— Понимаю. — Косима ответила не сразу. — Хорошо, мистер Неирн. Вы не должны беспокоиться о Перри Хилтоне и обо мне. Правда, ничего серьезного не было. А что и было, то уже успело закончиться.

— В таком случае я воспринимаю это как обещание. Спасибо, мисс Арнольд.

Сидя за своим столом, Косима не могла отделаться от мыслей о Перри, Марго и о ней самой. Чувство злости вспыхнуло в ней. Мерзкая Марго Амброс! Косима убеждала себя, что негодование актрисы росло потому, что она ничего не могла поделать с Перри Хилтоном как с человеком. Он слишком хорош, чтобы попасться на такую удочку. Если только Марго удастся выставить его дураком…

Но этого не случится. Она же дала слово Тиму Неирну.

Тим Неирн собирался уже закрывать свою «лавочку», когда из отеля «Принц Кухио» поступил указ. Оказалось, что известный голливудский режиссер Феликс Гаас станет почетным гостем Уальдо Фоли Дженсена во время праздника, называемого здесь luau, который состоится завтра вечером в садах отеля. Все предыдущие приглашения со стороны местных влиятельных персон Гаас отвергал, как утомленный император. Как Дженсену удалось добиться его согласия, никто не знал. Однако режиссер принял приглашение Дженсена, который явно расщедрился по этому поводу.

Проницательный Неирн предположил и своей догадкой поделился с Косимой, что их работодатель, должно быть, собирается вложить солидные средства в новый шедевр Гааса. И что организация по этому случаю традиционного гавайского праздника — не что иное, как намек социально закоснелому городу Гонолулу на то, что они потеряют, если продолжат поносить и отчитывать Уальдо Фоли Дженсена и его Эмму.

Какие бы объяснения ни раздавали в «кулуарах власти», указ подлежал выполнению. Тот факт, что он был направлен Неирну и его помощнице-медсестре, служил доказательством того, что для мероприятия такого масштаба Дженсену, прежде всего, требовалась отменная реклама. Но действо надо было организовать, и все приготовления прошли в ускоренном темпе. На все про все потребовалось двадцать четыре часа.

К тому времени, как были наняты «эксперты» в области проведения подобных вечеров, написаны пресс-релизы, заказаны продукты, доставлены пригласительные билеты гостям, остановившимся в разных отелях Уаикики, у которых не было особых причин поносить и отчитывать хозяина «бала», в изобилии развешаны цветочные гирлянды, вырыта ямка для жарки поросенка на лужайке отеля «Принц Кухио» с видом на море и передано в типографию подробное меню с рецептами экзотических полинезийских деликатесов, на Оаху опустилась ночь.

Когда Косима отправилась домой, свет уже горел в каждом отделении госпиталя «Алоха». «Мыльные пузыри Дженсена» будто плавали на своей возвышенности, как свободные, незакрепленные светящиеся шары, что создавало эффект карнавальной ночи, хотя под прозрачными светящимися крышами кто-то страдал, а кого-то ожидали смирение и покой. Уставшая, утомленная и мечтающая, чтобы по одному своему велению Уальдо Дженсен нанял бы гения, который изобрел бы, например, чудесный порошок и сотворил бы из него моментальный luau, медсестра из третьего отделения прошла по затемненному тротуару и на углу улицы села в автобус.

Высоко в долинах, между темными остроконечными вершинами гор мерцающие огоньки напоминали рассыпанное на черном бархате бриллиантовое ожерелье. Исходящий от оживленной трассы Уаикики белый свет фонарей, перемежающийся с огнями фар машин, причудливо падал на растущие между домов пальмы.

Дома Косима приняла душ и плюхнулась на кровать. Но сон не приходил, хотя, учитывая ее невероятную усталость, должен был сморить вмиг. Вместо него сознание девушки захватил целый поток мыслей.

