поднял свою сковородку и жестяную кружку, которые валялись на земле еще со вчерашнего его бегства на дерево, и принялся колотить ими друг о друга. Вдобавок он кричал и издавал такой грозный рык, какого Брайен никак не ожидал от него услышать. Медведь, еще за секунду до этого стремившийся к своей жертве, пришел в замешательство и нерешительно остановился. Затем опустился на все четыре лапы, развернулся и исчез в зарослях.

Лорен Брей, ни жив ни мертв, уронил руки с кружкой и сковородкой.

— Мистер Брей! — подал сверху голос Брайен. — А здорово вы придумали! Хоть этот медведь был и подросток, но все равно! Уж старый трескун не обратил бы его в бегство! Я думаю, мне есть чему у вас поучиться.

Он снова спустился с дерева.

Лавочник устало присел на поваленное дерево и подпер голову руками.

— Ах, чему ты хочешь у меня научиться? Я уже старик.

— Зато вы знаете жизнь. У вас богатый опыт. Брайен уселся рядом с ним.

— А теперь, пожалуйста, расскажите мне все!

— О чем же это, интересно?

— О женщинах!

— О женщинах? Ах, Брайен, Брайен! — Лавочник засмеялся. — Женщины! Чтобы их понять, не хватит и целой жизни!

Солнце уже клонилось к горизонту. Целый день Мэтью и Салли провели в тщетных поисках Брайена. Они ускакали очень далеко и теперь возвращались, и вдруг приглушенные голоса заставили их насторожиться.

Они остановили коней, спешились и бросились в чащу. В золотых лучах закатного солнца на поваленном дереве сидели рядышком Брайен и Лорен Брей и оживленно беседовали.

— Брайен! Вот ты где! — с облегчением воскликнул Мэтью, вместе с Салли продираясь сквозь кусты к этой неравной парочке.

— Да, я здесь, хотя намеревался быть гораздо дальше, — ответил мальчик.

— А вы как здесь очутились, Лорен? — удивленно воскликнул Салли.

— О себе я мог бы сказать то же самое, — ответил лавочник. — Я ведь, собственно, направлялся в Боливию. Но теперь, мне кажется, я передумал. Ты ведь тоже, Брайен, а? — спросил он.

Брайен кивнул.

— Я тоже больше не хочу в Боливию. Тем более что это бесполезно. К тому же я теперь все знаю.

— Что ты там такое знаешь? — подозрительно спросил Мютью.

— Все, что он должен знать, — ответил за него Лорен. — Мы тут с ним побеседовали как мужчина с мужчиной.

— И теперь я знаю, чем таким обладают женщины, без чего мужчины не могут обойтись. Почти ни одного дня, — подтвердил Брайен.

Глаза Мэтью удивленно расширились.

— Ты хочешь сказать, что мама…

Но Салли заставил его смолкнуть, слегка тронув за плечо.

— И что же это такое? — благожелательно спросил он, обращаясь к Брайену.

Мальчик заговорщически пошептался с лавочником. И затем подбежал к Салли.

— Я тебе на ухо скажу.

Салли внимательно выслушал то, что прошептал ему Брайен, и затем довольно переглянулся с Мэтью.

— Да, — подтвердил он, кивая головой. — Это именно то, без чего мужчины не могут обойтись.

Лорен Брей поднялся.

— Да, ну что ж, я думаю, пора потихоньку двигаться домой.

Мэтью взглянул на пожилого человека.

— Вы уверены, что хотите вернуться вместе с нами? Лавочник кивнул.

— Совершенно уверен. Потому что сегодня я благодаря Брайену кое-что понял.

Мальчик удивленно поднял глаза.

— Благодаря мне? Что же это?

— Что всему свое время, — ответил Лорен. — Время быть ребёнком, время становиться взрослым и время стареть. И что нет на земле места, где можно от этого скрыться. — Он поднял голову и посмотрел на небо. — Солнце уже садится. И в этом тоже есть свое благо, если каждый день проживаешь так, будто это целая жизнь.

Неожиданное возвращение Лорена Брея в Колорадо-Спрингс в продолжение нескольких дней было в городке главной темой для разговоров. Однако колкости, которым подвергся лавочник, вскоре иссякли, поскольку он воспринимал их с поразительным благодушием и даже веселостью. Он и сам не прочь был отпустить то или иное замечание по поводу того, как тяжело приходится человеку, если, проведя в седле всего несколько часов, он три дня потом мучается болью в пояснице.

— Когда сердце молодо, стареть не страшно, — вот даже какие слова он произнес, обнимая за талию Дороти Дженнингс и пускаясь с ней вальсировать по лавке.

С той же быстротой, с какой из его седины вымылась темная краска, весь этот эпизод был окончательно забыт. Только доктор Майк еще некоторое время раздумывала о том, что же произошло тогда между Брайеном и лавочником. Хотя Салли неоднократно заверял ее, что все было в лучшем виде и что лавочник не нашептал мальчику ничего неприличного.

Микаэла как раз делала в лавке покупки, когда туда вбежал Хорес, долговязый как жердь почтовый служащий. Лицо его было встревоженно.

— Мистер… Мистер Брей, — сказал он запинаясь. — Вам только что пришла телеграмма.

Он положил на прилавок бумажку.

Лорен Брей прочел телеграмму. Тут же он нащупал рукой стул, подвинул его к себе и без сил опустился на него.

— Что случилось, Лорен? — обеспокоенно спросила Микаэла.

Лавочник хватал ртом воздух.

— Моя сестра… Олив… она больна… очень больна. Он протянул доктору Куин телеграмму.

Микаэла беспомощно оглянулась на Хореса. Но почтовый служащий, судя по всему, был в таком же замешательстве, как и она.

— О, Олив, я знал, что это плохо кончится. — Лорен Брей совершенно сник и пал духом. — В последнее время она слишком много на себя брала, а ведь она уже не девочка. Перегонять стадо из Нью-Мексико в Колорадо-Спрингс! В ее возрасте это чистое безумие! И как я теперь смогу ей помочь? Ведь я же ничего не понимаю в перегоне скота!

— Мистер Брей, — взывала Микаэла к благоразумию лавочника. — Сейчас не время для стенаний. Ваша сестра тяжело больна. Вы должны действовать!

Лорен Брей посмотрел на доктора Куин с отчаянием.

— Но… я же… я же всего лишь лавочник, — беспомощно вымолвил он.

— Мы с Мэтью будем вас сопровождать. Я думаю, что смогу помочь вашей сестре, — попыталась утешить Лорена Микаэла. — Завтра на рассвете мы за вами заедем.

Группа, которая к следующему полудню преодолела уже изрядную часть пути по трайлу Гуднайт, была гораздо многочисленнее, чем предполагала Микаэла.

Весть о болезни миссис Дэвис распространилась по городку с быстротой молнии. Чернокожая Грейс, маленькое кафе которой в Колорадо-Спрингс существовало только благодаря тому, что Олив вложила в дело свою долю, никак не могла не поехать. Ведь она работала на ранчо Олив еще в Нью-Мексико. И уж коли миссис Олив попала в беду, Грейс должна быть первой, кто придет ей на помощь. Ее муж Роберт тоже присоединился к жене, не колеблясь ни одной секунды.

Когда Микаэла сообщила о несчастье Салли, он настоял на том, что будет сопровождать ее и Мэтью. Это означало и то, что пришлось брать с собой Брайена и Колин, поскольку сейчас было не лучшее время для того, чтобы доверить Колин ответственность за младшего брата.

Доктор Майк была огорчена тем, что их группа так сильно разрослась. Чем больше число путников, тем медленнее продвижение вперед и тем дольше длится поездка. Обоз ждет их в пятидесяти милях к югу от Тринидада. Сколько времени понадобится, чтобы преодолеть этот путь? И какие перемены могут произойти за это время в состоянии миссис Дэвис?

Доктор Майк взглянула на небо. Полуденное солнце палило нещадно. Микаэла уже сейчас чувствовала себя измотанной. Мистер Брей был прав: переселение со стадом и обозом из Нью-Мексико в эти края было не по силам даже энергичной и решительной миссис Олив.