До того, как я нашла новую работу, нам было очень тяжело. У меня не было никаких сбережений, потому что никогда не было лишних денег, которые можно было бы отложить на чёрный день.

Я пыталась устроиться на работу, но меня никуда не брали, потому что у меня не было образования. Я получала социальное пособие от государства и пособие по уходу за ребёнком, приходившее на имя матери — да, я подделывала её подпись, но этого всё равно не хватало на нас двоих. И я не могла сказать социальным работникам, что нам нужно больше денег, ведь, если бы они узнали о том, что наша мать бросила нас, они бы забрали Джесса. А я не могла потерять его.

Какое-то время было очень туго. Бывали дни, что я вообще ничего не ела, чтобы Джессу досталась еда.

Я могла бы попросить помощи у моей лучшей подруги, Сиси, но я должна была справиться со всем этим самостоятельно. Джесс был под моей ответственностью.

Чуть позже, мне, наконец, улыбнулась удача, и я получила работу на неполный день: мне нужно было расставлять по полкам продукты в супермаркете. Через неделю я устроилась ещё и официанткой на полставки. Эта работа была вечерней, и, к моему неудовольствию, мне приходилось покидать Джесса, но за ним в это время присматривала Сиси.

Так я работала в течение полугода, пытаясь, в то же время, устроиться на полноценную работу. В конце концов, я попала на работу в этот первоклассный ювелирный магазин. Я едва ли могла поверить, что смогу заполучить ее. Понимаете, собеседование прошло отлично, но у меня не было образования, а местечко было шикарным. Но по какой-то причине управляющий что-то увидел во мне и дал мне работу.

Это было самым лучшим... и худшим событием в моей жизни.

Самым лучшим была оплата. Я получала больше, чем зарабатывала прежде на двух работах. Я обучалась торговле в ювелирном бизнесе и могла быть с Джессом каждый вечер.

Однако я и не догадывалась, что четыре года спустя меня обвинят в краже драгоценностей на сумму в сотни тысяч фунтов, и я отправлюсь за решётку.

Не догадывалась, что потеряю всё.

Потеряю Джесса.

Моего ребёнка. Мою семью.

Я хочу вернуть его.

Я верну его.

Я не видела и не говорила с ним уже полтора года, и это просто убивает меня.

Наше общение проходило только по переписке. Ну... как общение. Не совсем. Я писала ему, но он ни разу не ответил мне.

Он зол.

Потому что я не разрешала ему навещать меня, пока я находилась в тюрьме.

Он думал, что я бросила его.

На самом деле я просто не могла вынести и мысли о том, чтобы видеть его в этих стенах. И я не хотела, чтобы он посещал такое место.

Я никому не разрешала навещать меня. Даже Сиси.

Таким образом, полтора года я не видела и не разговаривала ни с кем из тех, кого я любила.

Моё сердце неистово колотится у меня в груди, и я продолжаю идти за офицером Роман. Я жду, пока она отпирает дверь и затем ведёт меня через неё к проходной.

Я не видела эту часть тюрьмы с тех пор, как прибыла сюда.

Я выглядываю в окно. Сердце бьётся, нервы натянуты, и я так взволнована!

Я выхожу отсюда. Я возвращаюсь к своей жизни.

К жизни, которую у меня украли.

Офицер Кендалл передаёт мне пластиковую тару и говорит:

— Вещи, с которыми ты прибыла.

Открыв коробку, я заглянула внутрь.

Мой старый мобильник, который больше не работает, блеск для губ, кошелёк. Я беру кошелёк и открываю его. Внутри купюра в двадцать фунтов.

За душой у меня лишь двадцать фунтов.

Вздох.

На дне коробки я отыскиваю ключи от своей старой квартиры. Я дотрагиваюсь до них пальцами. Ключи от моего старого дома. Дома, которого у меня больше нет.

Слёзы щиплют мои глаза. Я стараюсь их сдержать и моргаю.

— Ты в порядке, Дэйзи? — спрашивает меня офицер Роман.

Сдерживая свои эмоции, я киваю и бросаю свой кошелёк обратно в коробку.

— Ты знаешь, куда пойдешь отсюда? — спрашивает меня офицер.

 — Да, — я смотрю на неё, — я отправлюсь прямиком в Лондонскую службу, осуществляющую надзор за условно осужденными, чтобы встретиться с моим надзорным инспектором...