Больше всего ее мучило то, что с легкой руки Марго Амброс проблема с Перри Хилтоном была окончательно решена и устранена. Что бы ни чувствовала к нему Марго, будущего у этого определенно не было. Но ведь невозможно прочесть ее мысли. «Это все из-за того, что Тим Неирн повесил на него табличку: «Не подходить!» — пыталась убедить себя Косима, мучаясь бессонницей. — Перри мне совсем не интересен. Просто его превратили в запретный плод, вот я и думаю о нем постоянно. Видимо, это мне в наказание за то, что так плохо обошлась с Дейлом. А когда Перри подыграл мне в присутствии Дейла, естественно, чисто инстинктивно, я почувствовала в нем необходимость». Вот такие мысли, одна за другой, приходили к ней ночью — главным образом логичные, как медицинский диагноз. Но каждый раз, когда машина останавливалась под ее открытым окном, она гадала, не маленький ли это «жук» Перри, и не прозвенит ли сейчас звонок в дверь.

Но звонок так и не прозвенел. Наконец усталость взяла верх, пришел сон, а вопросы сами по себе куда-то улетучились…

Утром следующего дня, надевая белый халат, Косима, словно по волшебству, снова вновь преобразилась в медсестру. Сегодня был приемный день у доктора Уоли, лечащего больных с проблемной кожей. К седовласому целителю, помимо тех, кто явился на повторный осмотр, пришли два новых посетителя. Пациенты ожидали вызова врача в комнате ожидания, сидя на лавочках, установленных под сводами вьющихся растений, что напоминало беседку. Новый, более эффективный подход в терапии, применяемый в госпитале, заключался в том, что ожидание вызова к врачу в окружении ярких тропических бутонов, райских птиц, разного вида имбиря, крошечных орхидей гораздо приятнее и положительнее воздействует на психику людей, нежели стерильно белые стены или старые, с загнутыми краями журналы.

Посетив доктора, пациенты обычно направлялись к Косиме или другой дежурной медсестре для прохождения определенных процедур. Разумеется, лекарства выписывал сам Амос Уоли. Стоя у тележки из нержавеющей стали, где находились необходимые дозы медикаментов, — конструкция выдвигалась из-за декоративной решетки, также являющейся частью солнечного сада-беседки, — Косима приветствовала знакомых пациентов по имени.

Эту работу она любила. Именно здесь она встречалась с людьми, нуждающимися в ее помощи. Более того, эта работа была противоядием причудам Уальдо Дженсена, навязавшего ей хотя и временные, но непривычные для Косимы обязанности — заниматься рекламой.

Старичок китаец Ах Фу, открыв беззубый рот, улыбнулся Косиме, готовящей для него лекарство. Из своего крошечного продовольственного магазинчика он принес ей три апельсина. Подарок девушка приняла, дружелюбно поинтересовавшись об успехах самого последнего правнука Axa в таком непростом и очень серьезном деле, как приобретение навыков хождения ножками без посторонней помощи.

Роза Мельгадо, пышнотелая португалка, держательница жалкого пансиона для странствующих моряков, поведала о проблемах с дочерью-подростком. Розе никак не удавалось заставить дочку прекратить встречаться с постояльцами. Свою беду она обсуждала в деталях, со вздохами и закатыванием красивых темных глаз, в то время как медсестра вводила ей подкожную инъекцию, назначенную против ее подошвенной бородавки, и советовала, зная по опыту других пациентов, как нужно контролировать своенравных дочерей.

Ито Касиваги, японец, потерявший одну руку в корейской войне, вернувшись на Гавайи, создал небольшой, однако прибыльный механический цех в районе Ивели, был одним из любимцев Косимы. Благодаря новым экспериментальным средствам доктора Уоли он чувствовал себя гораздо лучше. В дополнение к чудодейственному препарату раз в неделю Ито приходил к Косиме на обследование и укрепляющие процедуры.

Косиме нравилось разговаривать с Ито. Казалось, она теперь очень близко знакома со всей семьей Касиваги. Осматривая больного и записывая данные для подробного отчета Амосу Уоли, она с должным вниманием слушала о недавних подвигах его брата Мичи, считающегося великим футболистом в высшей школе Маккинли в этом сезоне; о сестре Суме, открывшей антикварный магазинчик; о родителях Касиваги, удивительно современных стариках, принимающих активное участие в становлении портовых профсоюзов.