Бум!

Четкий хук правой отправил не ожидавшего подвоха Соске в штопор и затем ­— на пол. Полежав секунды три неподвижно, он деловито поднялся на ноги.

— Довольно больно.

— Заткнись!!! Ты… ты, чертов маньяк-милитарист! Про самое главное-то забыл?! Только посмотри — вся бумага испорчена!

Канаме ткнула ему в нос обтекающую пачку мокрых листков.

— Может быть, мы сможем их высушить и использовать?

— Да что же ты за дурачина!? Хоть ты трижды секретный наемник — нужно же иметь хоть немножко простого здравого смысла!

Соске молча опустил голову. По его напряженному и виноватому лицу покатились капли пота. Он выглядел теперь, словно кот, которого ругают за принесенный домой подарочек — мышь с отгрызенной головой. Но ведь он пытался помочь хозяйке — по-своему, конечно, как умел.

Хотя Соске действовал неуклюже, он явно не имел в виду ничего плохого, и поэтому Канаме было все сложнее выговаривать ему.

«Вот беда!..» — думала она, приложив ладонь ко лбу и пытаясь успокоиться.

В конце концов, Соске не был виноват в том, что вырос в далекой стране, среди войны, хаоса и разрушений, терзавших зоны локальных конфликтов, и не имел никакого понятия о жизни в мирной Японии.

В результате, как бы он ни старался, все его действия приводили к разрушительным последствиям. Его всюду сопровождали взрывы, пожары, мордобой и стрельба. Соске обладал непревзойденным талантом устраивать неприятности и моментально заслужил в школе репутацию стопроцентного идиота и опасного маньяка.

«Кошмар! За что же мне такое наказание?!» — жалобно спросила себя Канаме.

Но она прекрасно знала ответ. Если бы Канаме пожелала, она могла бы уже давным-давно послать его подальше и больше никогда иметь с ним ничего общего. Но, как ни удивительно, она чувствовала себя обязанной держать Соске в узде, дрессировать его и разбираться с последствиями бедствий, которые он причинял окружающим. Ей и в голову не приходила мысль прогнать его или возненавидеть. И на то была серьезная причина. Сложная, серьезная и тайная причина.

Канаме знала, что на самом деле Соске совсем не тот школьник, за которого себя выдает. Это был секрет, о котором и не подозревали все остальные ученики, считавшие Соске всего-навсего ненормальным военным фанатом.

Кто бы мог подумать, что в большом и жестоком мире за стенами школы Сагара Соске являлся прекрасно подготовленным и опытным бойцом, находящимся на службе тайной частной военной компании?

Канаме узнала об этом из-за инцидента, произошедшего не так давно. И познакомились они тоже в русле стремительных событий, которые сейчас опять пронеслись перед ее внутренним взором. Там нашлось место смертельной опасности, робко пробуждающимся чувствам и огромной, мрачной тайне — той тайне, что так и оставалась нераскрытой.

Последствия тех событий и теперь подспудно ощущались в каждом дне ее обычной жизни.

Все началось месяцем раньше…

15 апреля, 21:37 местного времени

Подзаголовок|восточная часть Советского Союза

80 километров юго-восточнее Хабаровска

«Лучше бы мне умереть».

Девушка в полубреду повторяла эти слова, перекатываясь по салону подпрыгивающего на ухабах «уазика» и больно ударяясь о дверцы. Она больше не ждала от жизни ничего хорошего, ее терзал страх перед мрачным и непредсказуемым будущим. Слякоть с разбитой и скользкой грунтовки, покрытой мокрым снегом, летела из-под колес, шлепалась в лобовое стекло, размывая и искажая прыгающие в тусклом свете фар причудливые контуры черных елей.

В зеркале заднего вида мелькнуло ее отражение: меловое лицо, спутанные волосы, безумные глаза. Словно одержимая, она впилась зубами в собственный палец.

«Странно. Я же столько тренировалась, играла в теннис — и теперь должна быть загорелой и стройной. Почему я бледная, словно смерть? Сколько же времени прошло с тех пор, как я последний раз вышла на корт и взяла в руки ракетку? Неделя? Месяц?

Год?

Время не имеет значения. Я все равно никогда не смогу вернуться домой. Лучше бы они меня просто убили».

— Мы почти приехали! — громко сказал водитель, грубоватый мужчина в потертой и выцветшей военной форме. — Несколько километров — и мы доберемся до гор. Оттуда ты сможешь вернуться домой, в Японию.

«Обманщик. “Уазики” не умеют летать по воздуху. Я никогда не увижу родного дома.

Эти люди снова схватят меня, накачают наркотиками, сорвут одежду и запрут в пустой водяной цистерне — глубоком, темном и гулком резервуаре. Там нет ни света, ни времени — лишь бесконечные, непонятные и бессмысленные вопросы. Как бы я ни просила, ни умоляла, они не отпустят меня.

“Я сделаю все, все, что вы хотите, только отпустите!”

Но они не будут меня слушать. Да я и сама себя не услышу.

Так, постепенно, они сломают меня.

Единственное, что я могу делать по своей воле — грызть ногти. Последняя радость, которая у меня осталась. Когда они начинают кровоточить, я чувствую, что еще жива. Эта боль… и я могу слизывать кровь — чудесно, чудесно!..»

— Прекрати! — мужчина отбросил ее руку ото рта.

Девушка вперилась в него безумным взглядом:

— П-позвольте мне укусить… или убейте! Лучше убейте, убейте… или у-у-укусить…

Лицо солдата исказилось. Когда стон девушки перешел в невнятное бормотание, напомнившее заедающую пластинку, на нем читалась неподдельная жалость. Потом сочувствие перешло в гнев.

— Ублюдки, что они с тобой сделали?!

Сердитый выкрик водителя прервала яркая вспышка позади «уазика», заставившая солдата дернуться и яростно завертеть рулевое колесо. Ослепительная огненная комета прочертила небо над брезентовой крышей удирающего автомобиля.

Противотанковая ракета!

Разрыв прямо перед капотом швырнул в лицо фонтан пламени, осколки с грохотом, треском и звоном врезались в переднюю часть машины, которую занесло и выбросило с грунтовки. Лобовое стекло брызнуло искрящейся крупой и исчезло, но «уазик» прорвался через огненный занавес, перевернулся и несколько раз перекатился, теряя дверцы, боковые стекла и обрывки брезента с крыши.

Не пристегнутая девушка чудом вылетела из разбитой машины через боковое окно. Если бы она вдохнула в этот момент или хотя бы открыла рот, чтобы закричать, бушующее пламя выжгло бы ей легкие. Но у нее не осталось силы воли даже для того, чтобы вскрикнуть.

Врезавшись плечом вперед в обледенелую грязь, девушка бессильно закувыркалась, подобно сломанной кукле, прежде чем замереть без движения в припорошенной снегом жухлой траве.

Холод немного прояснил затуманенное сознание. Девушка медленно подняла измазанное лицо. Отсутствующий взгляд остановился на разбитом «уазике», перевернутом и практически разорванном на две части. Задние колеса продолжали бесцельно вращаться.

Она попыталась встать, но правая рука осталась бессильной: было вывихнуто плечо или сломана ключица. Как ни странно, девушка совершенно не чувствовала боли, не ощущала, как по предплечью стекают горячие струйки. Слабо отталкиваясь босыми ногами, она с трудом переползла поближе к разбитой машине, не отрывая глаз от изломанного и окровавленного тела водителя, прижатого к мерзлой земле искореженным корпусом.

Она оказалась достаточно близко, чтобы различить движение его посиневших губ:

— Возьми… это, — в его дрожащей руке был зажат лазерный диск в прозрачном боксе. — …Иди… на юг.

В его глазах застыли слезы.

— Быстрее… беги.

Его дыхание прервалось, белым облачком растаяв в промозглом воздухе. Мокрые ресницы дрогнули в последний раз, полные муки глаза раскрылись навстречу вечности.

Девушка не могла понять, что заставило этого сильного и грубоватого мужчину плакать, словно ребенка. Боль? Страх смерти? Что-то еще?

Неожиданно проснувшиеся остатки инстинкта самосохранения властно заставили ее подняться. Дергаясь, точно робот, он подняла коробочку с диском и, едва переставляя окровавленные ступни по мерзлой грязи, побрела в никуда. Она ничего не понимала, не имела представления, в какой стороне находится спасительный юг, но механически, шатаясь и запинаясь, поплелась по прямой, судорожно впившись зубами в палец еще здоровой руки.