Я запнулась, пытаясь вспомнить его имя.

— Тоби Уиллис, — завершает она фразу вместо меня, — Тоби объяснит условия твоего освобождения и скажет, в каком хостеле ты остановишься.

— То есть, я буду жить не в пятизвёздочной гостинице Ритц?

Я смотрю на неё, состроив гримасу ужаса, и она смеется:

— Пойдем, шутница, давай уже выберемся отсюда.

Офицер пропускает нас через проходную. Я следую за офицером Роман, пока она ведет меня к двери, через которую я смогу выйти отсюда.

Чувствую, как сердце бешено колотится в груди, когда я вижу, как открывается последняя дверь.

Я свободна.

Я делаю глубокий вдох. Глубокий вдох свободы.

Знаю, это звучит глупо, но воздух здесь — снаружи, будто бы, лучше. Чище, свежее. Лучше, чем воздух, которым я дышала за этими высокими стенами, держащими меня взаперти так долго.

Я делаю первый шаг навстречу свободе.

— Я не хочу никогда вновь видеть тебя здесь, — слышится сзади меня голос офицера Роман.

Я оглядываюсь на неё:

— Вы меня больше никогда не увидите, обещаю.

Жёсткую линию её рта смягчает улыбка:

— Хорошо. Удачи, Дэйзи. Надеюсь, у тебя всё наладится.

Да, я тоже.

Я киваю ей и поворачиваюсь. Ещё один глубокий вдох, и я выхожу на улицу.

Дверь с лязгом закрывается за мной. Я слышу, как замок запирают, и я понимаю, что меня обратно не впустят.

На секунду я запаниковала.

Я в буквальном смысле не знаю, что делать. Мне так долго говорили, что делать, и теперь мне кажется, будто я не знаю своих собственных мыслей.

Я смотрю по сторонам. Люди снуют взад и вперёд.

Моё внимание привлекает человек на противоположной стороне улицы, и я уже не могу сдержать улыбку, которая вмиг расплылась на моём лице.

Сиси.

— Си? — вскрикиваю я, захлебываясь эмоциями.

— Мэйдэй! — Она улыбается во весь рот.

Услышав, как она называет прозвище, которое дал мне Джесс, когда был маленьким, я чувствую, как во мне просыпается боль. Настолько дикая и настолько глубокая, что кажется, будто она никогда не утихнет.

Сиси отходит от машины, на которую она опиралась, и направляется ко мне. В её копне темно-каштановых волнистых волос, обрамляющих милое лицо, поигрывают пурпурные блики, а большие карие глаза наполнены счастьем.

Как только Сиси обвивает свои руки вокруг меня, сжимая в крепких объятиях, у меня перехватывает дыхание.

Она пахнет домом.

Боже, я скучала по ней.

— Я скучала по тебе, — шепчет она.

Я слышу эмоции в её голосе, и от этого моё сердце сжимается, а на глаза наворачиваются слёзы.

Я бросаю свою коробку с вещами, которую мне отдали в тюрьме, и обнимаю её.

— Я тоже по тебе скучала, Си. — Я сдерживаю слёзы. — Но что ты здесь делаешь?

— И я тебя рада видеть, — отвечает она со смехом.

— Я имею в виду, — я немного отстраняюсь, чтобы взглянуть на её лицо, — я думала, ты должна быть на работе.

— У меня теперь по понедельникам выходной. Но, даже если бы это было не так, ты действительно думаешь, что я бы не пришла и не ждала тебя здесь? — Её лицо озаряет тёплая улыбка. — Я так давно тебя не видела. Не могу поверить, что ты не позволяла тебя навещать.

Она хмурит брови, а я тяжело вздыхаю.

— Я знаю. Но так было лучше, Си. Я не хотела, чтобы ты меня видела в таком месте.

К тому же, я не могла тратить время на то, чтобы считать дни до её прихода. Мне нужно было сфокусироваться на обратном отсчёте дней до моего освобождения.

— Но ты знаешь, что я с тобой не согласилась. Для меня не имело значения...

— Я знаю, — отрезала я. Мой голос прозвучал слишком резко, поэтому я постаралась смягчить свой выпад. — Но мне это было нужно.

Она долго смотрит на меня в упор:

— Ладно. Но, если ты ещё раз куда-нибудь уедешь, я поеду за тобой. Поняла?

Я натянуто улыбаюсь: